Сон и Пепел

— Да, конечно, — не скрывая вздоха облегчения, слишком ретиво согласилась Майя и лишь спросила: — А ты куда-то уезжаешь?

— Да. Мне ненадолго надо покинуть крепость. Полагаюсь на тебя, Майя. И очень надеюсь, что ты меня не подведешь, — чуть улыбнувшись, проговорила я.

Поднявшись и убрав меч в ножны, подошла к специальной стойке, что находилась у шкафа, и положила оружие, накрыв его заранее приготовленной белой тканью. И только потом, попрощавшись, покинула спальню Майи и отправилась к себе.

Мне тяжело было оставлять Туманный. В былые времена я не расставалась с ним на такое долгое время, как планировала теперь.

Вернувшись в комнату, я переоделась в темные хлопковые штаны, просторную рубаху, сшитую из гладкой, приятной к телу ткани, и верхний плотный халат, повязанный поясом. От привычной одежды даэвов одеяние отличалось отсутствием вышивки, длиной и шириной рукавов. Если мантия привлекала взгляды, показывая то, кем ты являешься, то нынешний наряд, наоборот, был призван сделать хозяина настолько непримечательным, чтобы взглядом не за что было зацепиться.

Подойдя к шкафу, я отыскала кусок материи, который обычно использовали для перевязки ран. Она лежала в одном из боковых ящиков в самом низу, соседствуя с пучками трав и бутылками настоек. Повязав ткань на манер шейного платка и натянув ее до самого носа, я взглянула в зеркало и удовлетворенно кивнула. Остался лишь завершающий штрих — шляпа с широкими полями, что отбрасывала тень на вторую половину лица.

То, что меня путали с Майей, вызывало неудобства. Меня узнавали. И я не хотела повторения ситуации на улицах этого маленького города, раскинувшегося под окнами цитадели.

Когда я закрепила кинжал, полученный от Рафаиля, мой взгляд остановился на бутылке опиума, что находился не тумбочке рядом со свежим букетом лаванды. Ее цветки оказались белыми — этот оттенок встречался реже всего. Обычно люди предпочитали выращивать иные цвета бутонов.

Опустив снотворное в карман, я вдруг услышала далекие крики и подошла к окну.

Трое молодых даэвов стояли у крепостных стен и выводили печати. Делали они это громко, дурачась. Они были явно младше меня, но вот насколько — понять было невозможно. Я считала свой возраст, принимая во внимание лишь года, которые прожила.

Прямо на моих глазах девушка, взяв с земли ветку наподобие меча, тыкала ею одного из дивов. Тот поначалу лишь отмахивался, а потом, поймав другой конец, потянул на себя, дернул и вырвал ветку из рук дэвы. А уже через несколько секунд парочка, бросив свое занятие, убегала друг от друга, носясь возле цитадели.

Они бегали зигзагами, перемахивая через все то, что попадалось им на пути: бочки с вином, корзины с продовольствием, недавно доставленные в крепость. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы внизу кто-то не рявкнул. Хрипло, не так звучно, как прежде, но я узнала голос. Пожилой мужчина, хромая, шел к тем двоим, что тут же замерли, вытянувшись по струнки.

Надо же…

Это был тот самый наставник из лагеря с озера Спокойствия, который сначала разгонял дерущихся теневых в первый день, а потом застал нас в Священном озере. Он до сих пор со всем усердием следил за порядком.

Я рассмеялась — легко, прикрывая рот ладонью. Но когда в дверь резко постучали, замолкла. Застыла, настороженно прислушиваясь.

Стук повторился. Развернувшись, я подошла и открыла. За дверью оказался Рафаиль — вид у него был крайне растерянным, а взгляд полнился подозрением.

— Это ты смеялась? — нахмурившись и поднеся ладонь к виску, спросил он.

— Что-то не так? — поинтересовалась я, почти не смутившись.

— Нет. Просто хотел попросить кое о чем… — Он засомневался и уточнил: — Это точно ты, Сара?

— Не помню, чтобы ты раньше звал меня по имени.

Мы и не разговаривали-то толком прежде. По крайней мере, я этого не помнила. Рафаиль всегда пытался заставить Люция остепениться и не искать себе неприятности. Но выходило у него это из рук вон плохо.

Мой ответ заставил дива расслабиться.

— У меня просьба.

— Если это в моих силах, то конечно.

Теневой див кивнул. Прищурил голубые глаза, осмотрелся.

— Пригляди за Люцием.

— Почему я должна за ним приглядеть? — изучающе глянула я на него.

— Магия тьмы, которую он использует, слишком могущественна. Порою у него меняется настроение. Потеряв контроль, он способен перейти грань.

Слова дива прозвучали зловеще и в то же время как-то обыденно для той новости, которую он поведал. Когда теневой переходит грань, итог бывает один — его смерть.

Я вспомнила о том, что когда-то сказал Сезар: «Он дал тьме поглотить себя». В тот момент я не поверила, что Люций способен на это, но выходит, ошибалась?

— В отличие от остальных, он возвращается. Всегда. Только без последствий это не проходит.

Пятно тьмы на спине Морана, то, как просто он использовал свой дар… Все это тревожило меня.

— Я поняла. Спасибо, что предупредил.

Кивнув, див повернулся ко мне спиной, собираясь уйти. Его черная мантия, сшитая из атласной ткани, отражала свет, играя складками.

— Рафаиль? — Мужчина обернулся. — Что означает змея на шее Люция?

— А-а, это… — Рафаиль странно усмехнулся. — Змея олицетворяет темного бога Фародея. Они всюду сопровождают его, являя собою мудрость и хитрость. Однажды кое-кто сказал Люцию, что он похож на этого бога.

Улыбка дива стала шире.

— Наверное, этот кто-то был важен для Морана, раз он настолько проникся чужими словами, — отозвалась я.

— Верно. Ладно, я пойду. И прошу… По возможности не сообщай Люцию о нашем разговоре. Это не понравится ему.

Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. Хотя я не была уверена, что исполню обещание и сумею приглядеть за Люцием, скорее разочарую. То, насколько изменился Дэвлат, поражало. А еще я не могла вечно сидеть на одном месте.

Я вышла из крепости, подставляя лицо яркому, по-осеннему ласковому солнцу. Молодые даэвы, что покрывали стены печатями, уже скрылись позади башни цитадели.

Осмотревшись, я пошла вдоль строения, обходя его, опустив сильнее шляпу с широкими полями и натянув повыше платок, повязанный на шею. Повсюду сновало много людей, и мой облик, к счастью, не вызывал ни у кого вопросов.

Юные даэвы успели притомиться и уже не находили времени для шалостей. В руках все трое держали кисти и ведра с белилами, которыми они выводили знаки на каменной кладке.

Поздоровавшись, я спросила:

— Вас наказали?

Печати расходовали магическую силу, заключенную в наших душах, а когда ее становилось мало, приходила усталость. Поэтому начертание знаков не проходило бесследно. Даэвы выглядели бледными, под глазами пролегли тени.

Один из парней оглянулся, угрюмо посмотрев на меня.

— Тебе-то какое дело? — бросил его друг. Третья — девушка — промолчала, шумно выдохнув.

Слова прозвучали грубо. Но я осталась на месте, хмуро оглядывая все более слабые выходящие из-под их рук печати. Раньше мне не приходилось сталкиваться с пренебрежением и грубостью — всегда был кто-то рядом, чтобы выяснить нужную информацию,  да и люди и даэвы предпочитали держаться от меня на расстоянии. Косились издалека. И даже если болтали, то делали это настолько тихо, чтобы можно было соблюсти приличия и сделать вид, что ничего не слышишь.

— Почему она еще стоит? — поинтересовался парнишка у другого, будто я пустое место.

— Вы пробудете здесь до глубокой ночи, если продолжите в том же духе, — проговорила я смиренно, рассматривая символ на стене — это была магия укрепления. Стандартная. Не затратная. До поры до времени.

Камень, из которого оказалась сложена стена, должен был стать прочным и защищенным от любых попыток его разрушить. И чем больше печатей использовали, тем крепче становилась эта броня. Но это была далеко не единственная защита. В верхней части укрепления чувствовалось колдовство посильнее, созданное более опытным стражем.

— Краски у вас много, и кисти необычные. Но тот, кто поручил вам это задание, не объяснил, как завершить дело быстрее. Можно? — Я протянула ладонь к девушке, что стояла поблизости. — Твою кисть.