Страница 4 из 8
– Чьих рук это дело?
– Самому не терпится узнать.
– Скверная шутка.
– Шутка? Я придерживаюсь другого мнения. За подобные проказы можно и руки оторвать.
Вспомнив инцидент с Артёмом, Люська спросила:
– Подозреваешь Темку?
– Я его избаловал, позволил сесть на шею, теперь, как следствие собственной дурости, пожинаю плоды. Артём никчёмный парень, он привык только брать.
– Какой ему смысл портить фотографию?
– Позавчера на моей физиономии креста не было. Артём клянется, что не заходил в кабинет дней пять.
Вернув рамку на место, Люська села за стол.
– Забудь. Если таким образом он хотел досадить, то выставил дураком исключительно себя.
– А если это не он? Предположим, Артём не виноват.
– Кроме вас и Лены в особняке нет посторонних. Не думаешь же ты на Зинаиду.
– Зинаида Юрьевна не в счёт.
Зинаида Юрьевна – престарелая экономка и кухарка в одном лице была Божьим одуванчиком. Работает у Минаева десятый год, она уж точно не причастна к проделке со снимком.
– Остаётся Лена.
– Люсь, имей совесть.
– Или в твоём особняке бродит привидение.
– Бесит сам факт, что кто-то хозяйничал в кабинете. Какая скотина посмела в моё отсутствие проникнуть сюда, вытащить фото из рамки, напакостить и уйти?
Люська молчала. После недолгой паузы, Виталий начал расспрашивать Люську о её делах, шутил, давал советы, рассказал пару забавных случаев. В начале пятого, зевнул.
– Ладно, пора расходится, поздно уже.
Поднимаясь по лестнице, Виталий произнёс странную фразу:
– Согласись, мы хорошо поболтали. Как говорится, по душам.
Люська согласилась, не подозревая, что этот разговор был последним.
Утром я зашел к Минеевым.
– Узнала все тайны Мадридского двора?
– Представь себе, кое-что узнала.
– Дело государственной важности?
– Глеб, ты зачем приперся?
– За тобой.
– Ох ты, прям не верится. С чего вдруг я тебе понадобилась?
– А что, брат не может соскучиться по сестре?
– Ты – нет.
– Если честно, Димон попросить смотаться. Ты недоступна, дозвониться до тебя не может.
– Телефон разрядился, зарядка ведь дома.
– Я так и понял. А Димон тоскует, мечется, места себе не находит.
– Хватит врать.
Вниз спустился Андрей. Выглядел однокурсник Лены неважно. Отекшее лицо, всклокоченные волосы, плюс взгляд побитой собаки.
– Голова болит, – признался он.
– Вчера ты перебрал.
– Знаю.
– Знает он, – сказала Люська, когда Андрей прошел в кухню. – Ночью, когда с Ленкой тусил, голова у него не болела.
– Успокойся уже. Выключи свое безрассудное второе я.
– Не наезжай.
– А ты меня не доставай. Ведешь себя, как старая бабка, подсматриваешь вынюхиваешь.
– Вынюхиваю? Глеб, ты недоспал, что ли? За бабку ещё ответишь.
– Не понял, – Андрей появился в гостиной, держа в одной руке стакан с водой, в другой зажимая телефон. – Что с ним, почему тормозит?
– Кто у тебя там тормозит?
– Приложение накрылось. Хотел такси вызвать – зависает.
– А зачем тебе на такси тратиться, – Люська уничтожающе посмотрела на меня. – У Глеба есть скутер, он тебя довезет до дома. Глеб, сделаешь Андрею одолжение, ты же все равно в Москву собирался?
– Глеб, если нам по пути, ты меня здорово выручишь.
– По пути, по пути, – язвила Люська. – Глеб, что молчишь?
– Да без проблем, – ответил я.
– Отлично. Тогда я собираюсь. Через десять минут спущусь.
– Отомстила за старую бабку? Спросил я сестру.
– Это начало.
– Ну и глупо. Я мог бы отказать Андрею.
– Ты? Отказать? С твоим-то благородством.
– Мне временами кажется, тебе семь лет. Ведешь себя, как ребенок.
– А тебе сто семь. Нудный, хуже старика. Хоть проветришься сейчас, – Люська поднялась наверх.
После позднего завтрака, возвращаясь домой, Люська помахала крестному рукой. Виталий тоже поднял руку, на губах застыла улыбка. Таким его и запомнила Люська, с поднятой правой рукой – прощающегося.
Глава третья
Две чашки кофе
Артём позвонил Люське в среду. Известие о смерти крестного повергло ее в шок.
– Может, ты неправильно его поняла? – спросил Димон. – Или он пошутил?
– Кто шутит такими вещами, Дим? – Алиса была испугана.
– Ты права, я тупанул, – Димон хотел обнять Люську, но она отстранилась.
Отойдя к камину, взяла рамку с фотографией, начала её рассматривать.
– Здесь мне пять лет, фотографировались у них дома. Глеб, ты помнишь?
Я не помнил, но зачем-то кивнул.
– Наверняка он болел, – сказала Алиса.
– Нет! – мотнула головой Люська. – Он же только женился.
– Мог знать, что долго не протянет и поэтому…
– Алис, не надо строить предположения.
– Пошли к Минаевым, – я направился к двери.
– Я одна пойду, Глеб. Им сейчас не до гостей, если придем всем табором, это вызовет раздражение.
– Люсь, в таком случае и тебе не стоит туда идти.
– Димка, ты что?! Я его крестница. Я должна!
Выскочив из дома, Люська побежала к соседям. Отовсюду слышался глухой голос Артема: «Виталий умер».
На участке она столкнулась с низкорослым мужчиной лет пятидесяти. Он улыбнулся, Люська, поздоровавшись на ходу, побежала дальше.
Зинаида Юрьевна, распахнув дверь, тихо всхлипнула.
– Мне звонил Артем, – выпалила Люська.
– Они в гостиной.
Лена сидела на диване. За плечи ее обнимала полная женщина.
– Лен, как это случилось? – спросила Люська.
Лена не прореагировала.
– Лена…
– Не кричите, – прошептала женщина. – С Леной случилась истерика, приезжали врачи, после укола она молчит.
– Я крестница Виталия.
– А я мама Лены. Софья Петровна. Мы с мужем прилетели сегодня утром из Праги, хотели Лене сюрприз сделать. А здесь такое известие.
Лена застонала. Софья Петровна сжала дочери руку.
– Лен, может быть, ляжешь?
– Пить хочу, во рту пересохло.
Софья Петровна хотела подняться, но Люська её опередила.
– Сидите, я принесу.
Наполнив стакан водой из графина, Люська вернулась в гостиную.
Сделав пару маленьких глотков, Лена сказала:
– Люся, Виталик умер.
– Я в курсе, мне сообщил Артем.
– Он умер, – повторила Лена, смотря сквозь Люську.
– Давай поднимемся наверх, – Софья Петровна потянула дочь за руку.
– Нет.
– Надо поспать.
– Или умереть.
– Лена!
В гостиной появился мужчина, которого Люська встретила на улице.
– Это мой муж – Илья Григорьевич, – представила его Софья Петровна.
Лена бросилась к отцу.
– Папа, мне плохо.
Обняв дочь, Илья Григорьевич растерянно смотрел на жену.
– Отведи её в спальню, – вздохнула Софья Петровна. – С тобой она пойдёт.
Подождав пока Лена в сопровождении отца поднимется по лестнице, Люська спросила:
– Софья Петровна, почему умер Виталий?
– Убили его.
Люська пошатнулась.
– Я не знаю всех подробностей, но Лена и Артур…
– Артём, – поправила Люська.
– Да, Артём, он сейчас куда-то отъехал… он сказал, брата отравили.
– Где?
– В офисе. В понедельник вечером.
– Почему же Артем не позвонил мне вчера? – Люська заметалась по гостиной. – Хотя ему было не до звонков. Отравили… в офисе.
– Нам Лена тоже не позвонила. Какие звонки, когда она еле на ногах держится. Чуяло моё сердце, добром это не кончится. Как в воду глядела. Всё произошло настолько неожиданно, внезапно, мы с мужем толком опомниться не успели. Лена сообщила о замужестве, когда они уже штамп в паспорт поставили. Представляете? Мы с Ильёй ни сном, ни духом, а потом раз: «Мама, я вышла замуж».
– И Виталий до последнего конспирировался.
– Лене такое поведение несвойственно. Она с детства была разумной, и от меня секретов никогда не имела.
Люська села. Говорить не хотелось, но тишина угнетала. Её следовало растворить, уничтожить, и совсем не важно, о чем разговаривать – лишь бы не молчать.