Страница 11 из 18

. Книга пятая. Послесловие

Медведев Олег

«Так удобно быть всеобщим адвокатом, покровителем и доброжелателем…»51, – не без обиды бросит позже в адрес Старостина Константин Иванович в своей книге «Моя жизнь в футболе». Однако со стороны Николая Петровича это была, конечно, не поза, а человеческая позиция. Не только и не столько отличное от бесковского понимание роли и допустимой степени влияния тренера, но и непримиримое столкновение их жизненных установок, отношения к людям, самой человеческой природы этих двух несомненно выдающихся личностей. И заложенный изначально в совместной работе этого удивительного дуэта внутренний конфликт с каждым новым конфликтом внешним обретал все новую глубину. Пройдет несколько лет, и приведенные здесь и чуть ниже соображения о несогласии с единовластием и диктатом тренера Старостин полностью включит в свою новую книгу «Футбол сквозь годы». Добавив лишь одну, но очень говорящую фразу: «Никак не могу принять взгляда Бескова и некоторых нынешних молодых тренеров на игроков как на средство успеха, и только…»52.

«Бесполезно да и бессмысленно препарировать тот конфликт. А подоплека характерна и вырисовывает старостинскую натуру. Он как был смолоду хозяином, так и остался им по своему складу. Отдавая должное режиссерским, балетмейстерским талантам Бескова, Старостин печалился, что за эти годы всего два комплекта золотых медалей и ни разу не выигран Кубок. Будучи одного поля ягодами в преданности футболу, в честности, Старостин и Бесков не сошлись в «целях и задачах». Противостояние двух крупных личностей, думаю, нерассудимое, тем и значительное…»53, – заметит Лев Иванович Филатов. Несомненно, это было столкновение двух руководителей, привыкших считать себя хозяевами в команде. И Старостин действительно был своеобразным противовесом Бескову, причем сознательно: «Считаю опасным заблуждением, что старшим тренерам позволено единоличное руководство всей жизнью команды. То, что они всецело отвечают за тренировки, распорядок дня и сезона, за игру, – это вне сомнений. Но когда старший тренер занимается решительно всем – воспитательной работой, хозяйством, финансами, транспортом, связями с «внешним миром», нуждами игроков, – это ненормально и противоречит утвержденному положению о командах. Я уже упоминал, что несуразно было играющему капитану нести на себе всю ношу руководства. Но так было шестьдесят лет назад. Нынче времена иные, а положение в командах отдает стариной. Не в том беда, что внимание тренера рассеивается. Беда в том, что такой метод руководства выливается в оголтелое диктаторство. Команда мастеров слишком сложный, капризный механизм, чтобы зависеть от воли одного лица. Бесконтрольность – самая благоприятная среда для ошибок, перехлестов, даже злоупотреблений…»54.

Но все же куда более глубоким представляется противостояние личностное: «Людям свойственно входить в роль, если она им льстит. «Я все решаю, не нужны мне ничьи советы и предостережения, помощники лучше чтобы были бессловесными. Если какие-то запреты стоят на пути, ничего, переступим, простят после победы. Игроки чтобы и пикнуть не смели, их дело выполнять установки, а если у кого-то свое мнение – пусть посидит в запасе, подумает!». Потом команда входит в полосу неудач, начинается разбирательство. В один прекрасный день диктаторство старшего тренера со всеми ошибками, обидами, сварами, нарушениями порядка, подорванными отношениями всплывает на поверхность, и следует решение о «несоответствии». А если бы тот же самый тренер имел точно очерченный круг обязанностей, если бы рядом были люди, чтобы дать дельный совет, предостеречь, поправить, иногда и одернуть, конфликт, глядишь, и не разгорелся бы. С одной стороны, вроде бы тренерам лестно, что они в одиночку всем заправляют, но они сами не замечают, что это «в одиночку» оборачивается для них моральным одиночеством. Что наиболее опасно, так это то, что тренеру всецело доверено формировать человеческие отношения в футбольном, очень непростом, коллективе. Допускаю, что иной специалист в технических вопросах способен проявить себя и умелым воспитателем. Но ведь не всегда встретишь такое идеальное сочетание! Если же его нет (а это нередко), то в команде рано или поздно возникают нелады, в конечном счете отражающиеся на игре и турнирном положении. Чувствуя себя вершителем судеб, тренер легко может стать несправедливым: полезному игроку откажет в доверии из-за его острого языка, предпочтет ему безропотного или подхалима, даже играющего похуже. Или может создать обстановку страха и подавленности, которая, как я многократно убеждался, к интересной игре не стимулирует…»55.

Рассуждения Старостина о диктате тренера в команде и его в итоге несправедливости и «моральном одиночестве» вроде бы не имеют конкретных имени и фамилии, но очевидно, что в герое этих строк безошибочно угадываются черты Константина Ивановича: «Футболисты не станут объясняться в любви тренеру, но если в глубине души они его уважают, то пойдут за ним, за его идеями до конца. Тренер же, не способный предложить ничего, кроме угроз и высмеиваний, пусть он и знает свой предмет, команду по-настоящему не объединит, крупных успехов ему, по-моему, не видать. Футболисту не только приятно, но и необходимо чувствовать, что он не фишка на учебном макете, а человек, влияющий на положение дел в команде, отвечающий за них, уверенный, что его мнение по крайней мере выслушают. А он изо дня в день сталкивается с тем, что ему не доверяют, прилюдно, при товарищах разносят в пух и прах. Воображая себя единственным, от кого зависит каждая малость, зазнавшийся тренер становится подозрительным, мнительным, сеет раздор. Со временем ему уже не на кого опереться. Все приучены его слушать, а ему нечего сказать, он безнадежно повторяется…»56.

Впрочем, Николай Петрович, случалось, был и куда менее дипломатичен, прямо высказывая свое отношение к Константину Ивановича, как вскоре после отставки Бескова в беседе с корреспондентами украинской газеты «Комсомольское знамя»: «Дело не только в том, что Бесков невероятно труден в общении, что признавал лишь авторитарное, волевое руководство людьми, а любой совет даже сведущего человека воспринимал как личную обиду. В последнее время главный тренер стал просто невыносим…»57.

Несомненно, история московского «Спартака» 80-х годов и с человеческой, и с чисто футбольной точки зрения заслуживает отдельного подробнейшего исследования в не меньшей степени, чем описыванные ранее в настоящей книге сезоны. Позволим себе ограничиться здесь лишь кратким экскурсом в те годы, состредоточившись на аспектах, важных для понимания того, что же все-таки произошло в декабре 1988 года, почему именно так завершилась столь счастливо начинавшаяся двенадцатилетняя «командировка» Константина Ивановича Бескова в «Спартак».

Болельщики со стажем, говоря о Бескове-диктаторе, разрушавшем построенное таким трудом собственными руками, вспоминают, прежде всего, 1985 год. Слишком громким, болезненным, нелогичным, несвоевременным казалось тогда со стороны изгнание из «Спартака» кумиров, любимцев публики Юрия Гаврилова и Сергея Шавло. Тем более, что достойной замены сразу не нашлось, и следующий сезон выдался для команды очень непростым. Однако не столь заметные, быть может, для публики первые трещины в отношениях тренера и команды появились много раньше, вскоре после торжеств по поводу первой победы спартаковцев под руководством Бескова в чемпионате страны…

«Я УВЕРЕН, В ТОТ ГОД «СПАРТАК» БЫЛ СИЛЬНЕЕ ОСТАЛЬНЫХ…»

Сезон 1980 года «Спартак» начал, чуть замешкавшись на старте, но вскоре набрал хороший ход. Прошлогодний чемпионский состав удалось сохранить практически полностью. Лишь Владимир Букиевский был призван в армию и вынужден был перейти в ЦСКА. Зато постоянное место в составе получил уже дебютировавший ранее в «основе» 18-летний Сергей Родионов, стали появляться на поле его ровесники Геннадий Морозов и Борис Поздняков. Настоящим лидером команды проявил себя Юрий Гаврилов, о котором журналист Сергей Шмитько весной того года скажет: «На мой взгляд, одно из главных достоинств Гаврилова – умение дать почти всегда неожиданный для соперников последний пас кому-нибудь из партнеров, находящихся подчас пусть и в плотном скоплении игроков. Вернее, это даже не пас, а нечто похожее на тычок мяча под завершающий удар. Обычно так же мягко и расчетливо защитники при необходимости откидывают мяч вратарю. С другой стороны, и отобрать мяч у Гаврилова не так-то легко. Разве что свалить вместе с мячом этого столь настырного и неудобного для обороняющихся то ли полузащитника, то ли нападающего. Словом, когда самочувствие у Гаврилова, как он сам считает, «нормальное», обороняющимся следует особо его остерегаться и, конечно, ни на мгновение не упускать из-под контроля. Безусловно, Гаврилов – лидер в передней линии «Спартака»…»58. Бесков даже в какой-то момент начнет выражать недовольство излишним вниманием к игроку: «Во встречах со «Спартаком» сейчас все команды решают «проблему Гаврилова». К.Бесков на недавней пресс-конференции в Москве заявил даже, что пресса слишком привлекает в этому внимание…»59. Тем временем, «под крылом» основного спартаковского диспетчера все ярче проявлял свой талант и Федор Черенков. Именно в том сезоне, к слову, как раз после стартового ничейного матча в Одессе прозвучала известная старостинская шутка: «…Черенков, против обыкновения, грешил неточностями, Н.Старостин после матча не согласился с тем, что Черенков сыграл неважно, и пошутил: «Просто наш полузащитник сделал ряд ярких ошибок»60.

Константин Бесков «Моя жизнь в футболе». Агентство «Турбо-Принт», Москва, 1994 г.

Николай Старостин «Мои футбольные годы». Издательство «Правда», Москва, 1986 г.

Лев Филатов «Век футбола – век Старостина». Газета «Куранты», 29.03.1996 г.

Николай Старостин «Мои футбольные годы». Издательство «Правда», Москва, 1986 г.

Борис Духон, Георгий Морозов «Старостины». Серия «Жизнь Замечательных Людей». Издательство «Молодая гвардия», Москва, 2012 г.

Сергей Шмитько «На ковер приглашаются…». Еженедельник «Футбол-Хоккей», №12(1034), 23.03.1980 г.

Александр Львов «Планы и игры». Еженедельник «Футбол-Хоккей», №15(1037), 13.04.1980 г.