Страница 7 из 9
— Вам с Марьей нужна одна большая комната или разные? — интересуется Шарапов. — Вот самая просторная спальня. А эта оформлена под детскую.
Мужчина деловито рассуждает, открывает двери. Я глубоко вздыхаю, отвожу плечи назад. Он должен знать все «нюансы».
— Марьяшка спит отдельно, но, Макс… Будем не только мы с ней.
Шарапов не смущается.
— Я займу комнату здесь, у лестницы. Но могу расположиться и внизу.
Ух, перевожу дыхание. Подхожу к одной из спален. Здесь тоже прелестно — большая кровать почти без изголовья, уютное белое креслице у окна. Перевожу взгляд на мужчину.
— Сейчас я имела в виду не тебя, Макс. У меня есть еще один ребенок, сын. Так что нас трое.
Теперь очередь Шарапова глубоко дышать. Он хмурится, а тело его наоборот словно цепенеет. Наконец, темные глаза смотрят в мои.
— Что, прости?
Веду плечами, сцепляю пальцы перед собой.
— Недавно я родила сына, тебе не послышалось. Кстати, его тоже зовут Максим.
Мужчина продолжает морщиться. Я была так оглушена его приездом, что не подумала о простой вещи. Играть в семью с младенцем он может не захотеть. Одно дело — подросшая Марьяшка, другое — крики и памперсы. Это если абстрагироваться от отцовства Макса, о котором он не подозревает.
— Ничего себе, — отмирает Шарапов, — и ты одна?
Борюсь с нахлынувшим стыдом. Представляю, что он может обо мне подумать.
— Да, так вышло.
Макс шагает в ту самую большую спальню, я иду за ним. Не говорить же в коридоре. Мужчина подходит к окну, разворачивается.
— Ну как же, Таня?.. Ты одна с мелкими. Им ведь нужен отец! Тебе наверняка непросто. Вам непросто, — он говорит и говорит, не дожидаясь ответа, — не понимаю, как так можно спокойно жить и не думать, как твой ребенок?.. Твоя кровь. Расслабляться, пока твой сын или дочь в трудных условиях! Это ведь не собачку завести! Да даже пса было бы жалко бросить!
Макс знал, что с отцом Марьяшки мы не поддерживаем отношения. А про судьбу Максика сделал собственные выводы. Отступаю назад на пару шагов. Мужчина говорит справедливые вещи, но его тон меня пугает.
— Мои дети живут в хороших условиях, — говорю тихо.
— В съемном жилье?! — Максим не церемонится. — И на работу ты вышла почти после родов? Таня! Детям ведь нужно уделять время. Какое воспитание ты им дашь при таком раскладе?!
Меня в буквальном смысле окатывает волной его возмущения. И хоть он разгорячен, мне становится холодно. А еще стыдно и страшно. Особенно после того, что он говорит дальше.
— Никогда бы не оставил своего ребенка вот так, на произвол судьбы. Не смог бы спокойно жить, пока малыш не был бы в нормальных условиях! Не важно, хочет его мать этого или нет! Я всегда находился бы рядом со своим ребенком!
Подумать не могла, что тема детей настолько заденет Шарапова. Господи, когда он узнает, что Макс его сын, он меня просто раздавит. И поместит малыша в «нормальные условия».
— Мои дети благополучно воспитываются, — стараюсь не смотреть на мужчину, иначе сломаюсь и разревусь, — до свидания, Максим.
Мне остается только вызвать такси и уехать из поселка. Не знаю, имею ли я право обижаться на Шарапова. Сейчас стараюсь поглубже засунуть эмоции. Но вряд ли уже мы будем изображать какую-то семью. Выхожу из комнаты и быстро спускаюсь по лестнице. За спиной тишина.
Лишь когда я достаю смартфон на улице, из дома показывается Максим. Он быстро шагает, нагоняет меня. Я копаюсь в приложении такси.
— Таня… — он вновь звучно выдыхает. — Не буду врать, известие застало меня врасплох. Я думал, ты обожглась и не хочешь строить личную жизнь. Но по большому счету это не мое дело.
Последнюю фразу он произносит невыносимо ледяным тоном. Я не знаю его досконально, но что-то подсказывает — равнодушием здесь не пахнет. Он разозлился, и эта эмоция внезапно передается мне. Имеет ли он право меня упрекать?!
— Я и правда обожглась, — в первый раз смотрю в его глаза, — первый брак — ошибка юности, разбитая сказка. А после… Наверное, со мной уже никто не захочет чего-то серьезного. Только мимолетная страсть, из которой выныривают в привычную налаженную жизнь. И всё, что могут мне сказать, — прости.
Произношу слово из его смс. Про тест на беременность у меня не поворачивается язык сказать, вдруг с ним связаны печальные события. Что бы не происходило в моей жизни, я не очерствела. А в остальном я высказалась предельно ясно. Однако Шарапов и бровью не ведет.
— Ты не права! — только и говорит он.
Да ладно? Усмехаюсь, телефон уже сигналит о приезде такси.
— Не думал, что всё так, — повторяется Макс, — и так не должно быть, Таня!
Что он от меня хочет?!
— Максим, мои дети уже есть, и я люблю их больше жизни. Долг я тебе верну, не беспокойся. Прощай.
Не знаю, как дальше развернется, но сейчас просто физически хочу сказать это слово.
— Таня, я отвезу тебя, — Макс словно приходит в себя, — я и правда не должен лезть… Уф.
Мужчина явно пытается, но не может успокоиться. Он похож на взбудораженный вулкан, который вот-вот даст трещину. Пора уносить ноги, а то смоет лавой.
— Нет, оставайся дома. Я без труда доберусь.
— Таня…
Быстро шагаю к воротам, машина ждет. Шарапов следует за мной, даже открывает дверцу заднего сидения. Набирает воздух, но ничего не говорит, как будто передумывает. Только прикрывает дверь и провожает взглядом отъезжающий серый седан.
Я так и смотрю на него в заднее окно, пока мы отдаляемся. Макс трет переносицу указательным и большим пальцами, встряхивает плечами. Словно хочет прийти в себя. Не ожидала от него такой эмоциональной реакции, хотя в целом ее понимаю. Оставшись одна с ребенком, я, недолго думая, родила второго. Представляю, что мужчина обо мне думает.
Но и моя реакция на его мнение странная. Ведь я уже привыкла к косым взглядам — от коллег, мимолетных новых знакомых. Люди удивляются, вздыхают, сочувствуют. У некоторых сквозит откровенное злорадство — их собственная жизнь на фоне моей выглядит лучше. Так было не раз и не два. А вот крайнее изумление Шарапова меня что-то подкосило.
Наверное, я бы даже поплакала. Но мне неловко перед таксистом, да и являться к детям зареванной вообще не вариант. Так что я просто тереблю ремешок сумочки и кусаю губу. Конкретно так, до боли. Может, физические ощущения вытеснят эмоциональную боль? Хм, пока только губа саднит все сильнее.
За весь путь до квартиры я не успокаиваюсь, а губе уже нужен пластырь. Любаша встречает меня в прихожей, на румяном личике нетерпение. Девушка хочет скорее бежать домой к любимому. А мне нужно выжать из себя хоть какие-то крупицы покоя ради детей.
— У тебя есть планы на выходные, Тань? — интересуется няня, пока цепляет балетки.
— Мм… — не сразу собираюсь. — Вроде бы нет, буду с малышами.
Скорее всего, няня обрадуется свободе. Меня даже слегка накрывает белая зависть. Тоже хочется замирать от предвкушения выходных с любимым. Впрочем, мне сейчас нужно думать совсем о других вещах.
Гляжу на Любу. Хм, она не улыбается.
— Понятно. Ну если что, ты звони, не стесняйся. Мне деньги нужны, не за горами свадьба.
Да, она ведь говорила на днях — молодой человек сделал ей предложение. Ох, у меня внутри снова колет. Хотя за Любашу я рада целиком и полностью.
— Спасибо, Люб, тебе за всё.
Впрочем, работенку я ей вряд ли подкину. График в отеле у меня стандартный — пять на два. Если что случится в выходные, обойдутся скорой. Впрочем, в основном все благополучно. А с мелкими жалобами гости ждут до понедельника. Так что от детей в субботу и воскресенье я могу отлучиться разве что в магазин. Но сейчас нет нужды. В дом я купила все необходимое, а вещи для маленьких стала заказывать через интернет. Так дешевле, а примерить все равно можно.
Провожаю няню, Максимка повисает на моих руках. Когда могу, стараюсь дать детям максимум тепла. Ведь они скучают днями. Да, наверное, здорово было бы сидеть в абсолютном декрете. Но зато я уверена, у нас всегда будет еда и всё необходимое. Рассуждаю про себя, а под ухом звучит голос дочки.