Страница 55 из 86
– Ааа!
Поняла, что все еще кричу, и мгновенно умолкла. Меня крепко обнимали. Точнее, как обнимали. Прижимали к себе одной рукой, а второй держали за шиворот бледного, как снега Нортдара, деда.
Оттолкнула Тима и ошарашенно посмотрела на него. Он весь был мокрый, в тине. Впрочем, как и я с дедулей. Случившееся медленно просачивалось в мозг, заставляя краснеть, бледнеть, и так по кругу снова и снова.
Опустилась на песок. Он тут же прилип к мокрому телу. Но мне стало плевать, куда он там набьется. Несколько ошеломительных открытий заставляли все внутри и снаружи ходить ходуном.
Во-первых, мы спаслись от неминуемой гибели. Ну, не то чтобы я раньше не оказывалась на волосок от смерти. Но не настолько красочно! Быть сожранной как бы вымершим водным ныряльщиком…
Никто наверняка не знает, где мы, даже хоронить нечего. И это лишь одна сторона медали. Подняла глаза на Тима. Тот все еще сжимал в руке аэромиг. Его взгляд был странным. Отрешенным и потерянным.
Тим посмотрел на устройство, а потом отшвырнул его в сторону. Пошел по пляжу в сторону, обратную от нас. Слова застряли где-то глубоко в горле. Слишком глубоко, чтобы я имела возможность их произнести.
Зато сбоку раздался хриплый старческий голос:
– Постой!
Но Тим не остановился, продолжил уверенно шагать, насколько это было возможно сделать, утопая по щиколотку в песке. Регнар Перей поднялся и крикнул громче:
– Да стой ты, упрямая драконья задница! Неужели сам не догадывался?
Дядя или не дядя действительно остановился. Рубашка намокла и облепила мускулистое тело. Он не был великаном, не был таким высоким, как отец, но все равно смотрелся внушительно.
Тим на секунду застыл, а потом обернулся. Глаза его не просто стали оранжевыми. Они выплескивались из радужек, а вокруг шелестели ленты Дара. Впрочем, все снова исключительно классического цвета. Кажется, теперь снова придется обретать себя и все такое.
– Конечно догадывался, но надеялся на твою и Коула честность. Это ж надо так лицемерить столько лет, устраивать цирковое шоу! Мог бы сразу выкинуть за бордюр своей карьеры.
Регнар отряхнулся, гневно воззрился на недавнего сына и процедил:
– Коул не знал и знать не должен. Это может негативно сказаться на работе. Политика не терпит таких скелетов шкафу.
Тим горько усмехнулся, а мне стало понятно. И противно. Да пусть эта политика с ее правилами катится в драконью задницу! Уперла руки в боки и с возмущением уставилась на деда. Собиралась высказаться, но прикусила язык. Еще не время, и это не моя история. Тим разделял негодование:
– Ну конечно, куда уж великим и ужасным Верховным правящим до простых смертных! Один с женой вершит судьбы, пусть и с согласия людей, а второй настолько врос в систему власти, что потерял всякую человечность.
Больше всего на свете хотелось сейчас провалиться сквозь землю. Обычно разборки и истерики закатываю я. Обычно весь мир вертится вокруг меня и моих проблем, выдуманных и не очень. Коснуться чужой изнанки оказалась не готова. Стало неприятно и неловко.
Тем временем спор разгорался с новой силой:
– Ты не понимаешь и никогда не понимал. Ты слаб и нежен. Всегда был таким. Если бы не твоя мать…
– Не смей даже упоминать о ней!
Сказано это было таким голосом, что я невольно попятилась назад. Вокруг Тима заклубились оранжевые облака, состоящие из тысяч лент. Они обвивали его, стягивали и отпускали, ползли в нашу сторону…
Стала подбирать ноги и отступать, а Регнар Перей, напротив, сделал шаг вперед. Не то чтобы я не любила дедушку, скорее он оставался чужим человеком. Закрытым и странным, непонятным. Но этой силы сейчас боялась даже я, понимала, что она не несет в себе ничего хорошего для нас.
– Не сметь? А то что? Затрону твои нежные чувства? Потревожу старую болезненную рану? Потопчусь по мозоли? А тебе никогда не приходило в голову, почему она стала моей женой? Почему приняла предложение от такого бесчеловечного тирана, как я?
Ленты стали заплетаться в странные косы. Тугие, с заостренными концами, они угрожающе двигались в нашу сторону. Я стояла ближе, но, достигнув моих ног, они сделали дугу, обогнув, как дерево, стоящее в пустыне…
Мне хотелось крикнуть Регнару, чтобы тот замолчал, заткнулся и не топтался по больному месту. В настоящий момент, особенно после всего пережитого, это не самая лучшая идея. Но того было не унять, слишком долго он хранил в себе это:
– Она сделала это ради тебя! Чтобы у тебя были имя и защита. Мне нужен был простой политический брак, а ей – защита и имя для нерожденного ребенка. Ни разу за одиннадцать лет ни она, ни я не пожалели о сделанном. Она была чудесной женщиной, а я выполнил свою часть сделки – дал тебе имя и защиту. Но ты не смог соответствовать!
Резкий смех Тима пробирал до дрожи. Ленты добрались до Регнара и опасливо обвили его, но на лице мужчины не дрогнул ни один мускул. Дедушка стоял посреди оранжевых переплетений как скала, нерушимая и уверенная. Он продолжил, но уже намного тише и проникновеннее:
– Ты другой. Не политик, более честный и мягкий, подверженный эмоциям. Когда ты сбежал в Солитдар и спутался с безродной прислугой, я скрипел зубами от злости. Какой позор для всех нас! А потом и вовсе… Каким местом ты думал, ложась в постель к жене грандмэна Срединного цирка?