Страница 8 из 12
– Рад встрече с вами, сэр, как пож'ваете? – произнес мистер Леви, глотая некоторые буквы, невзирая на усилия. – Присядьте, сэр, прошу.
Но я остался на ногах, хоть и чувствовал, что они близки к тому, чтобы задрожать, и, погрузив руку во внутренний карман, начал обрабатывать содержимое, извлекая его из конверта, который передал мне Раффлс, одновременно воспроизводя фразы и особенно тон, что мы отрепетировали этой ночью в Олбани.
– Не уверен я, что вы так рады, – начал я. – Если точнее, радость ваша, наверное, быстро пройдет, мистер Леви. Я пришел по просьбе друга, мистера Эдварда Гарланда.
– А я-то решил, что ты сюда за займом! – вмешался Раффлс без всякого стеснения. Ростовщик уставился на меня блестящими глазами, поджав губы.
– Я этого не говорил, – выпалил я Раффлсу в ответ; и мне показалось, что за его взглядом, словно истину на дне колодца, я увидел одобрение и попытку подбодрить меня.
– И кто же этот маленький нахал? – вопросил его ростовщик с очаровательной наглостью.
– Это мой старый друг, – ответила Раффлс тем обиженным тоном, который определенно означал окончание старой дружбы. – Я решил было, что он на мели – или я никогда и не осмелился бы представить его вам.
– Я вовсе не просил тебя о представлении, Раффлс, – агрессивно возразил я. – Я всего лишь входил в тот момент, когда ты выходил. Я считал, что не в твоем характере лезть в чужие дела!
После чего с истинно англо-саксонским намеком будущего насилия над моей личностью, Раффлс распахнул дверь, порываясь покинуть нашу беседу. Все это произошло точно, как мы репетировали. Но Дэн Леви позвал Раффлса и пригласил войти обратно. И это было именно то, на что мы надеялись.
– Господа, господа! – воскликнул еврей. – Прошу не превращать мой офис в место для петушиных боев, господа; и молю, мистер Раффлс, не бросайте меня на милость своего опасного друга.
– Можете сохранить за собой численное преимущество, – отважно прошипел я, – мне наплевать.
Моя грудь содрогнулась со вздохом, как того требовал режиссерский замысел, но была в том и нотка облегчения из-за того, что пьеса шла, как планировалось.
– Ну что же, – произнес Леви. – Ради чего прислал вас сюда мистер Гарланд?
– Вам это известно, – ответил я, – это из-за его долга вам.
– Вы только не распаляйтесь, – сказал Леви. – Так что насчет долга?
– Это просто позор! – выпалил я.
– Вполне согласен, – отметил он со смешком. – Это дело следовало уладить много месяцев назад.
– Месяцев? – повторил я. – Прошло всего двенадцать месяцев, как он занял у вас три сотни фунтов, и теперь вы хотите выбить из него все семь!
– Верно, – заметил Леви, приоткрыв свои жестко поджатые губы, которые исчезли в следующее мгновение.
– То есть, он занял у вас три сотни на год, от силы, и теперь в конце вы шантажируете его, вытрясая восемь!
– Вы ведь только что сказали – семь, – вмешался Раффлс, голосом человека и стремительно теряющего уверенность в себе.
– А еще вы сказали «шантажировать», – добавил Дэн Леви зловеще. – Не спустить ли вас с лестницы?
– Вы собираетесь спорить с цифрами? – парировал я.
– Не собираюсь. У вас ли его расписки?
– Да, они у меня в руках и моих рук не покинут. Видишь ли, ты просто не знаешь, – добавил я строго, поворачиваясь к Раффлсу, – что этот молодой человек уже выплатил сотню в рассрочку – вот откуда взялись восемь сотен – и все то же самое случится с тобой, если ты заберешься в эту лодку.
Ростовщик уже терпел меня дольше, чем кто-либо из нас мог ожидать, но теперь он отодвинул свое кресло от стола и поднялся – истинный столп угрозы, готовый извергнуть проклятия.
– Это все, что вы желали высказать, явившись сюда? – громыхнул он. – Если это так, наглец, вон отсюда!
– Нет, это не все, – возразил я, разворачивая документ, приложенный к обязательствам о платежах, которые Раффлс получил у Тедди Гарланда; все это мне удалось без излишних довесков вытащить из того самого внутреннего кармана, в котором я пытался опустошить полученный от Раффлса конверт. – Вот, – продолжил я, – письмо, написанное вчера вами к мистеру Гарланду, в котором вы пишете, помимо прочих дерзостей, следующее: «Это последнее предупреждение, больше никакие оправдания я не приму и не потерплю. Вы причинили в десять раз больше неприятностей, чем стоило ваше дело, и я с радостью избавлюсь от вас. Вам следует расплатиться до двенадцати дня завтра, или вы можете быть уверены, что перечисленные выше угрозы будут приведены в исполнение в точности, как это здесь было описано, и что будут предприняты нужные шаги, чтобы эти меры подействовали немедленно. Это ваша последняя возможность и последний раз, как я пишу к вам об этом деле».
– Именно так, – произнес Леви, ругнувшись. – Это дело насквозь прогнило, мистер Раффлс.
– Верно, – поддакнул я. – Могу ли я спросить – вы действительно намерены избавиться от мистера Гарланда, заставив его заплатить всю сумму?
– До полудня, сегодня, – подтвердил Леви, щелкнув своими боксерскими челюстями.
– Всего восемь сотен, за те три, которые парень занял у вас год назад?
– Так точно.
– Несомненно, вы очень суровы к этому мальчишке, – заявил я, достигнув помалу этими вопросами примирительной интонации, за что Раффлс немало хвалил меня впоследствии; но пока что он лишь заметил:
– Должен сказать, это только его вина.
– Ну разумеется, мистер Раффлс, – воскликнул ростовщик, и сам приняв более примирительный тон. – Это были мои деньги; мои три сотни золотых соверенов; и каждый имеет полное право получать доход с того что имеет, верно?
– Несомненно, – подтвердил Раффлс.
– Ну что же, деньги такая же вещь, как и все прочее – если их у вас нет, если вы не можете их выпросить или заработать, вы можете их получить, заплатив за них цену. Я всего лишь продаю свои деньги, вот и все. И я имею право продавать их по хорошей цене, и эту хорошую цену я за них и получу. Быть может, тот, кто платит эту мою цену, и глупец – это зависит от того, насколько ему в этот момент нужны деньги – и это его дело, а не мое. Ваш молодой друг-повеса прекрасно бы себя чувствовал, если бы не обанкротился, но банкрот всего лишь платит больше, вот и все. Это не я подвел под монастырь вашего друга; он сделал это сам, с широко открытыми глазами. Мистеру Гарланду хорошо было известно о том, сколько я требую, и что я не замешкаюсь перед тем, как потребовать свое, и с добавкой, стоит ему дать мне шанс. С чего бы мне мешкать? Он этого не гарантировал? Зачем, как вы думаете, я сижу в этой конторе? В этом суть моего дела, мистер Раффлс, и это вовсе не ограбление, дорогой мой сэр. Если уж рассуждать, то любой деловой человек – грабитель. Но вы видите, что мое дело абсолютно прозрачное, и я веду его согласно обязательствам.
– Действительно, блестящее изложение дела, – веско заметил Раффлс.
– Но к вам это не относится, мистер Раффлс, – ловко ввернул ростовщик. – Мистер Гарланд мне не друг, и к тому же глупец, но я надеюсь, что про вас могу сказать, что вы не похожи на него ни в том, ни в этом.
– Значит, дело сводится к следующему, – сказал я – вы ожидаете, что он заплатит сегодня утром?
– К полудню, и, кстати, уже пробило десять.
– Всю сумму в семь сотен фунтов?
– Фунтов стерлингов, – заметил мистер Леви. – И чеков я не приму.
– Тогда, – сказал я, принимая вид и тон потерпевшего поражение в схватке, – не остается ничего, кроме как последовать моим инструкциям и заплатить вам немедленно!
Я не глядел на Дэна Леви в тот момент, но слышал, как он судорожно втянул воздух, увидев купюры у меня в руках, и почувствовал его злобное дыхание на своем лбу, когда наклонился и начал отсчитывать их по одной над его столом. Прошло немного времени, прежде чем он обратился ко мне с возгласом протеста. В его голосе я слышал нечто напоминающее дрожь. У меня не было необходимости спешить; все выглядело так, как будто я играю с ним в какую-то игру. Почему же я не мог сказать ему, что деньги все это время были у меня? Он невольно ругнулся, задав этот вопрос, ведь я продолжил отсчитывать деньги невзирая на бормотание. Я едва обратил внимание на его гнев.