Поверить в любовь

Хозяин с дочерью неспешно шли к кару, беседуя по пути. Стив к их разговору не прислушивался, сосредоточившись на своих ощущениях. Возбужденный, он прилагал все усилия, чтобы дойти до кара. Если проявит любую эмоцию – последует наказание. А между тем, при каждом шаге, он возбуждал себя все сильнее. Ему начинало казаться, что яйца горят, будто их посыпали перцем. До крови закушенная губа помогала слабо.

Открывшаяся дверца кара стала для Стива спасением.

– На пол, – приказал хозяин.

И Стив принял привычную позу: встал на колени со сжатыми ногами, оттопырил зад, руки опустил вдоль тела.

Нога хозяина тут же очутилась у него на заду, словно на подставке.

Кар взмыл вверх. Находиться в такой позе было тяжело, возбужденные гениталии продолжали болеть, но все же лететь было проще, чем идти. Намного проще.

Сейчас, при дочери, хозяин не потребует минета, не станет насиловать Стива – он это знал. Несколько минут относительного покоя во время полета радовали его. Еще бы трусы снять… Но это точно невозможно. Новые хозяева каждый раз стараются унизить раба посильнее, чтобы сразу обозначить его место в доме. Пока серьезных унижений не было. Значит, все впереди.

Едва кар приземлился у ворот, хозяйская нога исчезла с зада, и Стив выскочил наружу и отработанным движением упал на землю. Этакая живая ступенька, необходимая для удобства господ. Первый раз, у первого хозяина, он не понял, что от него хотят, и немного замешкался, всего на несколько секунд, но все же. Наказание последовало мгновенно и запомнилось на всю жизнь – на ребрах до сих пор видны были шрамы. Теперь всё прошло именно так, как надо. Сначала хозяин, а затем и его дочь, выбрались из кара, пройдясь по спине Стива.

– Поднимись, – последовал очередной приказ.

Стив встал на ноги, смотря на землю.

Едва цепь натянулась, он зашагал за господами.

Алиса чувствовала себя, словно в вязком ночном кошмаре: понимаешь, что спишь, пытаешься проснуться, но с каждым мгновением все глубже погружаешься в пучину ужаса.

Там, дома, на Ортоноре, они с сестрами бывало читали статьи о жизни на Диране. Любопытство есть любопытство, а любопытство девушек обычно не знает границ. Родители мало что им запрещали, просили только не принимать поспешных решений и тщательно обдумывать все, что было увидено или услышано. В дебри сестры и не лезли, но даже прочитанного «по верхам» Алисе хватило, чтобы понять: на Диране хозяин имеет право наказать раба так, как посчитает нужным, вплоть до убийства. Причем это касалось любого проступка, даже самого малого.

Когда внезапно объявившийся в ее жизни отец протянул Алисе цепь, заставив принять «подарок», она уже знала, что является владелицей раба только на словах. Юридически он принадлежал отцу, и только тот мог решать вопрос его жизни и смерти. Алиса же прав не имела. Никаких. Рабы на Диране считались общим имуществом. Каждый свободный мог при желании отыметь любого раба, вне зависимости от его принадлежности к тому или иному хозяину.

Раб, молодой мужчина на вид немногим старше Алисы, шел, как ей казалось, превозмогая себя, с трудом делая каждый шаг. Отцу было плевать на состояние новой игрушки, а Алиса не понимала, что можно сделать, чтобы хоть как-то помочь несчастному. И это непонимание пугало ее, как пугала и сама планета рабов с жившими на ней богачами.

Личный кар, в отличие от казенного, государственного, был и шире внутри, и уютнее, и наверняка мощнее. Овальная форма помогала ему развивать большие скорости в местной атмосфере, а черный цвет, насколько помнила Алиса, подчеркивал близость к правительственным кругам.

«Кто же ты такой? – мысленно спросила Алиса у отца. – Какую должность занимаешь, если позволяешь себе летать на черном каре?».

Летели довольно быстро, быстрее, чем в каре казенном. Всю дорогу нога отца стояла на выпяченном заде раба. Алису коробило такое подчеркивание господства, но она молчала, боясь, что любым неосторожным словом сделает только хуже рабу.

Наконец, приземлившись, кар замер. Нога вернулась на пол кара. Раб же подскочил, открыл дверцу, выскочил наружу и буквально распластался на земле.

Алиса почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота: нужно было встать на спину человеку, живому, ничем не отличавшемуся от них с отцом. Это было противно и мерзко.

Отец между тем вышел. Алиса, поборов себя, последовала за ним.

Глава 5

– Ты, должно быть, устала с дороги. Служанка покажет тебе твою комнату, – в голосе хозяина слышалась искренняя забота. – Раб в полном твоем распоряжении. Иди, милая, поговорим чуть позже, когда ты отдохнешь.

Рука хозяина снова хлопнула Стива по гениталиям. Он ждал этого удара и лишь слизал очередные капельки крови с прокушенной изнутри губы.

Служанка-андроид плавно направилась вверх по лестнице. За ней – хозяйка. Стив – последним, на расстоянии цепи.

Каждая ступенька казалась изощренным издевательством. Стив боялся, до дрожи в коленях боялся, что не выдержит, не дойдет, упадет прямо там, на лестнице.

Как ни странно, дошел. Переступил порог, встал, как и положено, рабу, возле двери: руки вдоль тела, ноги раздвинуты.

Щелкнул замок. Несколько секунд молчания, затем неожиданное:

– Тебе плохо?

На вопросы нужно было отвечать без промедления. Вот только что именно ответить в данный момент, Стив не знал. Ему было не просто плохо, а отвратительно.

Все, что он смог, это пробормотать, уставившись в пол:

– Простите, госпожа.

– Посмотри на меня, – то ли просьба, то ли приказ, не поймешь по тону.

Стив послушно поднял голову. В голубых глазах миниатюрной брюнетки, стоявшей напротив него, почему-то читалась тревога.

– Ты еле стоишь. Тебе плохо? Объясни, пожалуйста. Я ничего не понимаю.

Объяснить ей? Хозяйке? Стив колебался не больше двух секунд. Даже если это ложь, проверка, хуже ему уже точно не будет. Тем более – сейчас.

– Трусы, госпожа. Они давят…

Хозяйка нахмурилась:

– Снимай. Ты знаешь, где здесь туалет? Да? Ну, если тебе нужно, иди, там снимешь, и сделай все, что надо. Туалет, душ.

Она неуловимо покраснела к концу фразы.

Стив пробормотал: «Слушаюсь, госпожа», подошел к стене возле двери, потянул за плохо различимую ручку. Этот дом, как и остальные, в которых жил Стив, строился примерно по одному проекту, поэтому нетрудно было угадать, где находился туалет для хозяйской дочки.

Зайдя внутрь, Стив первым делом избавился от трусов. Член стоял колом, пугая даже Стива своими размерами. Яйца налились. Кончить позволения не было, а вот помочиться Стив мог. Что он и сделал, потом приняв душ. Холодная вода немного убрала напряжение, но желание не исчезло.

Алиса не считала себя наивной дурочкой. Девственницей – да. Но получить опыт сексуальных отношений, не теряя девственность, было не так уж сложно в век роботизированной медицины, способной заживлять даже самые ужасные раны. С Виктором, своим женихом, оставшимся на Ортоноре, она давно познала многие радости любовных ласк.

Признание раба повергло ее в шок. Один из многих, видимо. Потому что Алиса подозревала: то, что творилось на планете рабов, нормальными словами описать было нельзя. Сдавленные гениталии, да еще и выпиравшие. Тогда становилось понятно, почему он так шел… Словно по иглам…

А если вспомнить статьи, в которых уверялось, в еду и питье рабам часто добавляют возбуждающие порошки, чтобы вызвать практически постоянное желание…

Алиса вспомнила хлопок отца и прикусила губу. Небо, какие же они здесь все сволочи! Так издеваться над подобными себе! На Ортоноре такие издевательства не поощрялись. Раб, конечно, не был полностью равен свободному жителю. Но… Но существовали какие-то этические нормы, в конце концов!

«Только не на Диране», – с горечью сказала сама себе Алиса. На этой прОклятой планете отношение к рабам было хуже, чем к вещам.