Он мой кошмар

Ладошки становятся влажными. Где-то глубоко внутри меня гложет такое непривычное чувство. Оно отягощает все мое существо и раз за разом стремится превратить в пластилин.

Я снова становлюсь податливой рядом с ним.

Запрокидываю голову и ловлю взгляд Андрея. Выдерживаю этот визуальный контакт, опутанный подсознательным предвкушением и показным безразличием. Именно его я и транслирую. Набираю в легкие побольше воздуха, чтобы совершить очередной кульбит.

— Обойдусь, — вжимаюсь в стену, — без тебя.

Андрей слегка прищуривается и прикасается к моему лицу. Задевает ямочку на подбородке кончиками длинных пальцев, обрисовывает ими щеку, а после накрывает ее всей поверхностью ладони.

Я инстинктивно дергаюсь от его прикосновения к моему лицу, как от самой сильной пощечины. Вся эта близость выходит за рамки. Потому что, когда он вел себя как свинья и пытался задрать на мне юбку, я могла дать отпор. А теперь…

Нежность вводит меня в ступор. А аккуратность движений и повышенное внимание выкручивают руки.

Мне кажется, он и сам в шоке. Почти не дышит. Только смотрит. Его взгляд пробирает до костей. Я начинаю бояться саму себя и своих мыслей.

Они шалят. Несутся вперед с бешеной скоростью, детально вырисовывая в моем воображении наш поцелуй.

— Прости, — вскользь проходится ладонью по моей шее, прежде чем окончательно убрать руку и толкнуть меня к выходу, — но сегодня я настаиваю.

Я лишь успеваю пару раз моргнуть и уже оказываюсь на улице.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Чего тебе опять от меня надо? — стараюсь выровнять голос, ведь он дрожит. — Снова скучно?

— Догадливая. Я думал, что порядочные девочки уже спят, а не шляются по клубам в разгар рабочей недели.

Мне показалось или это завуалированная в стеб претензия?

Андрей бегло осматривает парковку, останавливая взгляд на своей машине. Достает из кармана ключи, и автомобиль приветливо подмигивает нам фарами.

— С чего ты взял, что я порядочная? — прирастаю к асфальту. Ни за что не сяду больше к нему в тачку. — Кажется, еще недавно ты называл меня эскортницей.

— Разве?

— Неделю назад.

— Не помню.

— Твои перепады настроения меня пугают. Сначала чуть не придушил, а теперь…

— Не зацикливайся. Просто порыв.

— Засунь себе свой порыв туда же, куда и цветы.

— Садись уже.

Андрей довольно грубо толкает меня к машине и открывает дверь. На подкорке всплывают неприятные воспоминания, тело напрягается. Мышцы перестают слушаться. Просто игнорируют отдаваемые мозгом команды. Такие, как нестись со всех ног.

Я стою не шевелясь. Андрей дышит мне в шею, отчего на коже появляются мурашки, а в нос ударяет запах мятной жвачки.

— В этот раз без рук.

Его тихий голос заставляет вздрогнуть и наконец-то отмереть.

Чуть наклоняю голову и залезаю в автомобиль, захлопывая дверь прямо перед его носом.

Сегодня Панкратов не ведет себя как свинья. Действительно усаживается на водительское сиденье, не отпуская дурацких шуточек. И этим делает только хуже. Я привыкла решать проблемы, бороться с угрозой, а когда ее нет… Как мне себя вести? Что делать?

За окном снова плывут городские пейзажи. Быстрая смена локаций навеивает сон, но я успеваю ухватиться за мысли о Славике и открыть рот.

— В тот вечер я видела за клубом парня в капюшоне. Он стоял рядом с машиной, и, кажется, с ним был Славик…

Мне кажется это важным. Смолчать будет нечестно. Я же обещала рассказать, если вспомню.

Панкратов, который до этого хотел коснуться моего колена (несмотря на то, что обещал «без рук»), резво отдергивает ладонь, пристраивая ее на руле.

— Уверена? — мужской голос становится максимально серьезным.

— Да. Что произошло той ночью?

— Мы выясняем, — передергивает плечами, словно хочет сбросить с себя неприятный осадок, навеянный этой темой.

— Ладно, — киваю, подтягивая колени к груди, не забывая при этом скинуть кеды. — Зачем ты приехал? Бережной не нуждался в помощи.

— Просто.

— Было скучно?! — с губ слетает усмешка.

— Точно, — Андрей щелкает пальцами и заворачивает в мой двор.

Смотрю на горящий в окнах квартиры свет и гадаю про себя, в каком состоянии отец сегодня. Мама еще полчаса назад кинула сообщение, что они заночуют у Алинки. Ее муж снова в командировке, а девчонки давно не видели сестру.

Когда машина останавливается, я на автомате тянусь к ручке двери, потому что хочу выйти. Салон пропитан Панкратовым. Тут все пахнет его туалетной водой, а еще чем-то восточным. Кажется, это машинный освежитель.

— Пойду, — говорю громко. Уверена, что Андрей будет останавливать меня глупыми подкатами, но он продолжает неподвижно сидеть и смотреть перед собой. — Пока, — взмахиваю рукой и выбираюсь из машины.

Делаю шаг, а автомобиль издает урчащий звук. Панкратову хватает пары секунд, чтобы втопить педаль в пол и скрыться на просторах уже темных улиц.

Поднимаюсь на свой этаж и ловлю себя на мысли, что немного ему завидую. В отличие от меня, он вернется в дом, где нет скандалов и отца алкоголика.

Проворачиваю в замке ключ и переступаю порог дома.

— Явилась? Кто это тебя на такой тачке привез?

Пьяное существо, которое когда-то было моим отцом, громко рыгает и, прижавшись к стене, смеряет меня пытливым взглядом.

26

Мерзость от увиденного зашкаливает. Разуваюсь и сразу направляюсь в свою комнату. У меня нет ни сил, ни желания общаться с этим человеком.

Но отец идет следом. Нагло упирается плечом в косяк дверного проема, так, чтобы я не смогла закрыть дверь.

Складывает руки на груди, бросая на меня еще один захмелевший взгляд. От него разит алкоголем и нестиранной одеждой. Хочется зажать нос, чтобы перестать обонять эти отвратительные запахи.

Все же люди не меняются, как бы нам этого ни хотелось…

Всего неделя притворства и желания якобы измениться.

— А ты молодец, Еська. Далеко пойдешь. Правильно все делаешь.

Поворачиваю голову, непонимающе глядя в помутневшие глаза отца.

— Так и надо, — его рот с потрескавшимися губами расплывается в улыбке.

— О чем ты?

— Как это о чем? О твоем принце. Молодец, дочка, не стоит разменивать себя на голодранцев, — интонация и выражение лица, с которыми он это говорит, взвинчивают до предела. Сейчас мое отвращение достигает пика.

— Правда? А мне кажется, у меня перед глазами всю жизнь стоит лишь этот пример! — парирую, хотя на самом деле очень хочу побыстрее закончить этот разговор по душам. Только вот мой дурацкий характер не дает ей и шанса смириться и отмолчаться.

— Тут уж все претензии к мамке. Не дал бог бабе мозгов, — пожимает плечами. — А ты, если хочешь жить в шоколаде, не теряй времени и окрути этого мажористого болванчика по полной.

— Пошел ты.

Он игнорирует мой выпад и продолжает:

— Работай известным местом усерднее. Глядишь, через пару лет и нам с мамашей твоей что перепадет.

Он громко хохочет. А я… я окончательно отключаюсь и с размаха бью его по лицу. Звук хлесткой пощечины застревает в ушах. Я слышу его, будучи уже прижатой к стене.

Отец со зверской силой сдавливает мое запястье и дышит в лицо.

— В следующий раз я тебе ее вырву. Поняла? — встряхивает меня как куклу.

Страх парализует, и все, что я могу, это кивнуть.

— Умница. Изнутри запрись, мы сегодня пошумим немного.

Бросив очередное предупреждение, он закрывает за собой дверь. Уходит, шаркая по полу подошвами порванных тапок.

Сползаю к полу и усердно растираю запястье пальцами. Останется синяк. Соприкоснувшись с паласом, сгорбившись, подтягиваю колени к груди и начинаю рыдать.

Неконтролируемая реакция. Меня трясет. Губы занемели, а голова вот-вот расколется надвое. В висках пульсирует.

Сегодня злость смешивается со страхом, а еще с бессилием.