Накануне

– Тук-тук-тук-ту-ук…

– Войдите. – Быстро накрываю документы газетой.

– Товарищ Чаганов, – дежурный секретчик плотно закрывает за собой дверь. – вам шифровка.

Расписываюсь в формуляре и вскрываю конверт: Москва поздравляет меня с добычей документов по японской шифровальной машинке (понятно что не прямым текстом). "Всё по Покровскому – поощрение непричастных. А вообще, так бы и продолжал с Берией общаться по переписке – приятный во всех отношениях человек, не то что лично и наедине – тут он выражений не выбирает и за матом в карман не полезет… Что дальше?… А-а-а, вот в конце – немедленно выехать в Париж, там в посольстве меня ждут дальнейшие указания. Что так срочно-то? Столько всего незакончено в Нью-Йорке. Хотя если сдругой стороне посмотреть, то особо и дел не осталось: добавить только в текст договора с RCA несколько лицензий. Это можно сделать и без меня… тем более что контракт заключается между "Радиокорпорэйшн" и "Амторгом", это же касается и компании "Остро", которую Амторг просто купил".

Собираю документы со стола, надо сдать их в секретный отдел. Не спеша спускаюсь по лестнице, внизу на лестничной клетке стоит доктор Шмелёв.

– Дорогие коллеги, – его шёпот хорошо слышен вокруг. – разрешите мне… ой!

– Да что вы так волнуетесь, Николай Андреевич, – с трудом прячу улыбку. – ваши коллеги завтра будут вам в рот заглядывать и каждое слово ловить когда поймут какое лекарство создано в вашем институте…

– Думаете?

– Уверен, вот только добавлять сейчас не надо… – Спускаюсь на один пролёт, навстречу несётся Оля.

– Уезжаешь? – С трудом переводит дух. – Эйтингон сказал… Я тоже. (Смотрит на часики). Сегодня… через шесть часов.

Круто поворачиваюсь: "Подождут документы, у меня поруга уезжает".

Прага, аэропорт "Рузине".

5 января 1938 года, 17:00.

Бледные до синевы от страшной болтанки в пути пассажиры рейса Париж-Страсбург-Прага с поклажей в руках понуро потянулись к зданию аэровокзала. Юнкерс-52 чехословацкой авикомпании CSA преодолел расстояние в 700 километров между двумя столицами (с одной короткой посадкой для дозаправки в Страсбурге) за шесть часов, опоздав на час. Всему виной была сильная облачность на маршруте. На полпути, уже над Германией один из пилотов пытался связаться с аэропортом Штутгарта (дверь в кокпит отсутствовала как класс, поэтому все шестнадцать пассажиров самолёта получали всю информацию о рейсе в реальном времени), но диспетчер разрешения на посадку не дал – туман накрыл лётное поле. Услышав тогда о возможной посадке на фашистской территории два моих телохранителя, сидящих спереди и сзади от меня по правому борту, встревоженно заёрзали на своих креслах, до и у меня что-то ёкнуло в груди, а рука непроизвольно потянулась к внутреннему карману пиджака, где лежал американский паспорт на имя Дональда Трампа. Но обошлось…

"И за это Чехо-Словакия получила золотую медаль на Всемирной выставке в Париже в прошлом году"?

Передо мной раскинулось двухэтажное здание с плоской крышей, стены которого "украшены" белой кафельной плиткой (как в туалете) и часто истыканы бойницами прямоугольных окон, отмеренных по линейке.

"Всё? Нет, ещё на краю крыши торчит небольшая башня, ну хорошо, с часами (часовая и минутная стрелка почему-то одной длины)… Что в этом красивого"?

Молчаливый таможенник почтительно приложил печать к моему паспорту и я выхожу в зальчик прилёта… и отлёта, отделанный с той же пышностью как и фасад.

– Ладя! – Мне на шею бросается миловидная женщина лет тридцати в драповом пальто с чернобуркой на плечах.

"Обозналась? Не думаю".

Мои телохранители с выражением видимого облегчения на лице проходят мимо и не оборачиваясь спешат на выход. Женщина что-то говорит по-чешски а я не могу понять ни слова, но непостижимым образом смысл сказанного доходит: "Как хорошо, Ладислав, что ты приехал мы все тебя очень ждали".

– Ну с моей женой Ольгой Антоновной вы, товарищ Чаганов, уже познакомились… – невысокий лысоватый мужчина лет сорока в строгом тёмном костюме поднимается из-за стола и с удивлением смотрит на раскрасневшуюся супругу. – а меня зовут Михаил Михайлович Адамович, я – помощник резидента.

"Даже успели перейти на ты, отпустив такси, кружили по булыжным улицам центра города около часа, проверяясь не ли "хвоста", даже пива выпили в каком-то баре у какого-то костёла".

– Очень приятно, товарищи Адамовичи, спасибо за тёплую встречу.

– Приехал? – В комнату резидентуры, что находится в подвале Консульства врывается высокий плотный мужчина с простым открытым лицом и крепко жмёт мне руку. – Я – Зубов. Миша, дай шифровку в Москву.

– Прошу прощения, Алексей Сергеевич, – резидент порывисто двигает стул, садится напротив и пристально смотрит мне в глаза. – за поспешный вызов в Прагу, но очень нужна ваша помощь…

"Нежели без меня не могут "жучка" поставить?

Собеседник переводит взгляд на шрам чуть выше виска, затем на мои мозолистые руки: последние видимо убеждают его окончательно.

– … Два месяца назад к нам сюда в консульский отдел пришла Елена Перская, – продолжил он. – бывшая советская гражданка 37 лет, которая в 1925-ом году вышла замуж за японца и уехала за кордон. Написала заявление с просьбой восстановить её в гражданстве СССР. Адамович навёл справки, оказалось, что её муж Идзуми Кодзо пятидесяти лет является третьим секретарём японского посольства в Праге. Через неделю из Москвы пришла радиограмма, в которой сообщалось, что Елена – агент Ино, но связь с ней была утрачена два года назад когда её мужа перевели из Харбина. На следующей встрече Перская сообщила, что Идзуми возглавляет в посольстве шифровальный отдел…

"Интересно".

– …, что хочет развестись с мужем и уехать в СССР вместе с сыном семнадцати лет (он у неё не от Идзуми, но он его признал и считал своим). Адамович убедил Елену не торопиться и помочь в вербовке мужа и получении доступа к японским шифрам. Задача оказалась несложной: Идзуми сильно любил жену и сына, испытывал недостаток денег и был не согласен с проводимой Японией политикой. Две недели назад Елена передала нам шесть дешифровок мидовских телеграмм, их ключи и исходные тексты…

"Чего уж лучше".

– … Сложность в том, что Перская эмоционально неуровновешенна: на каждой встрече твердит, что ненавидит мужа, не хочет с ним жить, плачет…

"Я безусловно рад помочь родному главному управлению чем могу, но есть же"…

– … Короче говоря, Москва приказала добыть чертежи японской шифровальной машинки, чтобы иметь возможность самостоятельно проводить дешифровку.

– Жарко тут у вас… – смахиваю пот со лба. – я, конечно, специалист по дешифровке радиограмм, но не кажется ли вам, товарищ Зубов, что для этой задачи нужны совсем другие умения?

– Нет, вы неправильно меня поняли….

– Зовите меня Алексей.

– … Алексей, – кивает головой резидент. – дело в том, что машинка находится под круглосуточной охраной, в комнате обязаны находится как минимум двое операторов. Вскрыть её незаметно не получится к ней подведена электрическая сигализация, а если, всё-таки удастся, то уж механик, приезжающий из Токио раз в три месяца для обслуживания машинки, сразу обнаружит нарушение пломб…

"Получается Зубов не знает, что схема "Красной" уже не представляет для нас секрета, но Берии-то об этом известно, зачем тогда я тут нужен"?

– А месяц назад в японское посольство поступила шифромашинка нового типа Б, которая сильно отличается от предыдущей модели тип А, вот сами взгляните, – резидент достаёт картонную папку из ящика письменного стола. – последняя шифровка из шести, что передал нам Идзуми, отличается ключом. Для старой машинки идёт ключ из пяти букв, а для новой – четырнадцать цифр.