Страница 90 из 124
Беспокойство в глазах Лэй сменяется недоумением, и только тут до меня доходит, что я только что сказал. Наказать? Интересно, как я собрался это делать? Нет, у меня, конечно, имеется пара-тройка идей, которые можно было бы реализовать прямо здесь и сейчас. Всего-то и нужно притянуть её к себе, дёрнув за пояс кардигана, а дальше… А дальше мой мозг окончательно вырубится, и я уже точно не смогу остановиться.
— Наказать? — переспрашивает Светлая, нервно облизывая губы, а потом ещё зачем-то их прикусывает.
Боги, да она издевается! Намеренно провоцирует, дразнит!
— За то, что нарушили условия договора, сонорина Лэй, в частности пункт про друзей, вас оштрафуют, скажем, на сотню дрейхов, — говорю первое, что приходит в голову, вынужденно отметая другие идеи.
Хоть единственное, чего мне сейчас хочется, — это усадить ее на ближайшую ровную поверхность, раздвинуть её стройные ножки и заняться с ней любовью.
— Вам стало жалко денег? — Лэй сверкает глазами не хуже разъярённой ошарры. Даже кулачки воинственно сжимает, подаваясь вперёд, ко мне.
Зря она это делает, потому что йоргов пояс всё-таки ложится мне в руку. Тяну за него, притягивая к себе Элению, и говорю, разрываясь между желанием врезать себе и, послав всё к йоргам, наконец поцеловать эту девочку:
— Мне жаль вашего времени, которое вы бесцельно тратите на Лосано, давая ему ложные надежды.
— Вас это не касается! — шипит она в ответ.
Безумно хочется её коснуться, безумно хочется узнать, какая она на вкус.
— На время предвыборной кампании меня касается всё, что происходит с вами. И с моим братом.
— Ну значит с этого момента я буду тратить своё время исключительно на вашего брата!
Мне бы похвалить её за такое рвение, но вместо этого хочется рыкнуть в ответ что-то грубое или пригрозить ей очередным наказанием. Лучше — просто взять и отшлёпать эту маленькую нахалку.
— Вам говорили, что вы слишком дерзкая как для феи? — Узел пояса развязывается слишком легко, слишком быстро. Запускаю руку под эту бесполезную, совершенно лишнюю сейчас тряпку, задирая ей майку, и только тут понимаю, что Светлая не пытается отстраниться, оттолкнуть меня, вырваться. Дышит рвано, напряжённо и снова закусывает губу, заставляя вспомнить о барной стойке и о том, для каких целей мы бы могли её использовать. — А ещё ты безумно сладко пахнешь, Эления… Ленни…
Я никогда не придавал особого значения поцелуям, секс куда приятнее всяких прелюдий, но поцелуй со Светлой, как оказалось, — это не прелюдия и не бесполезная трата времени. Это наркотик, самого высшего сорта. Такой, от которого сразу ударяет в голову, и кайф разливается по телу, выбивая из лёгких воздух, вырубая последние предохранители и остатки здравого смысла.
У неё маленькая аккуратная грудь. Я понимаю это, когда накрываю её ладонью, слегка сжимая. Светлая мне отвечает: тихим стоном, коротким рваным вздохом, стоит мне оторваться от её губ, а потом я снова к ним возвращаюсь, потому что мне мало. Мало этих поцелуев, мало её.
Твёрдый сосок под пальцами твердеет ещё больше. Мягко надавливаю, ласкаю и опускаюсь ниже, обвожу пальцами плоский, такой соблазнительный живот и упругую впадинку на нём. Лэй тоже меня хочет. Возбуждение, напряжение концентрируется в воздухе, а во мне так вообще зашкаливает. Лучше бы скорее раздеться, пока на нас не загорелась одежда.
— Не надо… Это неправильно…
Она что-то шепчет, но мне сложно понять смысл её невнятных слов. Толкаю её к дивану, целую жадно, как будто до этого ни с кем никогда не целовался, и тут всё внезапно заканчивается.
— Фелисия… Прекратите! — Светлая отталкивает меня, с силой, которой, по идее, не должно быть в такой хрупкой девушке.
Но она есть. Как и слёзы в глазах и краска стыда на щеках.
Не сразу я замечаю эти слёзы. Туман желания по-прежнему клубится в мозгах или в том, что от них осталось после знакомства с этим синеглазым проклятьем.
Наваждением. Наказанием. По-другому её не назовёшь.
— Я… я… — Эления задыхается, но уже не так, как пару минут назад. — Я занимаюсь вашей свадьбой, сонор Хорос. Вашей и вашей невесты. Сонорины Сольт, если вы ещё помните, и…
Она неловко натягивает на плечи сползший кардиган, но пальцы дрожат, не слушаются. Пытаюсь подойти к ней… не знаю, наверное, чтобы как-то успокоить, ведь её всю колотит, но Лэй напрягается ещё больше.
— Не надо! Стойте, где стоите! Хотите штрафовать — пожалуйста, штрафуйте! Но больше не смейте меня касаться. Не смейте меня целовать! Решили попользоваться мной вместе с братом?
— Причём здесь Ксанор? — я морщусь, от воспоминания о чудовище.
Он последний, о ком бы мне сейчас хотелось думать. Он, Фелисия… Да весь этот мир!
— При том, что вы, Тёмные, все одинаковые. Используете, подчиняете, ломаете. Уходите, сонор Хорос, иначе клянусь я… Я сама уволюсь! — Она в отчаянье вскидывает подбородок, судорожно выдыхает: — Просто не смогу…
Кажется, ещё немного, и Лэй разревётся, и мне совершенно точно не стоит оставлять её в таком состоянии. Вот только именно я его и вызываю. Это из-за меня её сейчас всю трясёт, это из-за меня у неё лихорадочно блестят глаза от подступающих слёз.