Страница 1 из 11

Дресс-код летучей мыши

Донцова Дарья

Дарья Донцова

Глава первая

– Только после свадьбы мужчина узнает, как надо правильно ставить ботинки в прихожей.

Я постаралась не рассмеяться, а Виктор Николаевич, который произнес эту фразу, с самым невинным видом продолжил:

– Нюточка, передай мне масло.

– Папочка, – усмехнулась Кристина, – ты помнишь, как пользуется ножом воспитанный человек?

– Мм… – протянул ее отец, – сейчас сосредоточусь. Нельзя ковырять содержимое масленки сверху. Надо отрезать кусочек масла с правого боку.

– Не с левого! – уточнила Кристя. – Папуля, смотри не перепутай! Степа, а ты знаешь, как надо мыть руки?

Я быстро запихнула в рот целую котлету и замычала, демонстрируя все своим видом: прости, не могу ответить по техническим причинам.

С Кристиной мы когда-то учились в одном классе. Школьницы Козлова и Барсова находились на разных ступенях социальной лестницы: я у ее подножия, а Кристя на самой вершине. Меня воспитывала бабушка, владелица крохотной гостиницы с замечательным названием «Кошмар в сосновом лесу». Несмотря на все старания бабули отель еле-еле держался на плаву. В детстве я не понимала, сколько усилий прилагала Белка (так друзья называют Изабеллу Константиновну), чтобы я не ощущала себя нищей. У меня были хорошая одежда, игрушки, я никогда не голодала и не плакала из-за отсутствия конфет. Я считала себя счастливой. Единственное, что приносило дискомфорт, – имя Степанида. Одноклассники звали меня Степашка. И так же звали зайца, одного из героев программы «Спокойной ночи, малыши». Прямо скажем, этот длинноухий не отличался умом и сообразительностью. Я злилась на ребят, могла подраться с ними. Но классе в третьем я поняла: чем сильнее я негодую, тем больше веселятся мои обидчики. Спасибо Белке, она дала мне совет:

– Входя в класс, всегда громко заявляй: «А вот и Степашка пришла, мы с Хрюшей вчера математику не сделали, потому что сидели на телесъемках, дайте списать». Почаще говори о себе: «Я заяц Степашка, самый умный и красивый», и любители дразниться отстанут.

Бабушка оказалась права. Некоторое время я жила спокойно, но лет в десять одноклассницы начали строить гримасы.

– Степа, что за одежду ты носишь? Где твоя бабушка берет эти страшные платья? А обувь, как у тебя, только старухи любят!

Но я тогда уже понимала, что у нас мало денег, поэтому огрызалась:

– Мне эти вещи нравятся, не ваше дело, в чем я хожу.

В конце концов большинство девочек перестало поддерживать со мной отношения, а я мечтала об окончании школы. Хотелось навсегда покинуть ее и забыть тех, кто не дружит со мной из-за моего гардероба.

А потом ко мне неожиданно подошла Кристина и громко заявила:

– Степа, я с родителями в субботу иду в театр. Есть лишний билет. Пойдешь с нами?

Приглашение прозвучало как взрыв бомбы. Ни одноклассники, ни уж тем более я не ожидали подобного заявления, ведь Барсова считалась королевой школы.

Детство мое прошло в Подмосковье, учебное заведение находилось в крохотном городке Фомкино, больше похожем на деревню. Основная масса учеников жила или в квартирах в так называемых «хрущобах»[1], или в частных домах, которые выглядели как простые избы. Барсова же жила в замке. Да, да, вы правильно прочитали – в замке! Монументальное трехэтажное здание с двумя башнями пряталось за крепостной стеной. К нему прилагался участок размером с гектар. Местный народ из уст в уста передавал родословную дворца.

Богатый дом построил в невесть каком году ни больше ни меньше как сам Петр Первый. С этой частью легенды никто не спорил. А дальше начинались версии. Одни полагали, что царь всея Руси возвел крепость, чтобы сдерживать нападение половцев. Этих «летописцев» не смущало, что государь-реформатор родился в конце семнадцатого и скончался в начале восемнадцатого века, а половцы набегали на Русь с конца девятого и до середины тринадцатого столетия. Думаю, сии сказители просто плохо знали историю. Версия других «историков» была правдоподобнее. Якобы замок воздвиг в конце девятнадцатого века богатый купец. После большевистского переворота его вместе с семьей выгнали коммунисты. Они решили открыть в здании психбольницу, но побоялись.

Чего опасались большевики? В каменном доме есть комната, куда лучше не входить. Она служила спальней дочери купца. А та хотела стать женой бедного парня. Отец, естественно, не разрешил. Девушка, рыдая, ушла спать. Заботливый папаша задвинул на двери опочивальни щеколду, опасаясь побега неразумной дщери. Утром засов нашли нетронутым, а светелку пустой. Куда подевалась барышня? А никто не знает, она испарилась из тщательно запертой снаружи спальни.

Правда, сторонники версии о набегах половцев на войска Петра Первого предпочитали свой вариант развития событий. Якобы в доме жил граф, он не дал дочке сыграть свадьбу с кучером. Окончание истории смотри выше.

Подобные сказки на удивление живучи, их передают из поколения в поколение. Когда в конце сороковых годов двадцатого века в замке поселился врач Николай Барсов, молва сразу окрестила его потомком половецкого хана и Петра Первого, а заодно и рожденным вне брака сыном дочери купца.

В Фомкине тогда еще жили люди, которые появились на свет в конце девятнадцатого века. Увидев Николая или его жену Елену, эти граждане кланялись им в пояс и восклицали:

– Добрый день, барин, барыня. Храни вас Господь.

Представляю, как смущался Барсов. Николай Викторович, потомственный врач, не имел ни малейшего отношения ни к половцам, ни к самодержцу, ни к купцу, ни к графу. Его отец и дед лечили людей. Николай отправился на фронт в тысяча девятьсот сорок первом году, будучи третьекурсником медвуза. Ремеслом хирурга он овладел на практике, ассистируя старшим коллегам в полевых условиях, таких специалистов называли – заурядврач. Однажды Николаю на стол положили совсем молодого парня, которому надлежало ампутировать обе ноги. Но юный доктор решил спасти парня и, несмотря на неодобрение старшего коллеги, стал лечить раненого. Опытного хирурга возмутило поведение глупого юнца, и он побежал к начальнику госпиталя с заявлением о преступной деятельности Барсова. Главврач отреагировал мгновенно, пошел посмотреть на бойца и неожиданно согласился с Николем. Раненый выздоровел, не потеряв ног. В день выписки за ним приехал такой обожаемый всем народом военачальник, что весь коллектив госпиталя обомлел. Лейтенант оказался сыном героя Первой мировой и Гражданской войн, человека, который сейчас гнал фашистов вон из СССР. Парень специально взял фамилию матери, чтобы никто не знал, из какой он семьи. Не хотел, чтобы ему делали послабление, прятали от боев в штабе. Понятное дело, сын рассказал отцу о Барсове. После Победы Николай поселился в Подмосковье в роскошном особняке. Правую и центральную часть замка превратили в санаторий для реабилитации инвалидов войны. В левом флигеле жил Николай Викторович с супругой и сыном Витей. Сын вырос, стал врачом, женился, у него родилась дочь Кристина, моя одноклассница. В начале двухтысячных Виктор Николаевич открыл частный центр здоровья на месте бывшего санатория, где реабилитировали ветеранов. В центре работает и психолог Юрий Викторович, старший брат Кристи, он еще и консультирует больных в других местах.

Несмотря на то что семья Барсовых всегда жила обеспеченно, богатством она никогда не кичилась. Кристина не задирала нос, не хвасталась игрушками, которые ей из-за границы привозил папа. Виктор Николаевич колесил по миру даже в советские годы. Меня в доме всегда встречали ласково. Я больше любила хозяина, чем его жену Анюту Олеговну. Дядя Витя всегда был веселым. Когда я разрыдалась на его глазах, потому что меня ужасно постригли, Барсов протянул реве салфетку и серьезно произнес:

– Подсказываю тебе два варианта мести. Первый. Я даю тебе специальный мединструмент, ты подстерегаешь горе-цирюлька в темном углу, нападаешь на него и «откусываешь» мужику пальцы.

Хрущобы – ехидные советские люди называли так тесные квартиры в блочных домах, построенных в годы правления Н. С. Хрущева. Жилье было неудобным, кухня пять метров, совмещенный санузел, отсутствие кладовых, низкие потолки.