Плата за счастье

Наталья Тройнова

Плата за счастье

Глава 1

Она тихонько прикрыла дверь в ванную, чтобы не побеспокоить только что уснувшую маму, и перевела дыхание. Поставив бутылку водки на машинку, шагнула к раковине и достала из шкафчика новое лезвие в бумажном конвертике. Открыла кран, направив струю воды в ванну, заткнула отверстие пробкой, и обессилено опустилась на бортик, прикрыв глаза. Протянув руку к бутылке, отвинтила крышку. Задержав дыхание, прямо из горлышка сделала пару крупных глотков, задохнулась от обжигающей горло жидкости и, закашлявшись, кинулась под струю воды, жадно глотая тёплую воду. Немного придя в себя, вернула бутылку на место и села, уронив голову на руки и упёршись в раковину. Голова тут же закружилась, и внезапно накатила такая усталость, что принятое решение виделось сейчас единственно правильным.

Хотелось ли ей жить? Конечно! Молодая, красивая, образованная, умная, в конце концов! Но… Она так дико устала от проблем, свалившихся внезапно и не дающих продохнуть, что сейчас ей хотелось просто лечь и уснуть. Не так, как мама – забывшись на час-полтора от обезболивающего, а – навсегда. Просто не осталось уже сил бороться. Бороться с несправедливостью, с людской подлостью, жадностью, и предательством людей, которых любишь. За что это ей всё? Чем заслужила? Татьяна снова и снова задавала себе этот вопрос, вынимая из бумаги острое лезвие.

Внезапно сквозь шум воды ей послышался тихий оклик. Резко повернув кран, перекрывая воду, Татьяна прислушалась. Так и есть: мама отчего-то проснулась, и сейчас тихо и протяжно звала её из глубины квартиры:

– Дооочка… Танюююшаа…

Вылетев из ванной, Татьяна бегом кинулась в спальню, туда, где на кровати лежала тяжело больная мать. Упав на колени возле кровати, она схватила сухую материнскую руку и прижалась к ладони губами:

– Мамочка! Мамочка, что с тобой? Что ты, что ты! Я – рядом, я здесь… – бормотала Татьяна, вглядываясь в лицо матери и дожидаясь, пока та откроет глаза.

– Больно… Больно мне что-то… – еле выговаривая слова, прошелестела мать.

Татьяна скользнула взглядом по прикроватной тумбочке: так и есть. Последнее обезболивающее она сделала матери пятнадцать минут назад. После инъекции сон длился от полутора до двух часов, почему на этот раз не помогло?! Беда в том, что Татьяна уже собралась бежать в аптеку за очередной упаковкой лекарства, и даже собрала последние деньги, сунув их в карман куртки. Но – даже не сняла куртку с вешалки. Привалилась прямо там, в коридоре, к стене и расплакалась. Молча. Горько. Закрыв глаза. Винить некого: во всём виновата сама одна, но от этого почему-то легче не становится. В каком-то отчаянном порыве ринулась обратно в комнату к матери, схватила бутылку дешёвой водки, которую использовала для инъекций, протирая место укола, и, шагая тихонько на цыпочках, отправилась в ванную. Чтобы прекратить наконец-то эти истязающие душу мысли, оборвать навсегда это самопоедание, эгоистически даже не подумав про маму, оставшуюся лежать в дальней комнате: а что станется с ней?..

– Я сейчас, мамуль! До аптеки и прибегу! Потерпи, родная моя, сейчас я, скоренько! – проговорила торопливо Татьяна, поправив съехавшую подушку и поднимаясь с колен. Сдёрнув куртку с вешалки, она захлопнула входную дверь.

Едва Татьяна оказалась за порогом квартиры, как жуткая депрессия снова навалилась на неё, словно придавив к земле.

Выйдя из подъезда, она побрела в сторону аптеки, еле передвигая ноги. Головой Татьяна понимала, что матери срочно нужны лекарства, и нужно торопиться, буквально бежать за ними. Но тело не слушалось, и ноги были будто ватные, отказываясь нести хозяйку быстрее и словно делая ей одолжение вообще передвигаясь. От боли, обиды, бессилия из глаз снова брызнули слёзы. Ещё и выпитый только что алкоголь давал о себе знать.

Аптека была через дорогу от Таниного дома, но идти до светофора у неё сейчас не было ни сил, ни желания. Бросив мельком взгляд по сторонам, Татьяна неуверенно шагнула на дорогу и побрела, словно зомби, прямиком к аптеке, смотря под ноги мутными от слёз глазами.

Она почти уже дошла до противоположной стороны, когда внезапный визг тормозов оглушил её, и что-то легонько толкнуло в бок. Упав на асфальт, Татьяна словно очнулась и посмотрела по сторонам: от машины к ней бежал молодой мужчина:

– Дурочка! Ты что, с ума сошла? – затараторил он, поднимая девушку и попутно осматривая её, – до пешеходного перехода сто метров, ты какого попёрлась тут-то? Тебе что, жить надоело? – выговаривал он ей, убедившись, что явных повреждений нет и она в состоянии даже стоять на ногах самостоятельно.

– Надоело, – резко ответила Татьяна, и слёзы с новой силой хлынули из глаз.

– Ооо… как всё запущено… Ну-ка, девонька, давай-ка мы всё-таки съездим в больничку с тобой, – подхватив девушку на руки, он поднёс её к машине и посадил на пассажирское сиденье.

Когда он, захлопнув дверь и обежав машину, сел рядом с ней за руль, Татьяна уже более-менее пришла в себя и была в состоянии как минимум отблагодарить его:

– Спасибо, – прошептала она, глядя на мужчину сквозь слёзы.

– Пока не за что, – усмехнулся он, трогаясь с места и быстро набирая скорость, – вот сейчас мы съездим в больницу, и если с тобой точно всё в порядке – тогда и отблагодаришь.

– Спасибо, что не задавили! Но я, правда, в порядке! Никакой больницы не надо. Мне, правда, очень нужно попасть в аптеку и бежать домой, – смущённо бормотала Татьяна, с ужасом озираясь по сторонам и прикидывая, как далеко они уже отъехали от её дома. Дома – мама, и ей срочно нужны лекарства, а если она побежит обратно сама – это сколько ж ей бежать придётся?!

Мужчина тут же вернулся к обочине, резко вывернув руль, и припарковался у тротуара.

Остановившись, он посмотрел на девушку:

– Если с тобой всё в порядке, и в больницу не надо, тогда зачем тебе в аптеку? – медленно спросил он, недоверчиво смотря ей прямо в глаза. Та нехотя проговорила:

– У мамы очередной приступ, и ей нужно обезболивающее. Срочно. Можно, я пойду? – Татьяна схватилась за ручку двери с явным намерением выбраться, но та была заблокирована.

– Нельзя, – резко ответил мужчина, – Ты хотела меня отблагодарить? У тебя есть идеальная возможность сделать это, – он улыбался широко и открыто, глядя на девушку.

Татьяна непонимающе уставилась на него. Внезапная догадка озарила её, и, порывшись в карманах куртки, девушка достала деньги:

– Простите, но это – всё, что у меня есть… – проговорила она, опуская глаза от стыда, – Здесь едва хватит, чтобы купить обезболивающее, но больше у меня, к сожалению, ничего нет… – и Татьяна робко подняла глаза на мужчину.

Его лицо вмиг стало жёстким, на скулах заиграли желваки:

– Я разве что-то сказал тебе про деньги?! – резко спросил он.

– Можно, я пойду? – упрямо повторила Татьяна.

– Нет, – грубо бросил мужчина, и машина резко сорвалась с места. Так резко, что девушку вжало в сиденье. На автомате она застегнула до подбородка молнию на куртке, хотя куда её везут и что будет с ней делать этот мужчина, чуть не сбивший её – сейчас ей было абсолютно безразлично.

Через пару минут он припарковался возле аптеки. Не той, что была у дома, а большой, круглосуточной, в нескольких кварталах от Таниного дома.

Выйдя из машины, мужчина обошёл её и открыл пассажирскую дверь:

– Чего сидишь-то? – вполне миролюбиво спросил он, – Пошли за твоими обезболивающими.

Подойдя к окошку кассы, он обернулся ко мне и коротко спросил:

– Название?

– «Кеторол»… – смущённо проговорила я, несмело подходя к нему сзади, и добавила, – в ампулах.

– Сколько? – снова бросил он через плечо Татьяне.

Достав скомканные купюры, она протянула мужчине деньги:

– Вот. Здесь на две упаковки. Если хватит… – добавила Татьяна: тут цены были ощутимо выше, чем в обычной аптеке, и девушка это знала.