Накануне

– Интересная гипотеза, кхм-кхм… – наливаю себе из графина. – Люди вообще склонны объяснять непонятные вещи вмешательством потусторонних сил. По щучьему велению, по мановению волшебной палочки… когда сам сидишь на печи, не учишься ничему, водку пьёшь, чужие успехи кажутся даром с небес.

Краем глаза поглядываю на своё отражение в графине: "Убедительно получается, надеюсь Оля не засмеётся".

– "Чагановская бутса", – продолжаю вещать скандальным голосом. – повезло дураку, а невдомёк толстозадым смотрельщикам, что я каждый день на турнике кручусь и на скакалке прыгаю по нескольку часов. Лекарство от туберкулёза открыл, а кто мешал работникам наркомздрава или научным работникам из ВИЭМа его обнаружить двадцать лет назад? Кажется столько лет оно пролежало в их библиотеке никому не нужное. Электронный вычилитель орудийной наводки… а ничего что я с отличием закончил лучший профильный вуз Союза? Посмотрите на мои руки, знаете сколько неудачных схем спаяли прежде чем вышло что-то стоящее?…

Меркулов с Берией уважительно смотрят на мои мозолистые ладони.

– А вы говорите Шамбала… – удовлетворённо снижаю тон. – хотя я отвечаю только за себя. Вполне допускаю, что в товарища Мальцеву Великие Учителя вдохнули настоящую искру божью. Тренируется она меньше моего, а успехи по части гимнастики больше. Да и мозги у неё работают по-чекистски быстрее моего. Она предлагает использовать сегодняшнее происшествие по полной: слухи не отрицать, может только немного подправить. Оккультизм очень распространён на Западе, им увлекаются не только простые люди, но и значительные фигуры в правительствах. Можно наладить с ними связь на этой почве: скажем, заинтересовать священной книгой, которую будто бы Блюмкин с Тибета привёз, а там много разных сокровенных знаний, тот же тубазид оттуда. Потом можно будет дезинформацию какую-то им подсовывать или как наживку использовать…

– Предлагаете всю эту мутную публику собрать на самом нашем секретном объекте и ещё шпионов вокруг него собрать? – Раздражённо бросает Берия и возвращается за свой стол, составляющий перекладину буквы "Т".

– Я как раз думал об особняке на Садово-Черногрязской, – провожаю глазами располневшую фигуру шефа. – бывшем штабе Остехбюро. Рухимович не хочет его нам передавать.

– Это ещё почему? – Недобро сверкнули стекла пенсне.

– Говорит, что у него помещений не хватает отселить авиаторов и судостроителей… – кляузничаю я.

– Ладно, с этим я разберусь… – нарком берёт со стола лист бумагу, распрямляется и переводит взгляд на Олю. – Сегодня Климент Ефремович Ворошилов подписал закрытый Указ президиума Верховного Совета СССР… – торжественно начал Берия, мы с Олей и Меркулов встали со своих мест. – "за заслуги при исполнение особо важного задания Правительства наградить Анну Алексеевну Мальцеву орденом Ленина". Поздравляю вас, товарищ Мальцева…

– Служу трудовому народу. – Четко отвечает подруга.

– … Я также подписал сегодня приказ о присвоение вам специального звания "лейтенант госбезопасности".

– Ну как будем праздновать внеочередное звание и награждение? – Приобнимаю подругу за плечо, после того как мы пересекли площадь Дзержинского и остановились у тумбы с объявлениями. – Стадион, библиотека, кино, ресторан? Кстати, а тебе можно в отрытую носить закрытый орден?

– Не знаю, – Оля наморщила лоб. – сейчас все орденоносцы наперечёт, указы со списком награждённых на первых страницах газет печатают. Вопросы ещё начнут задавать. Будут вручать – спрошу… Кино!

– Нет проблем, – подхожу к афише кинотеатров. – "Граница на замке", "Если завтра война" или "Глубокий рейд"?

– А что-нибудь о любви? – Надувает губки подруга.

– "Комсомольск", в главной роли Тамара Макарова.

– Я его видела…. остаётся – стадион. Слушай, я в Нью-Йорке коньки для фигурного катания купила! Тыщу лет не каталась.

– Чего застыл? – Оля нетерпеливо теребит меня за рукав. – Тут соревнования идут, пошли на каток.

Над залитым электрическим светом входом на стадион "Юных Пионеров" на лёгком ветерке развиваются два флага: советский и норвежский. Под ними кумачовая растяжка: "Привет участникам рабочего первенства Европы по конькобежному спорту"!

– Идём взглянем что там… – Правой рукой подхватываю подругу под локоток, левой прижимаю к груди свои "гагены", лёгкие длинные коньки в кожаных чехлах, и вместе спешим к ледовой арене.

Небольшой стадион забит до отказа, что в общем-то не мудрено – деревянные трибуны, окружающие основное поле вмещают от силы пару сотен человек. По ледовой лорожке скользят два конькобежца, разрезая блестящими стальными лезвиями чёрный лёд.

– Яша, ты меня режешь без ножа… – звучит впереди знакомый голос. – ты знаешь такое слово – надо!

"Косарев".

После смерти Ежова, карьера комсомольского вожака покатилась под гору: пленум ЦК ВКП(б) перевёл его из членов в кандидаты, пленум цекамола освободил от должности первого серетаря, Косарев нашёл работу в ВЦСПС, ответственным по спорту.

– Ну что я могу сделать, Александр Васильевич, – сокрушается пожилой плотно сбитый мужчина, одиннадцатикратный чемпион страны Яков Мельников. – мышцу потянул, старый я уже, двадцать лет бегаю. Вон пусть молодые теперь жилы рвут.

– Лёша, ты ему хоть скажи, – Косарев, замечает меня, подскакивает с низенькой деревянной скамеечки выставленной у ледяной дорожки и замирает на секунду разглядывая Олю…

– Валь проходит круг за 43 секунды, Шаромов – за 43 и 4. – Кричит в микрофон комментатор, сидящий неподалёку за столом, громкоговорители разносят сообщение по округе. – Остаётся два круга.

– … какой на… молодые, – Косарев грозит кулаком конькобежцу, проезжающему мимо нас. – выдохся уже.

– Даже не думай об этом… – зло шипит мне сбоку Оля.

"Думай – не думай, что толку? Чемпионом-то становится лучший по сумме четырёх дистанций: 500, 1500, 5000 и 10000 метров. Сейчас бегут десятку, последнюю… Поздно пить "Баржоми"… А так бы я с удовольствие принял участие, особенно на пятисотке".

– Лицо у вас знакомое, – бывший первый комсомолец снова весел и бодр, протягивает руку подруге. – не припомню…

– Лейтенант госбезопасности Мальцева, – доверительно шепчет ему Оля. – мы с вами на даче у Николая Ивановича Ежова встречались.

– Так вы… – Согнутый указательный палец профсоюзного деятеля перемещается от подруги ко мне и обратно.

В этот момент трибуны засвистели, подбадривая нашего скорохода, но тот, отстав от норвежца метров на сто, с поникшей головой с трудом заканчивает дистанцию.

– Ваня, на тебя вся надежда, – Косарев живо переключается на участника последней поры от нашей страны, высокого мускулистого парня, сбросившего на лёд пальто. – видишь, даже товарищ Чаганов пришёл тебя поддержать.

– На старт приглашаются Иван Аниканов, СССР, и Хайнс Бюберг, Норвегия. – Захрипел микрофон.

Соперники чуть расставляют ного, приседают, замирая на мгновение. Судья стреляет из стартового пистолета. Под громкий свист и крики публики бегуны начинают энергично разгоняться.

– Дай сюда! – Косарев выхватывает секундомер из рук Мельникова, вплотную подошедшего к дорожке.

После первых же метров Аниканов легко отрывается от своего противника, который и не пытается угнаться за ним: судя по всему по результатам предыдущих забегов высокое место ему не светит. Наш скороход казалось тоже не спешит: пригибается, нависая надо льдом, закладывает руки за спину и ловит нужный темп.

– Ну и что здесь интересного? – Ворчит подруга. – Никакой зрелищности, борьбы – никакой, табло нормального нет…

Диктор попытался сообщить результаты соперников на первым круге, но из громкоговорителей послышались неразборчивый шум и треск.

– …Ещё и микрофон сломался… всё, ты как хочешь, а я пошла на трек (велосипедный трек стадиона "Юных пионеров" зимой использовался как каток)…