Страница 13 из 20
– Ах ты, тварь! – прошипел Михей и бросил руку вперед, метя в темный силуэт. Воображение парня с ходу нарисовало фигуру дикаря, и он понимал, что в этой схватке победит тот, кто расторопнее. Мишка опередил врага, но удар пришелся вскользь и только растравил противника.
– Иии, дрянька! – заревела темнота до боли знакомым голосом. Нечеткий силуэт шевельнулся – и сильнейший удар в грудь вышиб из парня дух и швырнул на землю.
– Отбой, свои! – закричал поверженный Эстет, пытаясь остановить дерущихся. – Батя, это мы!
Михей лежал на земле, чувствуя, как боль разливается в области груди. Перед глазами плясали разноцветные искры. Сколько раз он уже получил за сегодняшние вечер и ночь? Парень хорошо помнил Батины кулаки – здоровенные и тяжелые, будто кувалды. И удар у бригадира – душу враз выбить может. Ну, вот и он отведал.
– Слава, стой, это мы, Леха с Мишкой, – затараторил Эстет, пытаясь подняться. – Там с тобой кто?
– Конь в пальто, – пробурчал бригадир. – В следующий раз зашибу, если под руку попадетесь. Я вам не пэ-эн-вэ, чтобы в темноте видеть. Портной со мной, вместе удирали. А ну, подъем, чего кости раскидали! Рвать надо.
Огромная ручища протянулась к Михею, и Батя рывком поднял его с земли. Парень разглядел рядом в темноте фигуру Ваньки-Портного – высоченного и худощавого. Позади, за черными тушами бараков, снова затараторили автоматы, над крышей протянулась красная нить от трассера, уходящего в ночное небо.
– Мотаем, пока нас тут не ухайдакали! – крикнул Вячеслав, не оставляя времени на раздумья. – Потом балаболить будем.
Долго уговаривать никого не пришлось. Беглецы завернули ближе к ограде, но тут тяжело ухнуло неподалеку. В отблесках луча прожектора Михей увидел, как одна из бетонных плит ограды повалилась и в зону из темноты устремились толпы дикарей.
– Назад, – прошипел Батя. Беглецы, пригибаясь, метнулись обратно к баракам. Но метров через пятьдесят Мишка вдруг поскользнулся и скатился на заднице в какую-то яму. В нос шарахнуло тяжелым запахом тухлятины, под ногами зачавкало.
– Лезьте вниз! – скомандовал Вячеслав сверху, подталкивая Портного и Леху. Чертыхаясь, парни сползли в яму, бригадир замыкал. На дне мерзкий запах только усилился, и у Михея к горлу подступил ком.
– Тишину словите!
И пришлось словить. Потому что смерть бродила в двух шагах, а умирать в помойной яме никому не хотелось. Поток дикарей тек мимо, и парень слышал, как пришельцы хрипло буровят на своем языке. Все мысли словно испарились, и только одна долбилась в голове – лишь бы прошли мимо и не заметили.
По зоне рыскали лучи света. Клинки прожекторов скрещивались, словно несколько фехтовальщиков сошлось в смертельной битве на одном ринге. Яма оказалась неглубокой, и Михей осторожно поднял голову над земляным бруствером. Неожиданно луч прожектора осветил пространство перед бараками, и парень увидел, что толпа варваров облепила основание вышки. С соседнего поста снова огрызнулся очередью пулеметчик, но пули не нашли свою цель. Дикари сосредоточенно волокли какой-то мешок под башню. Все происходило так быстро, что Михей еле поспевал следить за событиями. Волосатые бросили тюк под деревянную «ногу», и тут же вспыхнуло пламя. Автоматчик сверху пустил веером очередь, расчесав, словно костяным гребнем, толпу нападающих. Но он уже не мог помешать тому, что происходило прямо у него под носом.
– Сейчас жахнет, – сказал Батя, поморщившись.
Ахнуло так, что дрогнула земля, и опора вышки подломилась, охваченная пламенем. Охромев на одну ногу, башня стала медленно заваливаться. Автоматчик в ужасе уцепился за ограждение, но не удержался и полетел вниз. Фонарь на вышке рубанул в последний раз ночную темень и погас, расколовшись о землю. Радостный рев сотен глоток взмыл в небо.
Пулеметчик был еще жив. С переломанными ногами он пытался ползти, но его мигом нагнали и успокоили ударом пудовой дубины. Затем орда дикарей бросилась к другой вышке.
– Сейчас и второго снимут, – шепнул Эстет. – Чем это они?
– Порохом, похоже, – бросил Вячеслав. – Хитры, черти.
– Вот тебе и дикари, – покачал головой Леха. – Волосатые, да с мозгами.
И тут они снова услышали радостный рев. Михей поднял голову над краем ямы, осматривая поле боя. Метрах в ста от них полыхала вышка, охваченная языками пламени. А из темноты дикари выволокли на свет группу оборванных зэков-беглецов. Парень видел, как толпа сомкнула кольцо вокруг несчастных. Над площадью пронесся тоскливый вой, перерастающий в истошный визг. Михей отвернулся, чтобы не смотреть на сцену расправы.
– Из огня да в полымя, – покачал головой Эстет. – Драпать нужно. А то и нас сейчас уделают.
Мишка глянул в ту сторону, где дикари прорвались через ограждение. Вот он, выход. Можно вырваться из треклятой зоны, а там уж они сумеют убежать, скрыться в ночи – поди их потом разыщи. Темный провал манил, притягивал.
– Уходим! – бросил Батя. Под ногами противно хлюпало, разило гниющими очистками и еще какой-то дрянью. Выбравшись из ямы, беглецы метнулись подальше от барака, в котором вовсю шуровали дикари. Вдруг Михей запнулся и упал, ссадив колено. Парень почувствовал, как что-то теплое потекло по ноге. Пока он валялся на земле, из густого сумрака вынырнула тень с автоматом наперевес. Секунда – и калаш взметнулся в боевую позицию.
«Вот и все», – мелькнула мысль, и Михей вцепился в мерзлую траву, пытаясь в последний миг перекатиться.
Бригадир опередил стрелка на долю секунды. Короткий размах – и кулак влепился точно в нос караульному. Раздался хруст, и обмякшее тело рухнуло на землю. Батя вмиг завладел трофейным автоматом и заметно приободрился. Запасной рожок сунул за пояс. Следующий «ночной гость» – косматый дикарь – словил пулю в живот и повалился рядом с первым телом. Кто-то неподалеку огрызнулся очередью, и Михей услышал крик Портного.
– Как ты? – окликнул он.
– Цепануло слегка, – поморщился Ванька. – Переживу, не смертельно.
– Ничего, выберемся – потом себя подштопаешь, – ухмыльнулся Михей, поспевая за Вячеславом. Под покровом сумерек беглецам снова удалось улизнуть прямо из-под носа у смерти. Тут и там рыскали зверолюди, и регулярно приходилось падать на землю или пережидать. Неподалеку грохнуло, и парня обдало теплым воздухом. Где-то рядом просвистел пущенный из пращи камень, в толстенное бревно барака неожиданно впилась стрела. Батя, заметив шевеление справа, тут же развернулся и послал в темноту короткую очередь. Михей понял, что в этой катавасии уже не поймешь, кто друг, а кто враг. Хочешь спастись – убивай, а смерть потом сама рассортирует.
На крайней вышке без устали строчил пулемет. И вдруг неожиданная мысль, точно обухом топора, оглушила Михея. Он замер как вкопанный.
– СТОЙ! – гаркнул парень бригадиру. Тот тоже остановился.
– Чего тормоза врубил? Жить надоело?
– Где карцер? – задыхаясь, выпалил Михей. Батя глянул на него как на полоумного. Потом, видимо, понял.
– Ты его не вытащишь! – нахмурился он.
– ГДЕ КАРЦЕР? – гаркнул Михей прямо в лицо Вячеславу. Тот дернул головой и толкнул упрямца, указывая в темноту.
– Там! – в голосе мужчины парень различил недовольство.
И Михей рванул вперед, куда указал бригадир. Сейчас ему было все равно – пойдет ли кто за ним или нет. Там остался Ромка, и парень не мог бросить друга. Где-то шарил луч прожектора, периодически выхватывая из темноты мельтешащие тени. Садил с вышки пулемет, то и дело раздавались предсмертные крики подстреленных беглецов.
– Положат нас всех сейчас, – посетовал запыхавшийся Эстет. Будто подтверждая его слова, взыкнула над ухом у Михея пуля, звякнуло пробитое кровельное железо. Парень запнулся о чье-то бездыханное тело и рухнул в лужу, оцарапав ладони о ледышки. Его рывком подняли на ноги. Батя махнул рукой в сторону приземистого строения возле ограды.
– Карцер. Гляди в оба, там охрана может быть. Давай вместе.
Впечатались в холодную землю, поползли друг за другом. Караульных не оказалось. Михей ужом, по-пластунски подполз к ржавой решетке, вцепился в ледяные прутья. Из глубины черного карцера в лицо парню дохнуло затхлостью и холодом.