Разноцветный мост

— А зачем коробка с колесом? — спросил Ладик.

— Солнечные батареи. Мы подключим их ближе к солнцу, там они активно заработают.

Кастрюля медленно начала подниматься… Вот мы достигли второго этажа дома, третьего, четвёртого…

— Ура! Летим! — закричал Ладик.

Машкин молча, не глядя по сторонам, крутил и крутил ручку мясорубки. Вот уж город остался внизу. Дома сделались маленькими, а люди просто как букашки.

Солнце приближалось. Машкин подключил привод к солнечным батареям. Лопасти заработали с невероятной быстротой, перед нашими глазами возникло сплошное радужное колесо. Оно бешено крутилось, сильнее, сильнее, сильнее… Эх, Машкин не всё расчислил! Раздался резкий треск — колесо исчезло, сломанные лопасти отвалились. Наступила полная тишина. Мы стремительно стали падать вниз…

— Боюсь! Боюсь! — закричал Ладик.

Но я успел сказать наши волшебные слова: «Что было бы, если бы…» И мы сразу оказались у нас в доме, к величайшему удивлению папы и мамы, прямо посреди стола.

Мы потерялись в большом городе

— Ладик! Ты ещё спишь? Ах ты соня! Вставай скорее.

— А что такое? Разве кончилась ночь?

— Ночь давно кончилась. Светит солнышко.

— Ладно, — зевнул лисёнок. — Сейчас приду. Но я ещё не чистил зубы, не умывался.

— Не хитри, тебе ещё хочется валяться в кроватке, а нас давно ждёт новое путешествие.

— Ура! — крикнул лисёнок и оказался рядом со мной.

А я уже произносил волшебные слова: «Что было бы, если бы мы оказались в незнакомом городе, где нас никто не знал, даже не видел. Мы бы превратились в невидимок».

Только успел я это сказать, как мы уже шли по незнакомой улице. Огромные дома окружали нас. Тут были дома-башни, на них крутились от ветра флюгера-петушки.

— Красиво, да? — спрашивал я. — Тебе нравится?

— Ага, здорово.

— А смотри, сколько магазинов. Хочешь зайдём?

Мы зашли в магазин тортов. Взяли большущий торт с кремовыми розочками. И стали есть. Никто нам не запрещал. Ведь нас не было видно. Потом в кондитерском отделе мы принялись за конфеты. И продавец, и покупатели удивлялись: почему это летят в воздух обёртки от конфет? Я положил на прилавок монетку, и мы вышли на улицу.

— Ты доволен? — спросил я лисёнка.

— Очень.

Мы шли дальше по улице. Толкая нас, спешили по своим делам люди. И никому, совершенно никому не было до нас никакого дела. Никто нас не видел. Мы зашли в парк. Там под музыку кружилось колесо с подвешенными лодочками. Мы прошли и сели в лодочку. Кругом смеялись дети. А на нас не обращали внимания. Мы были невидимками.

Никем не замеченные, мы вышли из парка.

— Ты доволен? — опять спросил я лисёнка.

— Знаешь, я больше не хочу быть невидимкой, и давай пойдём в твой карман.

— Сначала надо позвонить папе и маме, рассказать, где мы.

Я посмотрел на множество чужих окон и сразу забыл номер нашего телефона.

— Скорее спрячемся, — прошептал Ладик.

Я не стал спорить, а сказал:

— Что было бы, если бы мы перестали быть невидимками и очутились в кармане.

Мы шли с Ладиком по знакомому нам лесу. Деревья узнавали нас. И мы узнавали деревья… А вот и речка Быстрянка.

— Здравствуй, Быстрянка!

— Здравствуй-те-те… — зажурчала Быстрянка.

Перепрыгнув через речку, мы вышли наконец на поляну.

И как же мы обрадовались, увидев Ладикин домик!

Печка нас встретила теплом, а на столе стояли кружки с топлёным молоком. А ещё горшочек пшённой каши с золотистой пенкой. Это всё печка нам подарила.

Мы поели. Но вдруг мне стало грустно: как же папа с мамой о нас узнают, нас найдут?..

— Что делать? Будем ждать, — услышал мои грустные мысли Ладик. — Не выходить же опять в большой город. Там мы навсегда заблудимся.

Прошло не знаю сколько времени, мы задремали, как вдруг дверь распахнулась.

На пороге стояла мама.

— Вот они! — крикнула мама.

И вслед за ней вошёл папа.

— Мамочка, я забыл номер телефона. Как же вы нас нашли? Вам пришлось идти по незнакомому городу, а потом по лесу…

— Мы думали о вас, а это вернее телефона.

— У вас есть компас?

— Да. Но совершенно особый. Стрелка дрожит, волнуется и показывает туда, где ты с лисёнком.

— А ты мне его подаришь?

— Когда вырастешь.

Я попробовал закапризничать, но папа подхватил меня на руки, и мне стало так спокойно-уютно, что не захотелось расти. Пусть будет всегда, как сейчас.