Второй шанс-VI

Тем же вечером позвонил маме, дав ей очередной повод порадоваться за сына. А на следующий день (я после училища, а Инга после универа) мы стали собираться в «Останкино». Платье и костюм были тщательно отутюжены, туфли и ботинки начищены, она себя оросила японскими духами, я – французским парфюмом «Givenchy Gentleman», купленным в «Берёзке». Инге нравился этот чертовски брутальный аромат на основе пачули.

Мы выехали на такси сильно заранее, чтобы Инга успела сделать причёску в знаменитой «Чародейке» на Калининском проспекте. Моя красавица, оказывается, успела уже и там обзавестись знакомствами. А я ещё и кое-какие сувениры из Японии захватил, нёс их в красивом полиэтиленовом пакете.

Двери служебного входа в концертную студию «Останкино» я открыл в десять минут шестого, пропуская Ингу вперёд. Помощницей редактора оказалась совсем юная, миловидная брюнетка со слегка восточным разрезом глаз. Улыбаясь, вручила Инге билет на 11-й ряд и провела нас в фойе, где помимо скучающих гардеробщиц никого ещё не наблюдалось.

— Можете сдать одежду в гардероб, — предложила она нам.

Когда мы с Ингой разоблачились, девушка предложила моей спутнице пока погулять либо пройти в зал, а меня повела к Людмиле Ивановне. Оказавшаяся крашеной блондинкой Черникова оценила мой внешний вид, одобряюще покивала и объяснила план дальнейших действий. Он был простым: я сажусь во второй ряд между Пахмутовой и Паулсом, на месте не кручусь, аплодирую вместе со всеми, как можно чаще улыбаюсь, а если ко мне подходит с вопросом кто-то из ведущих – отвечаю внятно, тщательно контролируя свою речь.

— Магомаев и Синявская, я так понимаю, будут петь «Памяти Карузо»? — спрашиваю я. — А Ротару с Пугачёвой?

— София Михайловна исполняет «Лаванду» и «Хуторянку», а Алла Борисовна – «Позови меня с собой» и «Вояж». На моей памяти такого ещё не было, чтобы в финале «Песни года» исполнялись сразу пять песен одного автора.

— Всё когда-то случается в первый раз, — философски заметил я.

— Ах да, чуть не забыла… Я же ведь ещё редактор «Голубого огонька», у нас запись программы послезавтра, в воскресенье, Ротару поёт «Хуторянку». Съёмки будут проходить в этом же павильоне. Вы не будете против посидеть за столиком в кадре среди гостей?

— Почему бы и нет? — сдерживая довольную улыбку, согласился я. — А что насчёт моей девушки?

— Ох, опять девушка… Везучая она у вас. Посадим её рядом с вами, не переживайте. Я вам позвоню ближе к съёмкам, пока можете идти в зал.

— Спасибо огромное, Людмила Ивановна! А могу я перед тем, как займу своё место, пообщаться с артистами?

На лице редактора отразилось сомнение.

— А без этого никак?

— Нет, ну если нельзя – значит нельзя…

— Ладно, ступайте за кулисы, но это под вашу ответственность. Сильно артистам не докучайте, им нужно подготовиться к выходу на сцену.

Я сильно и не докучал. Заглянул чисто поздороваться, всё-таки давненько не виделись. Магомаев меня на радостях приобнял, осыпав при этом моё плечо пеплом сигареты, которую так и не выпустил изо рта. Хорошо, что он сам же и сдул, а то я, некурящий, попытался бы стряхнуть, и только размазал бы пепел по дорогому пиджаку.

Рассказ про японские приключения занял минут десять. Зная, что чем-то удивить объездившего полмира Магомаева сложно, подарил ему ещё одну[1] нецкэ. На этот раз вырезанную не из слоновой кости, а из корня дерева, изображавшую странствующего певца. Я этих нецкэ в магазинчике сувениров накупил с десяток, спустив перед отлётом последние йены, для символических подарков – самое то. Правда, одну, в виде двух влюблённых, очень красивую, оставил себе, в качестве брелока на ключи.

Софа, у которой в гримёрке ошивался её супруг, встретила меня немного сдержанно, но при этом всё же приобняла, обдав ароматом дорогого парфюма. Жаль, что нам разрешили обменять всего 100 долларов, я бы этих японских духов с десяток флаконов закупил. И уж Ротару с Пугачёвой не пожалел бы по флакончику. Может, и стоило понаглеть, попросить у Такеши впридачу к синтезатору несколько коробочек «Shiseido Zen»… Хотя какое бы тогда мнение у японцев сложилось бы о русском спортсмене? Понятно, не самое лучшее.

Подарил ей Maneki neko – статуэтку кошки, которая, по японским поверьям, приманивает счастье.

За двадцать минут до начала концерта добрался наконец до гримуборной Аллы Борисовны. Услышав на свой стук в дверь: «Войдите», я обнаружил её сидевшей перед зеркалом с пудреницей в руках.

— Макс! — расплылась она в улыбке. — А мне сказали, ты в Японии.

— Вчера только утром прилетел, и вечером мне позвонила редактор программы, пригласила на запись «Песни-79».

Алле вручил веер с цветастым орнаментом. Такой не стыдно и на стену пришпилить.

Прежде чем занять своё место, нашёл взглядом Ингу, сидевшую почти в самом центре. На груди – голубой кружочек с эмблемой «Песни-79», как у всех зрителей. Помахала мне рукой, я с улыбкой кивнул. Ничего, в антракте погуляем под ручку при полном параде.

Вижу, как на свои места пробираются миниатюрная Пахмутова и лысеющий Добронравов. Иду следом, сажусь рядом с Александрой Николаевной, с улыбкой здороваюсь. Та улыбается в ответ.

— Вы ведь Максим Варченко? Действительно очень молоды… Сколько вам лет? Семнадцать? И во сколько же вы начали сочинять? Всего два года назад?! Даже не заканчивали музыкальную школу? А где же вы музыкальной грамоте научились, игре на инструментах?

Кое-как отмазываюсь, что такой вот я самородок, с неожиданно проснувшимся во мне талантом.

— Мало того, — неожиданно для самого себя педалирую тему, — я ведь ещё и книги пишу. Да-да, несколько романов уже были опубликованы, и не только в журналах типа «Юности», но и отдельными изданиями в «Молодой гвардии». А ещё я боксом занимаюсь, только что вернулся из Японии, выиграл юниорский чемпионат мира.

И натягиваю на лицо скромную такую улыбочку, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться при виде округлившихся глаз Пахмутовой. В это время по другую руку от меня садится Раймонд Паулс.