Ученики, учителя

Очнулся он на берегу речушки. Воняло сыростью, над головой неслись разорванные тучи: то заслоняя, то вновь открывая бледный диск луны. Все окружающее пространство звенело от слишком близкого присутствия другого бессмертного. Сдерживая все еще бьющееся в судорогах тело, он окончательно открыл глаза и попытался подняться.

— Лежи! — сильные руки удержали его движение.

Хан сидел перед ним на корточках и смотрел с непонятной тревогой.

— Сволочь! — рот наполнился кровью, накатила очередная волна, выворачивающая наружу все внутренности.

Хан прижал его к себе, удерживая голову так, чтобы Джордано не залил себя и подстилку, а потом, когда пройдет спазм, мог свободно вздохнуть. Джордано неосознанно вцепился в руку Хана.

Пытка продолжалась минуты две, и когда Хан уложил его, сил совершенно не было. Хан высвободил свою руку, ободряюще улыбнулся:

— Все! Только помолчи.

Джордано закрыл глаза. Хан притащил из реки воду и начал его обтирать. Потом бросил тряпку и выругался. На вопросительный взгляд Джордано сказал:

— Тебя надо выкупать. Козлом воняешь.

Джордано слабо усмехнулся и одними губами произнес:

— Не на курорте был.

— Я тебе сказал, помолчи!

Хан поднялся и опять куда-то ушел. Джордано попытался поднять голову и проследить за Ханом, но опять накатила волна, и он едва сдержался, опустил голову на землю. Вернулся Хан, присел на корточки, опять вытер Джордано губы.

— Ты русского языка совсем не понимаешь? У тебя вмятина в голове, рожа еще вся синяя.

Джордано молчал. Смотрел на Хана.

— В пять утра ты должен быть как огурчик, ну самое позднее в шесть. Иначе вся станица наш приезд обсуждать будет. А Ивановне тебя в таком виде показывать нельзя.

Хан вздохнул. Джордано больше не пытался двигаться.

— Я тебя перенесу в воду. Постарайся не двигать головой.

Через пятнадцать минут Хан затащил вымытого и переодетого Джордано на заднее сиденье видавшего виды «Опеля».

— Лежи, не вставай. Будет тошнить, делай на пол, чтоб не вымазаться.

— Кто ж такая эта твоя Ивановна, что ты так ее боишься? — длинна фраза почти не вызвала последствий, только в голове продолжало звенеть.

Хан понял, что Джордано уже стало лучше, и улыбнулся:

— Узнаешь! — захлопнул дверцу, вернулся на берег.

Джордано закрыл глаза. Как они отъехали, он не запомнил, чувствовал только, что машину трясет на ухабах разъезженного степного проселка. Потом выехали на тракт, и он окончательно уснул.

Проснулся от возобновившейся тряски, когда начало сереть. Хан даже не обернулся, сосредоточенно объезжая рытвины. Въехали в балку. Хан остановил машину, достал из ящичка на передней панели бумаги и протянул Джордано.

— На! Это тебе на ближайшую неделю. Потом приедешь в город, получишь уже свои.

Джордано открыл паспорт, потом развернул командировочное удостоверение некого Филиппа Григорьевича Янделя, деятеля из райпотребкооперации. Филипп Григорьевич объезжал деревни, собирал заявки на мануфактуру за сданные колхозниками молоко и мясо. Условия были грабительскими, но в обычных магазинах не было и этого, да и денег у колхозников практически не было.

Хан дождался, пока Джордано перелистал документы, перекинул из-под переднего сидения потертый портфельчик, набитый бумагами.

— Это тоже тебе. Учти, Филипп Григорьевич — реальный человек. Мне нужно вернуть ему бумаги. И чтоб договоры заключил. Так, что на месте не сиди, не волынь.

Джордано вопросительно взглянул на Хана.

— Я ему с любовницей отдых организовал, а он бумагами поделился. Теперь дальше. Ивановна, Анастасия Ивановна — мать генерала Василия и бабка Кати. Я здесь достаточно часто бываю. Тебя подобрал по дороге.

— Ты не осторожен, — Джордано усмехнулся.

Хан всем телом обернулся к заднему сиденью:

— Послушай! Моя шпага всегда к твоим услугам! — Джордано почувствовал, как угрожающе нарастает уровень зова Хана, готовый вырваться из-под контроля.

— Ты совсем сошел с ума? — Джордано прижал пальцы к вискам. Голова начала предательски раскалываться. Он не мог сосредоточиться.

Хан хлопнул глазами, приходя в чувство. Его фон резко вернулся к норме. Чертыхаясь, он отвернулся и опустил голову на руль. Джордано с облегчением откинулся на сиденье.

— У меня, между прочим, даже ножа нет, не то что шпаги. Так что, это моя голова полностью в твоих руках.

— Извини! — Хан поднял голову, его голос звучал глухо, — Твое оружие в багажнике.

Некоторое время они молчали.

— Ты собирался к пяти быть на месте.

— Уже почти приехали.

Хан потянулся к ключу зажигания, вдруг остановил движение и опять обернулся к Джордано:

— Ты знаешь! Я понимаю людей, которые тебя сожгли!

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Джордано грустно улыбнулся:

— Это воспринимать как комплимент?

— Как хочешь! Да, кстати, забыл, — Хан вновь залез в «бардачок» на передней панели, что-то достал и протянул Джордано, — Держи на память.

Джордано развернул завернутую в носовой платок пулю.

— Спасибо…

Пять минут спустя они были у ворот дома на краю небольшого хутора. Хан нажал на сигнал и вылез из машины. Через минуту от крыльца к воротам неслась, как ветер, босоногая стриженная под мальчишку девочка. Она откинула засов, распахивая калитку, выскочила наружу и как вкопанная остановилась перед Ханом.

Джордано вновь ощутил изменение фона Хана, и понял, что за голову бессмертного покусившегося хоть на прядь волос этой деревенской девчонки не поставит и полушки.

— Ты что-нибудь узнал? — широко открытые серые глаза смотрели на бессмертного с тревогой и надеждой.

Хан вздохнул.

— Почти ничего.

Плечи девочки опустились:

— Почти?

— Я не один.

Джордано вылез из машины.

— Знакомься! Это… — Хан обернулся к Джордано.

— Филипп Григорьевич, — Джордано выступил вперед, протягивая Катерине руку, — Товарищ Гасанов любезно согласился подвезти меня к вам в станицу. Я безнадежно застрял на дороге.

Катя вопросительно взглянула на Хана, а Джордано показалось, что порыв ветра задул горящий огонек. Но она лишь в ответ протянула нежданному гостю ладошку:

— Катя. Только от нас еще далеко до станицы.

Джордано, улыбнулся, пожимая на удивление сильную девичью руку.

— Я доберусь. А если у вас тут на хуторе много дворов, то могу вначале…

— Катерина! Приглашай гостя. И позавтракать нам бы чего-нибудь.

— Да, что же я! — девушка смутилась, — Заходите!

Она отступила, пропуская Филиппа Григорьевича во двор. Хан тем временем остался, пристроить машину у забора. Из-за угла дома показалась высокая статная старуха, вытирающая руки чистым передником.

— Кого это принесло? Ты, что ли Камиль? Здравствуй, здравствуй, зятек!

Джордано оглянулся на Хана, фактически впервые услышав вот так неофициально имя его нынешней реализации.

— Здравствуйте, Анастасия Ивановна! — Хан входил в калитку. — Не вовремя? Извините, я еще и человека по дороге подобрал, — Хан как-то виновато, не похоже на себя, улыбнулся.

— Что ж, раз подобрал, пусть заходит, — женщина оглядела Джордано. — Зачем сюда пожаловал?

Джордано стал объяснять, а она продолжала оценивающе его рассматривать. Под ее властным хозяйским взглядом он, не зная, как сейчас выглядит, ощущал тревогу и неудобство.

— Ну, что ж. Покажешь свой договор, может, и я подпишу. Вот внучке к осени в город на учебу возвращаться, гардероб обновить надо будет.