Иванова, на пересдачу!

— Смотался, — подсказала Иришка, знающая, как Сережа любит вставлять матерные слова по делу и без.

— Угу, именно. Короче, Иванова, во всем ты виновата. Не могла, что ль, спокойно свалить, а не лапать препода за выступающие места?

Он дружелюбно пихнул меня в предплечье, не рассчитав силы, как пихал всех друзей-пацанов. Я покачнулась и чуть не отлетела к окну.

— Ай! — Кажется, останется синяк. — Нечего меня обвинять. Измайлов сам напросился.

— Ага, он мечтал, чтобы его оседлала госпожа-Иванова.

— Варежку захлопни, — я вернула Кошелеву тычок. — Короче говоря, никто не сдал. Хм. Всего сколько наших осилили экзамен?

— Четверо, что ль.

— Семнадцать человек завалило, — я хищно облизала губы. — Может, дело не в нас, а в Измайлове?

— Что ты задумала? — Кошелев заулыбался.

— Созывай совет неудачников. Будем решать, что делать.

В моей голове медленно, но верно зарождался план. Коварный. Грандиозный. У меня вообще была такая логика: сделаю что угодно, только бы ничего не делать. Прирожденная лентяйка. Горжусь собой!

Иришка, наблюдающая со стороны за тем, как Серега хлопнул в ладоши и ретировался, покачала головой.

— Может, всё-таки попытаешься выучить?

— Ни за что, — фыркнула я. — Мы покажем этому упырю, кто умнее.

— Уж явно не вы, раз не можете с первого раза сдать, — съязвила подружка, но больше не спорила.

За три года она привыкла к тому, что каждая следующая моя идея хуже предыдущей. Чего стоил только мангал на общем балконе общежития, который я соорудила в честь окончания первого курса. Честное словно, мне и в голову не пришло, что бетон тоже может всполыхнуть!

Спустя пятнадцать минут наша комнатушка наполнилась парнями разной степени уныния. Например, Семенов Миша жевал пирожок и улыбался, а вот Кошелев Серега был готов идти в бой.



— Итак, у Ивановой есть гениальное решение проблемы с Измайловым, — обозначил он ситуацию.

Десятки глаз уставились на меня с надеждой.

— Ага, есть. Мы дадим ему взятку, — ухмыльнулась я под глухой стон Шевченко.

А чего она ожидала? Что я предложу устроить избу-читальню по сопромату?

Ну-ну. Не дождетесь.

Глава 2

Парни переглянулись. Видимо, мысль о взятке посещала их светлые головы, но до сих пор не оформилась во что-то дельное. Что ж, зачинщиком революции быть мне.

— По сколько скидываемся? По пятьсот рублей? — спросил главный жадина потока, Степа Шпак.

— За пятьсот рублей мы уговорим Измайлова разве что клизму поставить. Одну на всех. Вы его джип видели? Здесь нельзя мелочиться. Минимум по пять тысяч с носа.

— А у него харя не лопнет? За пять тыщ-то? — возмутился кто-то из парней, сидящих в углу комнаты.

— Не треснет, — страдальчески поправила Шевченко. — Харя трескается, а не лопается.

— А есть разница? — серьезно вопросил Кошелев.

— Блин, Сережа. Ты никогда не слышал выражение «харя не треснет»?

— А должен был?

Я свистнула в два пальца, прерывая балаган. Потому что ещё чуть-чуть, и Иришка набросится на Кошелева с кулаками.

— Не отвлекаемся! Мы договорились? Если каждый из присутствующих скинется по пять тысяч, получится ощутимая сумма.

Парни помедлили. Конечно, углубленный сопромат никто не любил, но расставаться с деньгами вечно голодные студенты не любили ещё больше.

— Не, — сказал Шпак, поднимаясь, — вы как хотите, а я лучше выучу.

Ещё двое ребят ушло без прямого отказа. Мол, неотложные дела, надо бежать, да и денег нет. С этими тоже всё понятно. Слились.

Остальные подумали и кивнули. Ну а что делать? Будем брать Измайлова на живца. Тем более, купленная курсовая работа по предмету обойдется минимум в двадцатку с носа.

— Ну, всё, — я ухмыльнулась, — осталось выбрать гонца. Того, кто возьмет зачетки и будет просить от имени сирых и убогих нашей группы.

— А чего выбирать? — удивился Кошелев, ковыряя в ухе. — Ты и иди.

— Почему я-то сразу? — поперхнулась.

— Вообще я с Сережей согласна, — потупилась Иришка. — Ты — единственная девушка. К тебе он отнесется мягче, чем к парням, и деньги возьмет проще. Только это… в порядок себя приведи.

Я машинально глянула в зеркало, которое висело на входной двери. Нормально всё вроде. Синяки под глазами, правда, такого черного цвета, будто меня кто-то избивал. Но в целом — ничего критичного.

— В смысле?

— Платьице надень, сапожки на каблуке, — намекнула подруга.

— Волосы расчеши, — добавил Кошелев, дергая меня за пучок на затылке.

— Глаза накрась, — подметил Семенов радостно.

— Не сутулься.

— Улыбайся хоть иногда.

— Да вы заколебали! — Я психанула, когда подсказки превратились в разномастный галдеж, и каждый однокурсник захотел вставить свои пять копеек. — Следующий, кто выскажется про мою внешность, получит по башке.

— Вот да, — согласилась Иришка смущенно, — это тоже. Убери из лексикона всякие «башки» и прочее. Ты же девочка.

Парни-подстрекатели радостно покивали, точно стая голубей. Да-да-да, Иванова, ты страшная, ещё и разговариваешь как последняя гопота — это читалось в их взглядах.

— Завтра у Измайлова зачет у группы механиков, — оповестил уткнувшийся в телефон Серега. — В три часа дня. До этого времени каждый снимает пятерку и отдает Ивановой. К трем часам Иванова превращается из тыквы в принцессу, — он получил от меня локтем в живот, но ржать не перестал, — и идет окучивать Измайлова. План действий понятен?

— Угу.

— Возражения имеются?

— Может быть, всё-таки не я?..

— Ты! — единогласно. — Ирка, у тебя задача: к завтрашнему дню облагородить Иванову.

— Это мы мигом, — ухмыльнулась подруга, потрясая чемоданчиком с косметикой.

Однокурсники разошлись по комнатам, оставив меня недовольно пыхтеть и поглядывать на Шевченко как на врага народа. Та беззаботно присвистывала, вытаскивая своё богатство: десять видов губной помады, палетку с тенями, четыре тональных крема.

— Ты вообще юбки носишь? — полюбопытствовала она вдруг. — Я тут поняла, что за три года ни разу не видела тебя в колготках.

— Последний раз надевала в школе на выпускном вечере, — буркнула я оскорбленно.

— Ну-ка, штанину подними.

— Зачем?

— Подними, я тебе сказала!

Я исполнила требуемое, и Иришка уставилась на пушок волос, который зимой отрастал в своё удовольствие. Ну а смысл? Парня у меня нет, и бриться незачем. Так хоть тепленько будет.

— Н-да, вечер предстоит долгий, — сокрушаясь, заявила Шевченко и потянулась за машинкой для эпиляции. — Ничего, мы закончим, и Измайлов тебе отдастся.

— А если я не хочу, чтобы он мне отдавался?

— А тебя никто и не спрашивает.

В час дня местный «Модный приговор» в лице Шевченко и Кошелева осматривал чудовище, которое сотворил своими руками. Я выглядела откровенно плохо. Дурацкое платье задиралось до пупа, обнажая тощие коленки. Сапоги на шпильке обтягивали ноги и были ужасно неустойчивы. Я моргала, а закрученные ресницы, казалось, бились о лоб. Рот вообще не закрывался — столь щедрым слоем помады его намазали.

— Идеально! — известил Серега, и Иришка горделиво фыркнула. — Сопромат рухнет к твоим ногам.

— Вам не кажется, что я похожа на девицу легкого поведения? — оглядела себя в зеркале. — Очень легкого поведения. Практически «отдамся за еду».

— Этого мы и добивались! — гоготнул Кошелев. — Всё, красотка, выдвигайся. Деньги взяла?

— Взяла, — я похлопала по карману сумочки.

— Зачетки взяла? Все? Должно быть десять штук.

— Разумеется, взяла. Ты за кого меня принимаешь? — психанула я.

— За кого он тебя принимает, мы уже выяснили. Осталось разобраться в деталях, — прыснула Иришка.

Вскоре я тряслась в стареньком трамвае, судорожно прижимая сумочку к груди и думая о том, как ненавижу технические науки. Они приносят людям исключительно страдания.