Страница 2 из 9
Дорогая машина, гламурная богиня торопит тебя. Парниша, быстрее иначе я покроюсь пылью. Богине пыль не к лицу. Счастливого пути. Выруливает и машина исчезает в потоке, голос со стороны спрашивает, ты соглашаешься. Конечно бы, вдул.
Далее женщина, она говорит, говорит. Бесконечный поток слов, информационный накал плавит трубку. Твои передвижения в пространстве замедлены, ты ползущая улитка в ветреный день. Слова обволакивают, смысл тяготит, она подчиняет время, и эта величина обесточена, превращена в студень. Список проблем долог, время порождает значимые слова, остальной мир завяз в ленивом желе и оглупел. Все ждут ее слова, весомого, решающего. Бак полон. Счастливого пути!
Будущее, в котором есть симпатичная девчонка без заскоков и паролей, всегда прекрасно. Ей хочется сказать. Привет. После взять за руку и пройти остаток жизни, словно один счастливый день, перетекающий в сон. После, мы сядем в лодку, и отправимся к берегам, где нет суеты, разговоров, проблем. Пусть забудут о нас. Близится ночь.
Уйдёт солнце, исчезнут солнечные сны с раскрытыми глазами. Умрет всё что помнил. Разные люди во множестве гримас принесут в подошвах своих начищенных солдатских ботинок вечер и час пик с горящими фонарями, главное небо станет тёмно синим. Пульс на двадцать тысяч ударов подскочит, эта пестрая какофония жизни вмиг разлетится по норам бесконечных бетонных башен. Тепло кухонь, сытый ужин. Очаги семейного счастья, держащие мир. Залитая светом улица, веселая дорога в кабак.
Дикая спешка одичалых наций в утробах троллейбусов, трамваев, такси. Вздутые вены метро, люди спят, читают, спешат. Геометрия линий тоннелей, аксиомы, уходящие в кровь, электрический ток в людях. Рябь в лужах, кристаллы звёзд, брюхатые тучи готовые вот, вот разродиться не летним дождём, а после всё окунётся в мистику капель радужных бьющим по крышам, асфальту, земле. Будет выть ветер, пронизывая зазевавшиеся тела до костей.
Ты не один, мир под завязку заполнен человеком. Сосед поет от выпитого счастья и воет пес его, который тоже пьян. Черное окно в нем ночь и молнии, раскаты далекого грома. Приходит сон схожий на явь, он убаюкал дрему, теперь неспешно поглощает и тебя.
Туман сползает в сонные лощины, оседая призрачными шапками на ветвях обнищавших деревьев, чьи силуэты искорёжены жизнью в сточной канаве. Белый пар причудливо клубится, создавая не привычные формы и образы. Мир призраков и миражей, намеков бессловесных, фантастических набросков. Руины древних городов тут обретают новое рожденье, хотя безвременье в котором правит пар, молоком заполняет пустой сон, предчувствуешь начало. Появляется тропинка вглубь и смысл.
Молочный пар клубится, сгущается, расползается, поглощая пустоту. Нет ничего, кроме облаков, в которых потерялся ты и земля под ногами. Осторожно ступая, идешь, вслушиваясь в тишину наполненную запахами парующей земли и прелых трав. Туман редеет и возникает тусклое осеннее солнце, все еще теплое, ласкающее бескрайнюю степь, раскинувшеюся словно море.
Степь окружает со всех сторон, окатывает потоками ветра загадок, разливаясь цветом увядшей полыни по времени сказочной осени. Вершина холма, где возвышаешься грозным тотемом седого ворона средь пожухлых трав, и мудрость веков тихим шелестом-шепотом убаюкивает память. Блажен, не мятежен, не герой в крови, просто тень осеннего дня в горькой полыни. Тишина благотворна, гармония осязаема, магия ощутима, словно дыхание живого существа.
Волшебство, перевоплощение призрачных теней в нечто осязаемое. Узнаваемые лица и время. Рубикон, сонная вода мелководья, тень грозного всадника плывет над рекою. Закованные в сталь воины вереницами тянутся вдаль мирскую, оставляя надежду во взгляде на оставленный очаг. Мир будет пылать и выгорит подобно самой безжизненной пустыне, чтобы взошло новое солнце и испепелило свою тень.
Быстротечно время, текуча река, вот и эпоха ушла сквозь пальцы, сгинув заодно с бряцающим оружием. Теперь сбросить надоевшее оцепенение и вдохнуть свободно, испив осенних дождей, захмелеть от нетронутой кровью земли, согревающей босые ноги. Это лишь сон, увиденный, прожитый, унесенный водой навсегда. Остался в живых, ленивый бездельник, вкусивший свободы, незачем кровь и пуста та война.
Палитра неба плавно изменила окрас, сбросив постаревшую кожу в глубокие омуты тихих речушек. Приятно видеть подобное чудо, а среди камыша в скором времени уснет солнце. Ночь тихой поступью придет в этот правдоподобный, неизвестный мир. Ленивый созерцатель получит свой шанс, пройти с величайшею тайною рука об руку к алтарю мирозданья, чтоб поутру вдребезги проснуться, видя, как сказка превращается в осколки пресного дня.
Утро наперекор часовой стрелке расползлось молоком в кофейной гуще и звёзды еще не остыли. Блестят упрямые, далеки, холодны. Шепчут тихо заученную наизусть златую песнь песней. Будоражат разум, не раскрытыми тайнами, не познанными истинами и все дороги, ведут к ним. Роятся вопросы, страхи, сомнения и все же спешишь, и все же идешь. День во сне.
День окроплен кровью жертв и до тошноты долог. Статичные годы комфортного равнодушия, набожной лжи, припрятанных денег, сокрытия украденных улик состоят из долгих, отвратительных дней. Пугающая, не раскрытая многогранность пустоты обожествленных колоссов, извечность сакральной прострации в коей всё от нуля, и продолжительная тошнота. Жажда убивать, видя кровь в чёрно белом формате. Поедание пирога массовой паранойи не возможность, нежелание объясниться. Лозунги, флаги, грязь в мозгах.
Умело поставленный вопрос. Зачем тебе и мне крылья, когда небо под ногами? Мы павшие в бездну озверевшие небожители, закаленные, огрубевшие в битвах и резне. Тёмные утробы городов переполнены гиенами с остывшей кровью. Зачем тебе и мне крылья, зачем желание взмыть в небо? Это глупо, когда ты камнем падаешь вниз. Зачем тебе небо? Вот оно со вспоротым брюхом лежит у обочины, истекая кровью, стынет, коченеет, уже мертво.