Провокатор

Первое занятие я посвятил базовым понятиям статики — абсолютно твердое тело, сила, связи и все такое, разбавляя лекцию простыми демонстрациями, так что все пошло вроде бы неплохо. Завершив занятие, я собрал свои бумажки и задумчиво вышел в коридор, соображая, как строить курс дальше. Тут-то меня в плечо и боднуло головой тело, выскочившее из-за угла.

— Простите великодуш… инженер!!! Американец!!!

Я поднял выпавшие листы и обернулся — передо мной стоял Иван Федоров, герой забастовки на кирпичном.

— Ваня! — я второй раз уронил все собранное и обнял слесаря. — Какими судьбами?

— Да вот, был выслан на год в Калугу, вернулся, сейчас слесарю тут рядом, как узнал про курсы — записался.

— Молодец! У тебя занятия закончились? Пойдем в чайную, посидим, коли время есть?

— Так я не один, с парнями, — развел руками Федоров.

И точно, от волнения я как-то упустил, что рядом тихонечко стояли четверо или пятеро рабочих, сжимавших мозолистыми руками не штыки, а тоненькие тетрадки, прямо как с агитационного советского плаката “Долой неграмотность!”

Пришлось вносить коррективы.

— Так пошли все, я угощаю в честь встречи!

По дороге Ваня начал рассказывать историю нашего знакомства, по которой я выходил геройским героем, завалившим лично десяток жандармов, так что мне приходилось останавливать его фантазии, но это было нелегко, не помогло даже то, что мы дошли до чайной. В зале было дымно и шумно, но работяги шуганули пару сомнительных личностей и расчистили нам уголок. Федоров продолжил было нашу эпопею, но тут подали чай и пироги, что было очень кстати с мороза.

Разговор на малое время утих, но после первого стакана мы перешли к более насущным вопросам — , кто где работает, живет, какие на фабриках условия и можно ли их как-нибудь улучшить. Не проговорили мы и часа, как ребята начали собираться — да и то, отломали всю немаленькую смену на заводе, вечером курсы, а еще надо когда-то спать. Но я задержал Ваню — на пять минут, догонит, мол.

— Ты же, насколько я понимаю, был тогда одним из заводил?

— Ну да, а толку? — без особого энтузиазма ответил парень. — Как кутята слепые тыкались. Эх, знать бы тогда, что да как делать… — вздохнул слесарь.

— А сейчас знаешь?

— В Калуге со ссыльными общался, кое-что рассказали. Но все равно мало. — посетовал Иван.

— А написать сможешь, что знаешь?

— Зачем?

— По всей России тысячи таких же рабочих. И многие не готовы драться за свое право просто потому, что не знают, как взяться. Вот мы им и поможем.

— Так я знаю всего ничего! — пытался возражать Ваня.

— Ты ничего, да твои ребята еще немножко, — я кивнул на дверь, куда ушли его спутники, — да другие добавят, вот и получится с миру по нитке толковое наставление.

Федоров ожесточенно поскреб своей лапищей затылок, хмыкнул, снова взъерошил волосы на загривке, взмахнул ладонью — мысль явно захватила его, но он не знал, с какой стороны к ней подступиться.

— Не боись, Ваня, пиши, как знаешь, мы поправим. Напишешь — передай мне или Скворцову для меня, знаешь такого преподавателя?

— А как же, у него и учимся.

— Ну вот он и поможет, если что.

И мы разошлись, обменявшись напоследок способами связи.

Записки стачечников взялись собирать двое студентов-юристов из группы Муравского, сидевшие “без работы” после регистрации Инженерного квартала. Причем не просто собирать и систематизировать, но и обобщить с учетом действующего законодательства, чтобы эффект был больше, а ответка от властей меньше. Потом дадим обсудить то, что получилось таким работягам как Иван и на выходе получим пособие “Забастовка для чайников”, написанную простым русским слогом, без теоретических умствований, зато с практическими рекомендациями. Издавать будем в виде синих школьных тетрадей — как советовали крестьяне Чернову.

Сам же Коля не порадовал — один из кружков, в котором до отъезда верховодил Медведник, подался в террор.

Ну как подался, начитались прокламаций и манифестов недоэсеров, да еще Егор их в свое время накручивал призывами к борьбе. От большого умища кружковцы раздобыли два револьвера-велодога и начали скупать реагенты в аптеках на предмет сбацать какой-нибудь взрывчатой фигни. Грохнуть никого пока не успели, но дурное дело нехитрое, тут с охраной первых лиц дело обстоит совсем никак, даже в годы первой русской революции запросто можно было прийти с пистолетом на прием к губернатору. А в прошедшем августе сам государь-анпиратор в Москву приезжал и еще приедет, а если эти дурачки бомбу кинут, то потом всем гайки закрутят, как это было после убийства Александра II, и пойдут все наши проекты лесом.

Более того, Муравский с помощью Савинкова выявил среди героев сразу двух полицейских провокаторов. Как бы там соцреализм не описывал хитроумных подпольщиков и тупорылых жандармов, спецслужбы нынче работать умеют — без электроники, фототехники или раций, но системно и неотвратимо. Пришлось свернуть контакты, но я посоветовал все-таки держать группу под присмотром. И это оказалось верным решением — вести оттуда приходили все более и более опасные. Сперва они нашли единомышленника-химика, потом он объявил, что готов варить мелинит. А февральские студенческие забастовки в Питере и других крупных городах очень сильно вздернули обстановку — натуральные столкновения с полицией, разгон студентов нагайками, поголовный бойкот занятий всеми высшими учебными заведениями в северной столице и частью в Москве, да еще либеральные круги подливали масла в огонь.

Так что как только эти хреновы подрывники сумеют организовать и оборудовать лабораторию, можно будет ждать взрывов. И ведь никому в горячие головы не приходит, что по-настоящему побороть проблему куда как сложней, нежели убить человека, который ее олицетворяет. Вот и пойдут в революцию как раз такие вьюноши со взором горящим, разнесут страну по кочкам, а потом еще лет десять соображать будут, что да как восстанавливать и строить, да и построят-то вкривь и вкось, потому как умеют только в бомбы, а не в созидание. Очень дорого увлечение террором стране обошлось, сто с лишним лет аукается. Это прямо как в компьютерных игрушках — цена ошибки на старте неизмеримо выше чем когда ты уже прокачался, одно дело потерять одну из двух провинций и совсем другое — одну из ста. Оттого-то и любят все чит-коды в самом начале, а в истории так не получается… как это не получается? Я же, по сути, и есть такой чит-код! А раз так — то хрен им, а не террор.

Через неделю пришло сообщение, что группа нашла место под лабораторию… в жилом доме! Вот же чертовы долбоящеры, ладно сами при таких умениях взлетят на воздух, так еще сколько людей с собой забрать могут!

Еще через пару дней Муравский прислал несколько экземпляров их манифеста, выведенных быстрым почерком на сероватой бумаге.

“Одним из сильных средств борьбы, диктуемым нашим революционным прошлыми и настоящим, явится политический террор, заключающейся в уничтожении наиболее вредных и влиятельных при данных условиях лиц русского самодержавия. Систематический террор совместно с другими, получающими только при терроре огромное решающее значение, формами открытой массовой борьбы (бунты, демонстрации и проч.) приведет к дезорганизации врага. Террористическая деятельность прекратится лишь с победой над самодержавием, лишь с полным достижением политической свободы. Кроме своего главного значения, как средства дезорганизующего, террористическая деятельность послужит вместе с тем средством пропаганды и агитации, как форма открытой, совершающейся на глазах всего народа, борьбы, подрывающей обаяние правительственной власти, доказывающей возможность этой борьбы и вызывающей к жизни новые революционные силы. Наконец, террористическая деятельность является средством самозащиты, и охранения организации от вредных элементов — шпионства и предательства.”

И ведь все у них так — террор как средство пропаганды, а сами вшивый гектограф достать не сумели, от руки переписывают! Шпана революционная. Хотят воевать? Будут воевать, Сахалин ждет.