Мой чужой ребёнок

Я направилась к пассажирской дверце и улыбнулась уголками губ.

Взрослые люди…

Это Максим подметил верно, но забыл подчеркнуть, что ведём себя как дети и не решаемся поговорить о «нас».

— Почему ты вдруг решил предложить мне поехать к родителям? — спросила я, когда он тоже сел и завёл машину, медленно выводя её из двора.

— Мне хочется поговорить с матерью Гали…

Теперь ревновать начала я. И у меня поводов было куда больше: у Максима с Галей общая дочь, сама она в больнице и нуждается в заботе, они всё ещё женаты, в конце концов…

— Я просто был в больнице, как ты уже заметила… Заехал, чтобы проверить, всё ли в порядке и оплатить необходимые лекарства… У Гали зазвонил телефон, и я выяснил, что мать шантажирует её. Уж не знаю, куда она тратит деньги и почему звонит Гале, но я хочу поставить эту женщину на место… Хочу понять, почему она так ведёт себя.

— Тёть Зоя всегда немножко странная была. У неё, кажется, самооценка низкая… Не знаю, почему она решила шантажировать Галю… Если только узнала о том, что дочь выгодно вышла замуж, и захотела навариться на этом. Обидно, возможно, стало, что дочь сейчас живёт, горя не знает, а им приходится перебиваться на пенсию девочки по инвалидности.

— Так и есть. И если ты не против, то можно было бы поехать туда…

— Я не против. Витя тоже будет рад ненадолго к бабушке с дедушкой заглянуть…

— Оль, — Максим чуть сбавил скорость и посмотрел на меня.

— Да-а-а?!

— Я хотел бы поехать с тобой… Я хочу провести время вместе. Пусть в пути, но наедине. Я уже поговорил с мамой, и она будет только рада, если Витя останется. Это ведь ненадолго… А мы могли бы поговорить по пути, насладиться природой. Хотя, чувствую, после разговора с мамой Гали настроение будет отнюдь не романтичным.

— Ладно. Если хочешь поехать вдвоём, поедем вдвоём, — улыбнулась я.

Остаток пути мы молчали, слушая романтичную мелодию, что потихонечку разливалась из динамиков, касаясь потаённых уголков души.

Мне хотелось, чтобы этот разговор прояснил хоть что-то в наших отношениях с Максимом, потому что всё уже довольно сильно затянулось, натягиваясь подобно струнке гитары. Он прав — мы взрослые люди. Пора бы уже начать вести себя соответствующим образом.

Идея встретиться с матерью Гали и поговорить стала просто навязчивой и необратимой. Мне очень сильно хотелось посмотреть в глаза женщины, чтобы понять — чего она добивается. Если её целью было вылечить ту девочку, то я готов был оплатить лечение. Возможно, у ребёнка были все шансы на нормальную жизнь. Она не должна страдать за ошибки своих предков…

Пока Оля кормила Василису, я сидел в машине и крутил телефон в руках. Голова шла кругом. Следовало ещё столько всего сделать…

Я вспомнил о родимых пятнах, про которые мне сказала Оля… Очень не кстати, потому что в висках тут же начала пульсировать мысль о том, что я должен докопаться до правды.

Сходство это, или Ольга на самом деле мама Василисы?

Можно было бы прижать врача к стенке, но я был уверен, что тот найдёт способ вывернуться и навешать мне лапши на уши. Поэтому следовало придумать какой-то другой выход из этой ситуации.

Сделать ДНК тест…

Я позвонил знакомому, который как раз работал в этой области, и он сказал, что достаточно будет волос с расчёски Ольги и слюны с соски Васёны. Я воодушевился, надеясь, что всё прояснится быстро. А ещё на всякий случай решил найти расчёску Гали, чтобы проверить совпадение и её ДНК с нашей девочкой.

Конечно, всякое могло быть…

Я не хотел рассчитывать на то, что жизнь сказочным образом решила подбросить мне подарок в виде счастливой настоящей семьи, но в глубине души надеялся.

Оля вышла быстро, и мы поехали в деревню. Она воодушевлённо рассказывала мне о том, как Вася довольно жмурится, показывая, что она наелась, а я таял, понимая, что с Галей таких разговоров у нас бы не было.

За разговорами время летело быстро. Я рассказывал Оле забавные ситуации из своей жизни, а она делилась своими интересными моментами школьных лет. Добравшись до деревни, я понял, что немного тушуюсь.

Оля взяла меня за руку и улыбнулась. Она с такой поддержкой смотрела на меня, что я начал чувствовать себя чуть ли не всемогущим.

— Я пойду к маме, но мысленно буду с тобой. Как только закончишь… Я буду ждать тебя. Дом тёть Зои третий после нашего.

Я кивнул и постарался улыбнуться. Когда Оля ушла, я выдохнул и постарался настроиться на разговор со своей несостоявшейся тёщей. Вышел из машины и побрёл к указанному дому. Уже подойдя к калитке, я заметил женщину. Она поливала грядки, а та самая девочка сидела в кресле и улыбалась, подставив личико солнышку.

— Добрый вечер! — произнёс я, открыв калитку и войдя во двор.

— Я вас сюда не приглашала, — прошипела женщина, поставила лейку и быстрым шагом направилась ко мне. Она словно боялась показать мне ребёнка, возможно, не знала, что мне теперь уже известна вся правда.

— Я хочу пока просто поговорить, но если вы откажетесь идти на контакт, я обращусь в полицию и привлеку вас за мошенничество.

Женщина стиснула зубы и сверкнула на меня злым взглядом. Она подбоченилась, сощурилась и продолжила смотреть на меня, теперь уже изучая. Она словно пыталась понять, с кем имеет дело и есть ли у меня какие-то болевые точки. Зря она связалась с этим шантажом, не изучив своего «зятя»…

Осунувшееся лицо женщины с заострённым подбородком, глубокие тени под её глазами, всё это говорило о том, что она не досыпает и устаёт. Ей сложно волочить это жалкое существование… Вот только жалости она к себе не вызывала, лишь ломящее чувство презрения.

— Вы шантажируете мою жену, и мне хочется понять, на что идут деньги, которые она переводила вам последний год. В ином случае я буду вынужден подать в суд. Как думаете, куда определят ребёнка, если вас посадят?

Я знал, что давлю на больную мозоль, но иного выхода не видел. «Тётя Зоя» просто не привыкла общаться по-другому. Заметив страх, промелькнувший во взгляде моей собеседницы, я вскинул бровь.

— Так куда шли деньги? — повторил я вопрос ледяным тоном.

— Вот сюда и идут, — прошипела она, словно была змеёй, готовой забрызгать меня ядом, и указала рукой на девочку.

— Вы ведь понимаете, что я могу помочь вам или полностью перекрыть кислород. Вам бы лучше выбрать иной стиль общения… — произнёс я негромко и медленно, давая понять, что терпеть подобное отношение к себе не собираюсь. В конце концов деньги Галя отправляла с моих банковских счетов.

— Мама, почему дядя злится? — спросила девочка, повернув голову в нашу сторону.

Она умела говорить… Я думал, что она глухонемая. И голос у неё был приятный такой — наполненный жизненной силой, отчего мне стало её ещё жальче.

— Я не злюсь, не волнуйся, — ответил я за её «маму». — Итак, вы собираетесь идти на контакт? Или мне следует обращаться в органы, способные развязать вам язык?

— Выйди со двора и подожди пару минут… — фыркнула она.

Видимо, нормально обращаться женщина ко мне так и не собиралась… Впрочем, я не за её уважением сюда приехал, а за справедливостью.

Я вышел, а она что-то сказала девочке, бережно держа её за руки. Возможно, она пыталась теперь искупить свою вину за то, что была плохой матерью для Гали, потому что смотрела на девочку с такой нежностью и заботой, что даже я ненадолго поверил, словно эта женщина любящая и ответственная мать…

Выйдя за калитку, она приблизилась ко мне и сложила руки на груди. Нахмурилась и, сглотнув, начала разговор:

— На лечение её я копила деньги. Что тебе известно?

— Всё… Можете быть честны, потому что я знаю, что не вы мать этой девочки, и знаю, какой ценой Гале обошлись нежеланные роды…

— Я не хотела, чтобы всё так вышло… А потом он начал запугивать меня. Он угрожал, что убьёт и меня и дочь. Когда узнал, что Галя беременна… — она всхлипнула. — Он с ума чуть не сошёл, накинулся на меня. Я боялась его, но потом решилась и всё рассказала полицейским. Его посадили, на зоне он и погиб. Галя пристроилась хорошо, нашла себе богатого покровителя, вот я и подумала, что шантаж поможет мне накопить на операцию для Людочки. У неё есть шанс встать на ноги. А если мы не сделаем операцию в ближайшее время, в организме начнутся необратимые процессы. Она может умереть.