Страница 10 из 20
Учить стадо? Увольте! Зачем, спрашивается? Стадо надо держать в невежестве. Знания должны принадлежать кучке избранных. Одни управляют, другие подчиняются. Так решил Бог, скрепив свою волю печатью генетического кода.
…Спровадив Веру с глаз долой, Наката решил немного соснуть. Но не тут-то было. За спиной послышалось знакомое сопение. Он обернулся. Кеша подкрадывался к нему со сломанным водяным пистолетом.
Да что они все – с ума посходили, что ли? Не могут оставить его в покое! Только недоноска ему сейчас не хватало! Еще один будущий почитатель дяди Роя. Дурное семя. Или наоборот – слишком хорошее. Потенциальный конкурент. Несмотря на то что существование людей в Пещере висело на волоске, Наката как истинный стратег смотрел на десятки лет вперед. Именно поэтому он и отказывался учить малышей под различными невразумительными предлогами. Соответственно, мамочка Лили косо поглядывала на Студента.
(Короче, клубок получался тот еще. Ниточки добра, зависти, ненависти, похоти и любви так сложно переплелись, что безболезненно развязать узелки представлялось трудным, если вообще возможным.)
Заметив, что попытка подобраться незамеченным сорвалась, Кеша рассмеялся и бросился к Накате. Однако Студент не стал хватать его и брать на руки, тискать, подбрасывать в воздух и сюсюкать с ним, как сделал бы любой другой взрослый. Симпатичный карапуз, ничего не скажешь. Но – будущий враг.
За шаг до Накаты Кеша вдруг остановился, словно наткнулся на невидимую стену. Его глаза внимательно изучали лицо Студента. Не по-детски внимательно. Тот даже ощутил некоторое неудобство. Дьявольщина! У сопляка взгляд – как рентген…
Наката уставился на шахматную доску. Вместо потерянных пешек на ней были разложены камни. Черным королем служил бронзовый гном из какого-то шикарного письменного набора, а белой королевой – перевернутая рюмка с отбитой ножкой. Таким образом, остатки цивилизации и вся история в разрезе представлены на клетчатом поле. Сражение продолжается. Одни умирают, другие остаются. Была даже проходная пешка, занимавшая пока сомнительную и, на первый взгляд, ничем не примечательную позицию (мысленно студент нарек пешку Накатой). Для полноты картины, пожалуй, не хватало только парочки трилобитов, костей динозавров и зубов Юрия Гагарина… Какая красивая партия могла бы получиться! Студент посвятил бы ее Вымершим. Тем более что играл-то он сам с собой.
Кеша не отстал, как и следовало ожидать. Вместо этого он сказал:
– Наката-сан, ты обисял поиглать со мной в саски.
Ага, в шашки. До шахмат пока дело не дошло, иначе следовало бы признать пацана вундеркиндом. Но и шашки для его возраста тоже неплохо. А кто, интересно, посоветовал ему добавить к имени Накаты «сан»? Студент не помнил, чтобы когда-либо произносил подобное. Если это чья-то злая ирония, то держитесь, шутники, подучившие молокососа!… И заметьте: мальчишка сказал «Наката», словно чуял, что кличка – нож в сердце. По мнению Студента, в этом была какая-то иезуитская хитрость.
Но пацан глядел так простодушно. В глазах не осталось и тени того сканирующего чужую душу ублюдка, который прячется до поры в чересчур маленьком детском тельце.
Что-то щелкнуло в мозгу у Студента. Мальчишка опасен. С какой точки зрения – неизвестно. Именно поэтому надо держать его поближе. Следить. Изучать. Пытаться понять. Чтобы не прозевать проходную пешку на стороне противника.
И если, двигая шахматные фигурки, Наката был уверен, что играет с самим собой, то о людях он не мог этого сказать.
Студент смел с доски заведомо выигрышную для белых комбинацию и начал расставлять черные и серые пуговицы, обозначавшие шашки.
– Раз обешал, значит, начнем.
Он был готов к тому, что мальчишка учится быстро. Например, в прошлый раз Кеша все-таки провел две шашки в дамки.
7. ПОЛЕТ
Наконец Локи преодолел последнее препятствие в виде отогнутого наружу рваного края обшивки и сумел заглянуть в кабину. Он испытал даже некоторое разочарование, когда не увидел внутри мертвецов. Это означало, что кто-то обыскал бомбардировщик задолго до него и прибрал к рукам все более или менее ценное. Дохляков, вероятно, сбросили вниз, раздели догола, разули; тела в лучшем случае погребены в снегу. Мародеры появились сразу после войны; трупоеды – намного позже…
Целых стекол не осталось, и Локи забрался в кабину. Он посидел в кресле пилота, подержался за штурвал, попытался отыскать пульт управления оружием, но не нашел. Он уже хотел заняться более насущными делами, когда внезапно на него накатило… То самое… Прикосновение вечности.
Там, в том странном измерении, все еще шла война, рвались бомбы, ракеты наводились на цели, по улицам городов в панике метались обезумевшие толпы. Война шла и будет идти, не прекращаясь в своем безвременье. Шарманка уничтожения играла одну и ту же мелодию, повторяя ее без конца. Капсула, зарытая в самом глубоком слое реальности. Послание предкам, потомкам и современникам.
И ангел смерти тоже был жив. Локи стал одушевленной частицей его темных снов. Он почувствовал, что летит на громадной высоте с потрясающей скоростью, оставляя позади звук. Вверху сияют неправдоподобно яркие звезды. Откуда-то он знает их имена и названия созвездий. Вон Полярная; вон Сириус; а вон Бета Персея: Алголь – звезда-Дьявол…
Стынут светила, погруженные в черноту среди дня. Стынет кровь в жилах. И вот уже вместо крови пересыпается зола… Черный торнадо движется через фьорды расползающегося мозга…
Затем Локи (или самолет?) снижается, скорость падает; ангел идет над самой поверхностью планеты, огибая рельеф. В кабине появляются призраки. Экипаж не замечает присутствия Локи; силуэт командира сливается с его телом. Так кто же на самом деле призрак? И кто у кого внутри ?!.
Локи покрывается липким потом. Но нездешний кошмар только лизнул его влажным языком; почти сразу же возвращается ощущение могущества и неуязвимости. Крылатые ракеты запущены – целый выводок ангелочков-камикадзе устремляется навстречу своей гибели…
Локи извергается. Смерть выплескивает в пустоту свое убийственное семя.