Накануне

В кабинете повисло тяжёлое молчание.

– … поэтому, оставим пока в стороне вопрос с бипланами, ГУ ВВС объявляет конкурс на одноместные скоростные истребители повышенной высотности, – чеканит слова комкор. – взгляните на таблицу, там то что мы хотим получить как можно быстрее: 620–650 километров в час на высоте 6000 метров и 510–550 на трёх тысячах.

– "Как можно быстрее"… – эхом повторяет "король истребителей" и вдруг взрывается. – Это совершенно не возможно даже теоретически, даже с мотором М-87, который ещё не прошёл государственных испытаний, выжать больше 540 на 6 тысячах не удастся. С М-103-м такую скорость можно достичь и на 4000 метрах. А более мощных моторов пока нет и с ними, как вы слышали, нет никакой ясности по срокам и реальным характеристикам. Впрочем, и с М-105, и с М-88 едва ли можно разогнаться хотя бы до 600. Вот с М-82-м, если у Аркадия Дмитриевича всё получится, думаю, 600 выжать можно и даже 610, если повезёт, но решительно заявляю: забудьте о 650 километров в час на любой высоте.

– Прошу понять меня правильно, – разочарованно вздыхает Голованов. – нам нужен истребитель именно с такими характеристиками, которые записаны в ТТТ и нужен срочно, поэтому и записан такой срок подачи его на госиспытания – первое января будущего года. Понимаем что многое зависит от двигателя, поэтому здесь конструкторы авиамоторов. Понимаем что это будет сделать трудно, но и понимаем также – без этого самолёта мы не только небо Испании не вернём, но и своё потерять в случае войны можем. Нам нужны новые самолёты, моторы и вооружение и поэтому Управление ВВС объявляет открытый конкурс. Мы считаем, что элемент состязательности даст импульс для роста молодым силам и стимул для развития сложившимся коллективам.

– Что и по пушкам хотите конкурс объявить? – Кривится оружейник.

– Да, и по пушкам… – Голованов поворчивается к Лавочкину. – Семён Алексеевич, что скажете?

– Будем участвовать в обоих конкурсах… – быстро отвечает тот.

– Вооружение значит решили начать проектировать? Пироги печёт сапожник… – Натянуто хохочет Шпитальный и оглядывается по сторонам, ища у участников заседания поддержки.

– В обоих конкурсах на истребители с моторами жидкостного и воздушного охлаждения. – Исправляется Лавочкин, опуская взгляд на ТТТ.

– Александр Сергеевич? Роберт Людвигович? – Голованов вытягивает шею.

– Обязательно…. так же.

– Считаю такие конкурсы вредительскими, – чеканит слова Шпитальный. – бессмысленная трата государственных денег.

Вдруг все разом оборачиваются на меня.

"Положение обязывает, если промолчать – могут неправильно понять"…

– Что же вы, Борис Гаврилович, – мой голос зазвенел под высоким потолком кабинета во внезапно возникшей тишине. – жизни советских лётчиков деньгами мерите?

– Да я… – Шпитальный вытаращил глаза.

– Ярлыки вешаете… – не даю ему собраться с мыслями. – конкурс вредительский? Кто вам такон право дал? Органы наши пытаетесь собой подменить?

– Вы меня неправильно поняли… – в конец растерялся тот.

– Неправильно? Не то имели ввиду? – Меняю тон на нейтральный. – Что ж бывает, а насчёт бессмысленных трат государственных денег тут я согласен, с ними надо обращаться аккуратно и быть готовым к неожиданному визиту контролёра. А то слышал я недавно историю как один руководитель КБ истратил четыреста тысяч рублей и без отчёта попросил наркома списать их… "

Реальная, кстати, история: вчера позвонил Берии, но вместо приветствия услышал"…

– Погоди, Чаганов, – нарком говорит по другому телефону.-…как четыреста тысяч, как без отчёта?. – И как он это объясняет?

– Говорит на исследования потратил, но в оправдание не ни одной бумажки не предоставил. – Сквозь шорох доносится голос Ванникова, недавно назначенного наркома вооружений, старого знакомого Лаврентия Павловича по Баку.

Дальше следует длинная фраза, свидетельствующая о свободном владении Генеральным комиссаром госбезопасности русским командным: печатной оказалось только фамилия провинившегося – Шпитальный…

– Ты вот что, Боря, – голос Берии тоже едва слышен, похоже он положил трубку на стол. – я тут подумал, пошли-ка ты эту его просьбу Землячке в Совконтроль, будто бы она сама затребовала. В конце концов, это её прямая обязанность следить за расходованием государственных средств…

"Иезуитский совет… не позавидуешь тому, кто попался на карандаш Розалии Самойловне, для неё авторитетов нет, сам Молотов побаивается её больших чёрных немигающих глаз. Землячка – моя соседка, дверь напротив, её окна выходят во внутренний дворик. Помню как обожгла она меня этим своим взглядом, когда мы с Олей встретились с ней в первый раз у подъезда. Ну приобнял слегка подругу, помогая выйти из машины что такого? Сама что ли не была молодой? Хотя подозреваю не в обнимашках дело. Плохое подумала она видно обо мне: вообразила, что я – мажор, рассекающий с девицей на ЗИСе? За это в конце прошлого года получил полномасштабную проверку СКБ Комиссией Советского Контроля и только после её завершения взгляд Розалии Самойловны немного смягчился… вместо полного игнора при встрече стал получать доброжелательный кивок.

– Тогда на этом и закончим, – облегчённо выдыхает Хруничев. – Алексей Сергеевич, приглашаю вас на совещание оружейников по конкурсу на авиационный крупнокалиберный пулемёт и пушку, оно состоится послезавтра здесь в десять утра. Борис Гаврилович и представители главных конструкторов добро пожаловать.

Шпитальный машинально кивает, думая о чём-то своём.

"Думаю что в ближайшее время ему будет не до интриг"…

– Николай Николаевич, – поднимается с места Голованов. – уделите мне, пожалуйста, ещё вашего времени. Нам надо обсудить ход работ по И-16бис…

По широкой лестнице здания бывшего наркомата оборонной промышленности бегом взлетаю на три этажа и попадаю в свою приёмную, не успевшую ещё заполниться людьми.

– Начальника планово-финансового отдела ко мне… – бросаю на ходу "Грымзе", которая теперь раз в неделю работает со мной в наркомате.

Через минуту на пороге появляется сухонький старичок с живыми глазами – "зицпредседатель Фунт", а точнее Зиновий Фунтик, бессменный руководитель финотдела начиная с двадцатых годов в Тресте Слабых Токов, затем в электротехническом главке наркомата тяжёлой промышленности, пятом главке наркомата оборонной промышленности и, наконец, сейчас в наркомате Радиопромышленности.

"А по возрасту вполне мог заниматься тем же при Александре "Миротворце" и Николае "Кровавом"".

– Прошу вас, товарищ Фунтик, присаживайтесь, – указываю на место напротив себя за столом для заседаний, тот проворно занимает его, при этом поддёрнув кверху брючины своего видавшего виды костюма. – я вижу вы без бумаг…

– Не извольте беспокоиться, товарищ Чаганов, на память свою я пока не жалуюсь. "Неожиданно… что ж, даже лучше".

– … я вам направил отчёт по воронежскому заводу "Электросигнал". Какова, на ваш взгляд, причина столь тяжёлого положения на предприятии?

– Хм… вопрос не простой, – начфин закатывает к потолку глаза. – но попробую ответить на него глядя, так сказать, со своей колокольни. Трудности "Электросигнала" не являются чем-то уникальным для нашей отрасли, у других наркоматов – те же самые проблемы: "текучесть кадров", перерасход фонда заработной платы, "штурмовщина" и так далее. Вот смотрите, каждому наркомату СНК утверждает план по численности рабочей силы и по средним ставкам заработной платы, мы со своей стороны на этой основе составляем план для предприятий, входящих в наш наркомат. Это определяет годовой план по фонду заработной платы завода и соответственно задание по себестоимости и по производительности труда. По этим данным мы составляем финансовый план предприятия, по которому ведётся его винансирование и кредитование. Вам понятно, товарищ Чаганов?