Плен одиночества

Рината отперла дверь и вошла в тёмную прихожую. Пошарила по одной стене в поисках выключателя, по другой и, наконец найдя, включила свет. Она была в этой квартире всего пару раз: первый, когда ей отдали ключи, второй, – когда сюда завозили и устанавливали мебель. Квартира была маленькая и скорее напоминала студию, но для неё это, честно говоря, значения не имело. Все лучше, чем старая, продуваемая ветрами нора в бараке. При желании она могла бы обменять её или вовсе продать и купить что-то более стоящее, но зачем? Вся жизнь её была там, в далёком, пахнущем океаном Сан-Франциско. Дочь, Ник, уютная обжитая квартира и любимое дело. Но карьеру она закончила, а Ник… При мысли о нём горло её сковал спазм. Если Крылов пойдёт до конца…

Разувшись, Рината повесила связку ключей на ключницу, сняла пальто и прошла в комнату. Щёлкнула ещё одним выключателем. Стильная бледно-розовая люстра под потолком зажглась маленькими лампочками. Осмотревшись, Рина тяжело вздохнула. Вся мебель была накрыта прозрачной пленкой. Стащив её с дивана, она устало присела и уставилась в потолок. Она наврала матери, наврала отцу, даже Алисе наврала… Родителям сказала, что переночует у Алисы, Алисе – что не может встретиться, потому что приезжает отец. А сама сбежала в единственное место, где могла побыть одна. Соскучилась по отцу, но это мама может тактично молчать, давая ей право самой разобраться со своими проблемами, а вот Владимир Николаевич… Мало того, что он видит её насквозь, так еще и знает куда больше, чем мама. Знает и молчать не будет, вытрясет из неё остатки души, но выведает, отчего она плачет.

Конечно же глупо. Сколько она сможет вот так прятаться? От себя не убежишь. У неё есть жених, есть ребенок, есть люди, которым она не безразлична. Но, как и прежде, она бежит от проблем, не желает вмешивать в свои дела других. Ну как ей может помочь отец? Скажи она ему, что Крылов шантажирует её школой матери, он сделает всё, что в его силах. А за Крыловым стоит Максаков. Ну схлестнутся они, и что дальше? Игорь придумает новый способ надавить на неё. Конечно, есть вероятность, что после всего сказанного ею, он оставит её в покое. На какое-то время. Глупо думать, что он способен пожелать ей счастья и отпустить. Нет…

Выйти замуж за Крылова… Рината неверяще покачала головой и уныло усмехнулась. Когда-то она ждала его. Верила, что он очнется и приедет хотя бы поговорить, спокойно, без злости. Но вместо этого Игорь Крылов плевался ядом в своих интервью. А она читала. Читала каждое его слово и впитывала в себя, копила боль, пыталась вырастить ненависть. Ту самую, что помогла ей когда-то не сдохнуть от боли из-за предательства родителей. Копила, собирала, но ненависть неизменно натыкалась на веру. Чертову неубиваемую веру в то, что он приедет и заберет её из этого мира, в который она сбежала от него. Какое-то зазеркалье… вроде все прекрасно, только она – это вовсе не она. И мир вокруг – лишь иллюзия, и люди рядом – лишь её воображение. Но время, день за днем, падало в копилку разочарования, пока не наполнило её до краев. А потом разочарование растеклось внутри неё обжигающей лавой. И вера все-таки умерла. Там, в сентябре четырнадцатого, когда она поняла, что теперь должна жить только ради своего ребенка. Сделать счастливой дочь, добиться успеха, что бы та гордилась ею – своей мамой. А Игорь Крылов должен был остаться в прошлом. Должен был… Что же теперь?

Рината поднялась и прошла в маленькую кухню, где едва помещался небольшой кухонный гарнитур, стол, два стула и холодильник. Проверила шкафчики и нашла пачку чая. Налила воды в чайник и, оставив греться, уселась на стул. Покрутила кружку и снова вздохнула. Что она будет делать, если Крылов не передумает? Как скажет Нику? Что будет с Николь? Рината не знала.

Внезапно в заднем кармане джинсов завибрировал телефон. Рина тут же напряглась. Вытащила смартфон и только после того, как увидела фотографию Алисы, облегченно выдохнула. Брать трубку она, конечно же, не стала. Сил с кем-то разговаривать не было, даже с подругой, а все потому, что… Чайник, закипев, отключился. Рината налила кипяток, бросила пакетик в чашку и снова уселась на табурет. Прислонилась к обклеенной светлыми обоями стене и шумно выдохнула. Телефон вновь завибрировал, а после пиликнул. Смс… Она нехотя потянулась к мобильному. Игнорировать Мегерку нельзя, ибо дело может кончится появлением на её пороге Самойлова с очередной кошкой. И, возможно, это будет не бенгал, а, например, мейн кун… За Алисой не заржавеет. Она дама злопамятная. Усмехнувшись своим мыслям, Рината сняла блокировку. Улыбка тут же сползла с её лица: сообщение пришло вовсе не от подруги.

США, Сан-Франциско, сентябрь 2014 года

Рината присела на краешек дивана и, улыбнувшись, протянула отцу ярко-красную соску. Осторожно, чтобы не потревожить спящий у него на руках темноволосый комочек, Владимир забрал её и поцеловал малышку в лоб. Она закряхтела, сморщилась и открыла глаза. Синие-синие, такие яркие, что самой Ринате казалось, что она проваливается в них, падает в океан нежности и любви, которыми наполнялось её сердце, едва её дочь открывала глазки. Владимир ловко дал девочке соску, и личико её моментально разгладилось.

– Почему ты назвала её Николь? – тихонько спросил он, когда малышка, причмокнув, снова закрыла глаза.

– Красивое имя, – не сводя любящего взгляда с дочери, улыбнулась Рината. Перевела взгляд на отца и сказала: – Оно всегда мне нравилось, – в ответ на его красноречивый взгляд, она добавила: – И Николас тут ни причем.

– Конечно, – кивнул Бердников. – И прописался он в квартире тоже просто так. Я его еле выгнал сегодня утром.

– Он помогает, – тихонько вздохнула Рина и снова посмотрела на дочь. – Не знаю, что бы делала, если бы его не было рядом.

Уголок белого кружевного одеяльца, в которое была укутана малышка завернулся, и она поправила его. Её дочь… Рината до сих пор ловила себя на мысли, что все это – нереально. Разве у неё может быть ребенок? Её ребенок… Но когда она впервые взяла на руки свою кроху, такую маленькую-маленькую, беззащитную, свою плоть и кровь, свою малышку, она сразу поняла, что сделает её самой счастливой. У её девочки будет всё, чего сама она была лишена. Держа Нику на руках, она смотрела в её лицо, поражаясь глубине всеобъемлющих чувств, что испытывала к ней. Переполняемая щемящей нежностью, она коснулась её ладошки. И в тот момент, когда Николь в ответ сжала её палец своими крохотными пальчиками, Рина простила отцу всё. Всё, что еще не простила. Всё, что еще не успела и что никогда бы не смогла простить. Потому что, если бы не он, она бы не держала на руках свою дочь. Если бы не он, она никогда не увидела бы её голубых глазок, не прикоснулась бы к мягкой щёчке, не смогла погладить покрытую тёмным пушком головку. Если бы не он, не было бы этих мгновений, этого детского тепла, этого сладкого запаха и этой бесконечной любви, что переполняла её, не было бы Ники – самого любимого в её жизни человека.

– Вы нашли няню?

– Ник… Николас занимается этим вопросом. Нам нужна девушка, которая хорошо говорит по-русски.

– Ник хороший человек, Ринат.

Отец передал ей Николь, и Рина ласково провела по сладкой щечке дочери ладошкой. Та выпустила изо рта соску и причмокнула. Улыбнувшись, Рината подняла взгляд на Бердникова. Он прилетел вчера, как только смог вырваться. Прилетел, несмотря на её заверения, что она справится со всем сама. И на роды он тоже приезжал – вместе с семьёй – её мамой и их маленьким сынишкой, её братом. Нет, одинокой она вовсе себя не чувствовала. Во время беременности рядом с ней были Артём и Николас, иногда приезжал отец. И несмотря ни на что, часто она ловила себя на том, что счастлива. Часто… С того самого момента, когда впервые почувствовала, как шевелится внутри её ребёнок, почувствовала зародившуюся в ней крохотную жизнь. Теперь Ник и вовсе практически жил у неё, старался помочь ей всем, чем только мог. Вот снова приехал папа…

– Я хочу, чтобы Игорь знал, что у него родилась дочь, – сказала Рината. – Так будет правильно. Пусть мы никогда не будем вместе, но я… – Рина, не договорив, опустила глаза на спящую Николь. – У неё должен быть отец.