Железное сердце

Элизабетта нервно сглотнула, бросила взгляд налево, направо, надеясь найти в ком-нибудь хоть чуточку сочувствия, но все, кто был в комнате, – от самой высокородной дамы до последней камеристки – опустили глаза.

– Я… я думаю… нет, конечно же нет, – залепетала фрейлина. – Вообще-то, я так совсем не думаю…

– Понятно, – оборвала ее королева.

Она шагнула к окну и подняла руки. Лучи света, врываясь в окно, отразились в бриллиантах мантии, и крохотные призмы тут же разложили свет на составляющие, окутав королеву облаком радужного сияния.

– Эти бриллианты нужны мне для того, чтобы предотвратить войну, – сказала она. – Увидев меня, посол наверняка решит, что, раз я осыпаю себя драгоценностями, словно конфетти, мне ничего не стоит усеять море военными кораблями. Лучший способ выиграть войну – не начинать ее.

Элизабетта потупила глаза и молча кивнула.

Королева опустила руки, взглянула на позолоченный циферблат стенных часов и нетерпеливо бросила:

– Где она? Почему ее до сих пор нет? Я велела ей явиться еще полчаса назад.

– Она здесь, ваше величество, – сказала Беатриса, внося пару шелковых туфелек. – Ожидает в приемной.

С этими словами фрейлина поставила туфли перед королевой, и та вступила в них. Затем, схватив со столика клочок чего-то серого, стремительно вышла из комнаты, звонко цокая каблуками по каменным плитам.

Принцесса стояла у окна в приемной королевы и ждала, вертя кольцо на пальце левой руки. Золотой ободок с единорогом в овале, обрамленном мелкими бриллиантами, назывался Кольцом Власти, и не зря: монархи Грюнланда передавали его своим наследникам из поколения в поколение.

По мнению королевы, на свете не было человека, менее подходящего для этой роли, чем принцесса София. Подойдя к ней, королева взяла ее за руку, разжала пальцы и опустила в ладонь девушки клочок серого меха.

– Волчья шерсть, – сказала она. – Снята с куста шиповника. Волк не совершал смертельного прыжка, правда?

Софи смотрела на шерсть и молчала.

Взяв девушку за подбородок, королева развернула ее к себе лицом.

– Ты дала ему уйти, – сказала она.

– Да.

– Зачем?

Глаза Софи, влажные от подступивших слез, с мольбой смотрели на мачеху.

– Я… Мне стало его жаль. Ему было так страшно.

Королева, презрительно фыркнув, выпустила подбородок падчерицы.

– Охота была затеяна, чтобы ты могла показать свою силу, а не слабость. – (Софи снова уткнулась взглядом в пол.) – Ты проявляешь мягкость там, где нужна жесткость, милуешь, когда следует карать. Ты отпускаешь на свободу волков, ты покровительствуешь трусам и дворовым мальчишкам.

– Десять плетей убьют его, – вставила Софи еле слышно.

– Никто еще не умирал от десяти ударов. Но даже если умрет, что с того? – перебила ее королева. – Этот мальчишка, его отец… Они никто. Только монархи что-то значат. Как ты не понимаешь? – Она протянула к падчерице руки, ладонями кверху. – На моей левой ладони – жизнь этого мальчишки, слабака, который, скорее всего, никогда не станет мужчиной. На правой – жизнь королевы… правительницы, на которую возложена забота не об одном подданном, а о целом королевстве. – Она опустила левую руку, а правую подняла вверх. – Что такое жизнь одного мальчишки в сравнении с жизнью королевы? – Вопрос еще висел в воздухе, а королева уже опустила руки и задала другой: – Какой пример мы подаем подданным, если позволяем ослушникам избегать наказания?

Софи пришлось собрать все силы, чтобы встретить испепеляющий взгляд мачехи.

– Гончей тоже было страшно. Разве это плохо – проявить милосердие к тому, кто испугался? – спросила она.

Королева рассмеялась в ответ. Ее смех был безрадостным и сухим, будто долго лежал в пыльной кладовке.

– Милосердие – другое название для слабости. Сохрани волку жизнь – и он отплатит тебе, вырвав у тебя горло. Страх – вот что гарантирует безопасность королевы. Люди подчиняются мне, потому что боятся меня.

– Люди подчинялись моему отцу, потому что любили его.

Слова сами слетели с языка Софи, и она тут же пожалела о сказанном. Мачеха терпеть не могла разговоров о покойном супруге, которого народ действительно боготворил.

– Твой отец мог позволить себе такую роскошь. Он был мужчиной, и его любили уже за это, – резко ответила она. – И никто, даже злейшие враги, никогда не подвергал сомнению его право занимать трон. Мне повезло меньше, я женщина. Та же участь ждет и тебя. Народ должен чувствовать твердую руку, иначе он распустится. Я была регентшей шесть лет, со дня смерти твоего отца. Завтра состоится твоя коронация, и ты взойдешь на трон. Как ты будешь править целой страной, Софи, не умея управлять даже собой?

Не успела принцесса раскрыть рот, как во дворе раздался барабанный бой, мрачный, как на похоронах.

– Ага, капитан гвардии, кажется, взялся за исполнение моего приказа. – Королева распахнула окно и стала смотреть вниз, во двор, через минуту она повернулась к Софи. – Хочешь взглянуть?

Девушка замотала головой. В ее глазах стояли слезы.

– Нет? Так я и думала. Это ведь так тяжело, так больно, да? Но в этом вся суть власти – править тяжело и больно. Приходится принимать непростые решения и выносить жестокие приговоры, чтобы держать подданных в повиновении, а врагов – на почтительном расстоянии. – Королева указала на падчерицу пальцем. – Это из-за тебя сейчас выпорют мальчишку и убьют собак. Если бы ты не отпустила ту трусливую суку, ничего этого не случилось бы. Теперь ты понимаешь, к каким тяжелым последствиям приводят добрые поступки?

Софи не могла говорить. Слезы все-таки потекли из ее глаз. Она поспешила вытереть их тыльной стороной ладони.

Королева поцокала языком:

– Тебе повезло, что у тебя есть я. С моей помощью ты сможешь править страной до тех пор, пока не найдешь себе мужа. – Она ткнула падчерицу в ребра длинным, остро заточенным ногтем. – Эта штука у тебя внутри… твое глупое, мягкое сердце. Оно доведет тебя до беды, попомни мои слова. Пока не поздно, запри его в надежную шкатулку и поставь ее на самую высокую полку, а ключ выброси.

– Я могу идти? – тихо спросила несчастная Софи, которой больше всего хотелось убежать подальше, туда, где не слышно мрачной барабанной дроби.

– Нет, я еще не все сказала. Сегодня вечером, как тебе известно, будет бал. Так вот, я не хочу видеть заплаканных глаз и красных пятен на лице. Тебе сшили сногсшибательное платье, к которому подойдут лучшие драгоценности из королевской сокровищницы. Ты молода и красива. Воспользуйся этими преимуществами, чтобы королевство получило достойного короля. Ведь сегодня ты снова показала мне, что без правителя-мужчины ему не обойтись.

Софи, сдерживаясь из последних сил, чтобы не заплакать, кивнула и бросилась вон из комнаты. Аделаида смотрела падчерице вслед. Барабанный бой за окном прервался. Капитан гвардии выкрикнул приказ. Королева знала, что́ сейчас будет. Она могла закрыть окно, но не стала. Неподвижно стоя у открытого окна, она молча слушала мерные удары кнута и ни разу не моргнула. Ни один мускул не дрогнул на ее лице.

И если тень сострадания затмила на миг ее синие глаза… какое это имело значение?

Ведь рядом никого не было.

Глава 5

В Темном Лесу есть болота, предательские и глубокие. Один неверный шаг – и человек ушел вниз с головой.

Немудрено, что люди обходят их стороной, но мне они известны не понаслышке: я не раз преследовал оленей в таких местах. Часто охота затягивалась, возвращаться приходилось после заката, и я видел свет одинокого фонаря – кто-то бродил в непроглядной тьме, окутавшей болота, словно саван. И всегда через пару дней проходил слух о том, что кто-то опять пропал без вести – то муж, слишком щедрый на тумаки, то любовница, которая вообразила себя главнее жены, то скряга, который припрятал под половицами кошель с золотом.

Ни одного мертвого тела не нашли. Ни одного суда не состоялось. Виновные безнаказанными сходили в сухие могилы на кладбище у церкви. Время шло. Люди забывали.