Накануне

"Дерзко шутит член-корреспондент"…

– … сообщение о смерти Седова откладывается. – Справляется с собой Генеральный комиссар госбезопасности.

Москва, Калужское шоссе дом 24,

Институт Физических Проблем.

18 февраля 1938 года, 21:00

– Туда езжай. – Пожилой татарин-дворник, отворивший решётчатые ворота института, махнул рукой куда-то правее портика главного входа, зажатого с двух сторон длинными корпусами и украшенного четырьмя квадратными колоннами.

"Стильно, похоже немного на "дом на набережной"… уж не Иофан ли и здесь руку приложил"?

Мой "ЗИС" подсвечивая себе фарами медленно огибает портик по широкой расчищенной от снега дорожке, окружённой с обеих сторон молодыми деревцами. Невдалеке по правую руку показался одноэтажный коттедж, построенный в том же стиле что и остальные здания института, почти без декора, с большими квадратными окнами. На звук двигателя из дверей появляется высокая фигура хозяина дома в твидовом пальто и кепке и тяжёлых кожаных ботинках.

– Вы Чаганов? – Вынимает трубку изо рта Капица.

– Мистер Холмс? – Морщу лоб.

– Добро пожаловать! – Польщённо фыркает профессор, блеснув металлической фиксой. В просто обставленной небольшой гостиной минимум мебели, на круглом обеденном столе стоит поднос с фарфоровым чайником, молочник и тарелка с бутербродами.

– Хотите чаю? – Хозяин принимает от меня шинель.

– С удовольствием, Пётр Леонидович.

– Не ожидал что вы так молоды? – Капица разливает по чашкам дымящийся чай, добавляет сливки.

– Уже работаю над этим недостатком…

"А бутерброды-то с чёрной икрой да чай с молоком… одобряю".

– А вы за словом в карман не лезете, молодой человек…

– … но над начальством своим, в отличии от вас не шучу.

– Уважаете значит своё начальство… – глаза Капицы грустнеют.-… а я вот – нет… особенно после того как оно меня в заложники взяло… слышал я и академика Ипатьева недавно схожим образом окрутили, только заложником выступил его сын?

"Хм, нескладно как-то у нас разговор начался, но отступать нельзя"…

– Ошибаетесь, профессор, – не отвожу взгляд. – Владимиру Николаевичу я лично помогал с переездом. Это было его собственное решение: он меня два года назад сам разыскал в Америке и попросил о возвращении…

– Не сложилась научная карьера на Западе? – Недоверчиво хмыкает Капица.

– Наоборот, Ипатьева с его технологией получения высокооктанового бензина на части рвали. Кстати, вовсе не из-за сына… я точно знаю, у них до сих пор натянутые отношения.

– Пусть так, – профессор переводит взгляд на мерцающий огонь камина. – боюсь только, что вскоре местные товарищи-учёные бойкот ему учинят как мне…

– Какой бойкот?

– "Если бы нам то же сделали как Капице, мы бы не то ещё сделали"… – тонким голосом передразнивает он кого-то. – Кругом зависть, подозрительность… Невозможная жуткая атмосфера… не сравнить с Кембриджем.

– Во – первых, товарищам-учёным упрекнуть академика Ипатьева будет всё-таки не в чем, – отхлёбываю остывший чай. – так как никто ему ни рубля на лабораторию не дал, он привёз из Америки свою…

"В отличии от вашей, Пётр Леонидович, за которую душка-Резерфорд содрал с нас три шкуры".

– … во-вторых, считайте их слова вызовом на соревнование. Расскажите мне чем вы сейчас занимаетесь. – Мы усаживаемся в кресла возле камина.

– Ну слушайте… – насмешливо прищуривается Капица.

"Не выйдет из вас, товарищ профессор, популяризатора науки: история для вас началась с ожижения гелия и открытия сверхпроводимости… У сына бы лучше поучился, кстати, где он? Спит наверное, ночь на дворе"…

– До сих пор всё понятно? – Лектор замечает, что студент крутит головой по сторонам. – Тогда проверим: катушка из свинцового провода помещёна в жидкий гелий. Запускаем в неё ток из батареи, замыкая последовательный ключ, другой параллельный ключ разомкнут и находится внутри гелия. Лежащий рядом на столе компас фиксирует наличие магнитного поля, которое создаётся катушкой. Что произойдёт если теперь разомкнуть последовательный ключ и замкнуть параллельный? Уточняю: катушка окажется закороченной и весь её контур будет находится в жидком гелии.

"Три раза ха. Курс общей физики, вопрос на засыпку "с бородой""…

– Если бы наш соленоид был не сверхпроводящим, – отвечаю без задержки. – то энергия накопленная в нём рассялась на электрическом сопротивлении проводов. Но у нас сопротивление равно нулю, поэтому ток так и будет бежать по цепи, а магнитная стрелка компаса так и останется отклонённой.

– Хм, – большие глаза профессора изучающе рассматривают меня. – считал что вас только отнимать и делить теперь учат…

"Популярная шутка, я смотрю, в научных кругах".

– Продолжим тогда…

"Магнитное охлаждение, почему-то не отразилось у меня в памяти… возможно очередная "любофф" помешала лекцию Шварца посетить, а вот его "сверхявления" запомнились хорошо, особенно сверхтекучесть: опыты с перетеканием гелия-два по стенкам стаканчика и одноноправленным его истечением из сопел стеклянной турбинки – "паучка"".

– Удивительная вещь, – морщинки на высоком лбу Капицы разглаживаются. – "паучок" вращается под действием реактивной силы вытекающего гелия, но равного ему втекания нет потому что тогда турбинка бы остановилась! Много сил потратил на опыты чтобы обнаружить тонкий пристеночный слой гелия, по которому он возможно втекал вовнутрь, но всё тщетно…

– "Очень трудно искать чёрную кошку в тёмной комнате, особенно если её там нет". – Глубокомысленно поглаживаю воображаемую бороду.

– Не cat, a hat… – машинально поправляет меня о чём-то задумавшийся профессор. – "Трудно искать шляпу в тёмной комнате", так мой друг Кокрофт часто говорил…

"Друг, как же… придержал статью Капицы об открытии "сверхтекучести гелия" в журнале "Nature", рассказал о ней его конкурентам и приоритет советского учёного может быть оспорен, так как обе статьи его и конкурентов вышли одновременно… Это, кстати, о нравах царящих в Кембридже".

– Я вообще-то, Пётр Леонидович, пришёл поговорить с вами о криогенной технике. – Пользуюсь возникшей в разговоре паузой.

– О моём детандере? – Отвлекается от своих грустных мыслей профессор.

– И о нём тоже, но в первую очередь меня интересует возможность изготовления небольшого мобильного ожижителя небольших объёмов воздуха, скажем на базе двигателя Стирлинга.

– Почему Стирлинга? – Поднимает густые брови Капица.

– Ну потому что головку его цилиндра можно нагревать используя любое топливо невысокого качества, необязательно жидкое… Использовать, скажем, в качестве движков для электрогенераторов передвижных радиостанций…

– Это ясно, – перебивает меня профессор. – но какая связь с криогеникой?

– Прямая, то есть обратная… Машину Стирлинга ведь можно запустить и по обратному циклу, превратив в криогенную.

– Неожиданно… – рука Капицы потянулась к журнальному столику за курительной трубкой с длинным мундштуком и замерла на полдороге. – но верно, обе машины Стирлинга, двигатель и криогенная, будут соотноситься между собой как поршневой компрессор и детандер. Очень интересное предложение… только воздух в качестве рабочего тела при низкой температуре уже не пойдёт…

– Так можно использовать газообразный гелий. – Подхватываю я, радуясь такой реакции профессора. – Так что, Пётр Леонидович, берётесь?

– Даже не знаю, – Капица забывает о трубке. – у меня в штате всего десять человек… и они загружены работой над турбодетандером.

– Для такого большого проекта и сто человек будет мало, – понимающе киваю головой. – в таком случае у меня для вас другое предложение – почему бы не сделать как академик Ипатьев? Передать реализацию турбодетандера в Спецкомитет. Слышали о таком? А самому выступить научным руководителем проекта.