Страница 47 из 81
В кабинете раздаётся звонок местного телефона.
— Пусть подождут, — бросает Сталин в трубку и возвращается к столу заседаний и садится напротив оппонента, — … и я не хочу, чтобы в Берлине обосновался некто малознакомый, выражающий волю капиталистов британских.
— Хорошо, — согласно кивает головой Киров, — а что будем делать с Чагановым? Пошлём на встречу с Дэвисом кого-нибудь другого?
— Не получится, — Сталин умело раскуривает погасшую трубку, — ни с кем другим Дэвис и Пост говорить не станут… для капиталистов личные знакомства даже важнее чем для дипломатов. Потом Чаганов как никто другой знаком с темами переговоров, сможет на месте предложить подходящий вариант… Нет он должен сам идти на переговоры.
— Но у нас в Нидерландах даже представительства нет…
— Надо звонить Рубинину, полпреду в Бельгии, — Сталин легко поднимается со стула, — их МИД представляет интересы голландской стороны, пусть срочно получит визу для Чаганова… как президента нашей Шахматной федерации.
«Толково придумано, — с облегчением вздыхает Эльзер, — не надо ни бетон долбить, ни мусор строительный выносить… обмотал вокруг квадратной в сечении бетонной колонны широкое брезентовое полотнище с многочисленными карманами и застёжками, закрепил его кожаными ремнями и готово»…
В узких карманах аккуратно расфасованы цилиндрические тротиловые шашки с центральным отверстием под детонатор, в более широких понизу — металлические коробки с проводами, отходящими от механизма с часовым циферблатом чуть большим, чем для ручных часов.
«А тут англичане перемудрили, — морщится столяр от боли, многочасовое стояние на коленях превратило их в сплошную кровавую рану, — я бы сделал попроще, на обычном будильнике без этих проводов и аккумуляторов».
Умелые рабочие руки начинают точными движениями вкручивать детонаторы в шашки, последовательно соединяя отходящие от них провода. Эльзер мог вполне обойтись и без света, все его действия были многократно отрепетированы дома на Тюркенштрассе, на съёмной квартире неподалёку отсюда, которую ему снял Николас, но сегодня ночью сквозь стеклянный фонарь в кровле зал мягко освещался взошедшей луной.
«Что там написано на шашках… „RFF“? — два крайних провода белый и чёрный зажимаются винтами на клеммах коробки с циферблатом, — не видел такие ни разу, а ведь подобных немало прошло через мои руки и на хайден-хаймерском пороховом заводе и в кенигсброннской каменоломне».
Зал наполняется громким шумом льющейся воды: все туалеты «Бюргербройкеллера» оборудованы автоматической системой слива воды, включающейся через каждые десять минут даже ночью.
«Слава богу, что не пришлось долбить бетон несущей колонны прямо над местом где устанавливают трибуну для Гитлера, а то бы пришлось работать только в те полминуты, что льётся вода, иначе мог услышать охранник у входа… Молодец Николас, получилось как он сказал… где выпилить деревянный декор колонны, как закрепить бомбу… понятно, он — военный, не простой работяга… Всё, ставлю часы на восьмое ноября на 21:00, включаю тумблер в положение „ON“ и возвращаю колонну в первоначальный вид».
После жёсткого разговора с Москвой по «БеБо» никак не могу сосредоточиться на трансляции первого тура, которую ведет «БиБиСи». Бросаю взгляд на часы, скоро на «АВРО» будет краткий обзор хода партий, который даёт Савелий Тартаковер, он в числе других «стариков», таких как Ласкер и Боголюбов тоже не получил приглашения на супер-турнир и поэтому занялся ядовитым комментаторством в прессе и на радио.
«А подруга совсем потеряла берега… Поставила начальство перед свершившимся фактом — всё готово к ликвидации австрийского художника… Спасибо что хоть за пару дней поставила в известность о своих планах… Какая лиса: „Лёшик, срочно нужен твой миниатюрный радиовзрыватель, принято решение для надёжности добавить его к часовому механизму взрывного устройства“. Меня то зачем дурить»?
— Большой зал отеля «Краснопольский», — в стиле Озерова начинает репортаж Тартаковер, — хорошо знакомый публике по матчу Алехин — Эйве, заполнен до отказа. Участники расположились на эстраде. Ходы для зрителей демонстрируются на досках остроумной конструкции: металлические шахматные фигуры передвигаются на больших намагниченных демонстрационных досках. В полдень по звонку запустились часы и турнир восьми сильнейших, как считают устроители соревнования, шахматистов мира начался.
Сталин, похоже не на шутку раздражённый Олиным самоуправством, начал с того, что потребовал от меня обуздать подругу, взять руководство операцией (других желающих не нашлось) на себя и впредь не отклоняться от плана… На мой вопрос какого, мол, плана, обстоятельно ответил Игнатьев. Я тогда заметил, что ситуация изменилась и теперь сообщением о заложенной бомбе не обойтись: бомбу надо взрывать в любом случае, так как в ней использован секретный отечественный взрыватель…
— Решевский чёрными легко уравнял партию против Алехина, — продолжает в том же духе комментатор, — но попал в ужасный цейтнот, так что решит судьбу партии скорее всего то, сумеет ли он сделать сороковой ход… Файн белыми против Ботвинника во французской партии применил новинку, но на удивление соперник с легкостью разобрался в ситуации… на данный момент позиция чёрных предпочтительна… Флор ничего не извлёк из дебюта против Капабланки… Эйве стоит лучше против Кереса.
Через пять минут многозначительного молчания пишущая машинка «БеБо» заработала вновь. Берия предложил взорвать бомбу ночью или рано утром восьмого ноября, пока в пивной нет посетителей. Я возразил, что тогда «столяр» и наш человек не успеют перейти германско-голландскую границу. Окончательно решено — взрыв должен произойти не позднее 18:00, судя по всему, пивная открываться в этот день для посетителей не будет.
«Интересно, есть на судне утюг? Свой американский костюм я с собой для переговоров захватил, а вот как его погладить не подумал… разбаловался, проживая в „Доме на набережной“ с его комбинатом бытового обслуживания… В коммуне у нас был утюг на углях Екатерининской эпохи, пользовался им пару раз: щипцами уголь из печки достаёшь, суёшь в утюг — дымища ест глаза, через каждую минуту приходится размахивать им чтобы расшевелить угли, от второго раза — навсегда остался шрам на ладони».
— Утюг? Нет, товарищ Чаганов, мы кружками гладим… — бросает на ходу сменившийся Матус.
«Разводят? Вроде не похоже… речь идёт о матроске и холщовых штанах, а это… замучаешься точно, — грустно разглядываю вытащенные из чемодана костюм, сорочку и галстук, — стоп, есть у меня идея!»
У входа в камбуз столпились свободные от вахты, одобрительно посматривая на необычное зрелище. Нарком, повесив одежду на самодельные плечики, пританцовывает с ними перед кипящим на плите десятилитровым чайником, из носика которого бьёт струя пара…
— А товарищ Чаганов-то у нас голова!
7 ноября 1938 года, 12:00.
— Товарищ Чаганов, — Полномочный представитель СССР в Бельгии Евгений Рубинин, высокий худой брюнет лет сорока, начал слегка задыхаться от быстрого шага, — сегодня вечером в посольстве приём, я обязан быть там… посол не может не присутствовать на приёме, который он даёт по случаю национального праздника.
— Успеете, товарищ Рубинин, — немного сбавляю темп, — сколько до Брюсселя на поезде? Ну максимум четыре часа, у вас ещё куча времени.
— Мы должны успеть на трёхчасовой поезд, — хмуро замечает широкоплечий дипломатический работник, сопровождающий полпреда.
— Послушайте, Евгений Владимирович, — беру Рубинина под руку, мы останавливаемся, перед нами открывается прекрасный вид на Королевский дворец, — от вас только нужно чтобы вы представили меня послу Дэвису и его супруге и можете быть свободны. Поймите, что это не моя прихоть: товарищ Сталин поручил мне организовать матч за шахматную с участием нашего гроссмейстера. Зная вздорный характер Алехина и его изменяющиеся в зависимости от обстоятельств политический взгляды, я хочу чтобы предложение о матче он услышал не от меня, а от заокеанского бизнесмена, точнее, бизнесвумен — Мэрджори Пост, жены американского посла, большой любительницы шахмат. Что скажете?