Хана драконьему факультету

– Эйр, для тебя специально восемь мест в министерстве приготовили – на выбор. Зачем тебе рваться в преподаватели при таких исходных данных? Вот я в свое время глупость совершил, до сих пор страдаю. Но у меня хотя бы имеются педагогический талант и научный интерес, которых в тебе чуть меньше, чем ноль.

– Научусь. А пока я проявляю социальную ответственность, как настоящий эйр. Для работы в министерстве я, мягко говоря, слишком молод и неопытен. Почему бы сначала не набраться знаний, а лет через десять уже идти в политики или управленцы?

– Десять лет? – яростно расхохотался ректор. – Она заканчивает через три! И руку дам на отсечение, что как раз после этого ты потеряешь всякий интерес к этой работе!

– Ставки делать не будем, эйр. Я так далеко не загадываю, – Сат еще и улыбаться начал, чем еще сильнее возмутил своего собеседника.

Данна скосила на меня взгляд – будто нашла виноватую. Но действительно, всем присутствующим было понятно, кто такая «она», из-за которой Сат придумал всю эту хитрость. И я от ее взгляда смутилась, словно сама участвовала в организации происшествия. Сату вряд ли могли отказать и раньше, однако он не просто так подстраховывался и пунктами из устава. То есть лишил дядю всех козырей.

– Хорошо! – рявкнул ректор. – Великолепно! У меня самая лучшая академия на свете, если эйры по вечерам моют стеклянные колбы! Вот это штат, я вам скажу, я теперь и уборщиц только из принцесс смогу набирать! Только ты ошибаешься в главном – эта кафедра не имеет никакого отношения к драконьему факультету, то есть ты с моей невестой как был за стеной, так и останешься.

Сат ответил после короткой паузы:

– Ты уже почувствовал, что твои невеста и дочь уже тут? Тогда отвечу сразу для всех заинтересованных. Я и не собираюсь оказаться с ней по одну сторону стены. Но первые годы для нее будут самыми сложными. Особенно с ее характером. Я просто хочу быть там, где в нее кинут очередной столп драконьего огня. Не больше.

– Вот ведь жаль, что я тебя в прошлый раз не добил… – ректор, поняв, что проиграл, заговорил спокойнее. Но вспомнил о нас и закричал уже в сторону двери: – Студентки Дикран и Реокка, живо на лекцию! А то я вас обеих отчислю! От племянника не смогу избавиться, так зайду с другой стороны! А ты, эйр, стой, нам надо обсудить заодно и твою юношескую хроническую отвагу…

Мы с Данной вняли и поспешили убежать. Господин ректор сейчас в таком состоянии, что и дочь может не пожалеть. Замедлили шаг уже в учебном крыле, и Данна сразу принялась меня отчитывать за неимением под рукой Сата:

– Вот в этом вопросе я с папой полностью согласна! Глупость несусветная! Ничего тебе уже не сделают, тревоги лишние. Да и отец тебя защитит в случае чего – это он раньше терялся, но после решения совета и для себя определился. Но Сат просто не может уйти… не может отпустить свое сокровище из виду, хотя больше никогда в жизни к нему не притронется!

– Зачем ты кричишь? – я старалась говорить ровно. – Не я ведь виновата ни в его характере, ни в решении.

– Да потому что ты не влетела в кабинет! Пощечину бы ему залепила, отрезвила бы. Разревелась бы, в конце концов, от мысли, что он не только себе жизнь ломает, но и тебе заодно!

– Разреветься не додумалась, – призналась я. – А что бывает за пощечины эйрам? Руки по локоть отрубают?

– Очень смешно! Единственное, что тебе было нужно, – капля свежего воздуха от бывшего любимого человека!

Я не спорила, потому что за этими нервами признавала ее правоту. Мимо проплыла «Кларисса», благостно улыбнулась и кивнула нам. Вот, хотя бы эта иллюзия в академии в ближайшее время не рассеется. В отличие от всех остальных иллюзий.

Все занятия прошли в раздумьях, я даже пару замечаний за неверные ответы получила. И сразу после последней лекции снова поплелась в ректорат – уже не для того, чтобы за счет ректора поднять себе настроение, а попытаться поднять настроение ему. Вернее, нам обоим.

На этот раз он был один, да и секретарь будто меня дожидалась, сразу кивнув, чтобы проходила внутрь. Я вошла в кабинет и без приглашения села напротив большого стола. Не стала дожидаться, когда господин Дикран отвлечется от дел – подобного и не дождешься:

– Послушайте, господин ректор, думаю, что должна сама поговорить с Сатом о произошедшем. А с вами советуюсь, чтобы он точно послушал… – я замолчала, но мужчина так ничего и не ответил, потому пришлось объяснять, углубляясь в личное: – Не буду врать, что хотела быстрее с ним попрощаться. Не хотела. Но попрощаться нам с ним придется.

Ректор поднял уставший взгляд, долго смотрел на мое лицо, как если бы самому себе отвечал на вопрос, насколько я искренна. Затем встал и, также глядя на меня, обошел стол. Я занервничала – уловила, что он, за отсутствием других виноватых, готов назначить виновницей меня. Потому тоже поднялась на ноги и заговорила быстрее:

– Я не знала о его планах, господин ректор! И не понимаю, зачем он так поступает. Возможно, не хочет расстраивать меня – и в этом случае именно я должна поговорить с ним один на один.

Непонятное молчание в ответ беспокоило все сильнее. Но ректор еще и шагнул ко мне, резко подался вперед и вдруг мягко толкнул. Я больше от неожиданности отступила, пока не уперлась спиной в книжный шкаф. Но он не закончил движение – подался на меня, перехватил за руку, прижался почти всем телом и начал мучительно медленно приближаться к моему лицу. Меня только через секунду, когда наши губы почти соприкоснулись, догнало осознание, потому теперь я пихнула его в грудь и закричала что есть мочи:

– Вы что творите, господин ректор?!

– Меня зовут Нарат, – голос прозвучал тоже устало.

Это равнодушие после немыслимой сцены раздражало еще сильнее:

– Превосходно! Что ты творишь, Нарат?!

– Веду себя, как твой жених.

– Формальный! И я влюблена в Сата, не забыл? К тебе – как и ко всем другим – я не испытываю ровным счетом ничего! Потому спрашиваю в третий раз – к чему это представление, Нарат?

– Студентам, которые не осваивают теорию, иногда нужно показать на практике, – он наконец-то сделал шаг от меня, хотя смотрел так же внимательно своими чернющими эйровскими глазами. – Показываю, почему ни твои, ни мои убеждения на Сата не подействуют.

Я мгновенно остыла и попросила:

– Вам придется еще и теорией добавить, я не во всех темах схватываю на лету.

Он вздохнул и наконец-то оторвал от меня взгляд.

– Сат не может от тебя уйти. Рискует своим рассудком, будущим, объясняет тем, что хочет тебя защищать, но факт в том, что он просто не может уйти. Не способен, пока он тот, кто он есть – чистокровный дракон. Именно поэтому нет никакого резона даже в твоих просьбах.

– Я все еще не понимаю, господин ректор, – без крика я сразу перешла на предыдущее обращение. – Ведь Сату известно, что уже ничего не изменить.

– Известно. Потому он не сделает ни одного шага к тебе. Как не может сделать ни одного шага от тебя. Улавливаешь, Кларисса? Эйр никогда не возьмет того, что принадлежит другому эйру. Но правда-то в том, что это я взял то, что принадлежало ему. Он смирился, но хочет гарантий, что наш союз навсегда останется формальным. Сам он не может участвовать, но ему и не придется. Ведь ты всегда, пока его не забудешь, будешь кричать: «Я к тебе не испытываю ровным счетом ничего». Не только в мой адрес. Даже если наша помолвка развалится, ты будешь это говорить любому, кто посмеет приблизиться. Вряд ли он до конца это осознает. Он не может уйти от тебя, ведь тогда появится риск, что он когда-нибудь уйдет и из твоих мыслей.

Я обескураженно сделала вывод:

– Вы выставляете Сата каким-то абсолютным эгоистом…

– Не эгоистом, – поправил ректор. – Или не в драконовой терминологии, поскольку мы все в определенном роде эгоисты. Просто его заставили загнуть в узел свою природу, вот он подсознательно и ищет способ ее не сломать. Даже если это будет стоить твоего и его счастья. Хотя вслух и самому себе он, конечно, будет говорить, что желает тебе только добра. Я тебе это рассказываю не для того, чтобы испортить о нем впечатление, просто ты обязана подумать и с этой стороны. Ты умная девочка, Кларисса, сама сможешь расставить приоритеты. Когда-нибудь. Далеко не сегодня.