Сон и Пепел

— Мы вместе нашли ту пару кристаллов?

— Да. — Люций стал серьезнее.

— Когда?

— Во время итогового испытания в Академии Снов.

— И где светлый и теневой кристаллы теперь?

— Свой я уничтожил, где твой — не знаю. Нам предстоит его найти, — ответил Моран, с задумчивым видом взяв в руку белую фигуру ферзя. Помимо него на карте, нарисованной на поверхности стола, расположилось еще несколько шахматных фигур, но все остальные были черными, даже те, что стояли на землях Феросии и Исонии.

Вдруг в дверь снаружи тихо постучали.

— Кажется, нам пора. Ужин готов.

Перестав терзать фигуру, Моран поднялся на ноги.

Ему точно нравилось разбрасывать передо мной хлебные крошки.

«Догадайся, Сара. Вспомни», — будто звучало в его поступках. Или Люций просто-напросто тянул время.

Мы спустились на пару этажей ниже, и я все это время держалась позади Люция, наблюдая, как встречавшиеся нам люди едва ли не прилипали к стенам, пропуская дива. Так, будто одно случайное прикосновение к его одежде могло их умертвить. И в то же время провожали взглядами, словно желали пойти следом.

Я вспомнила Майю. Когда мы только сели в карету, девушка дрожала и жалась ко мне. На первый взгляд это не совсем обычная реакция, раз она изначально действовала по его указке. И объяснение этому находилось лишь одно — простые жители чувствовали тьму в Моране, и это пугало их на уровне подсознания, но каким-то образом одновременно с этим он умудрился заслужить и их любовь.

Пройдя сквозь распахнутые двери, мы оказались в столовой, где уже был накрыт ужин. Ничего изысканного — мясо, картошка, крупно нарезанный сыр, тарелки с лепешками и графины с вином.

В горле пересохло. Я так давно не пила вина. В Академии Снов его подавали на обед и ужин вместо сока. Даэвов этим напитком не опьянить. Разве что опустошив несколько графинов залпом.

На улице стемнело, и комнату освещали свечи в канделябрах, покрытых толстым слоем воска, что застывшими струйками стекал вниз, прямо на столешницу. Шторы плотно занавешивали окна, а потолок сходился над головой, и на его сероватой поверхности виднелась обшарпанная фреска с изображением плывущих по небу облаков.

Многие стулья за столом оказались пусты. Из знакомых лиц снова присутствовали Рафаиль и Роуз, врачеватель, что восседал с важным и отсутствующим видом, и, неожиданно, Майя в моем теле.

Девушка сидела сгорбившись и опустив взгляд. Но когда обернулась и увидела меня, в ее глазах вспыхнуло облегчение. Несколько удивляло то, как она играла невинность и успевала извлекать выгоду из происходящего вокруг. Однако если бы ее действиями руководила зависть и злоба, я бы сразу распознала обман. Майя же отличалась именно легкомысленностью, поэтому на ее душе не оставалось отпечатка тьмы.

Я приблизилась, склонила голову, приветствуя остальных, и села рядом с ней. Ее выдох облегчения, казалось, услышал каждый. Вскоре и Люций занял свое место — во главе стола, рядом с сидящим по правую руку Рафаилем.

Начало ужина прошло в молчании, которую разрушил паладин. У короля Акракса скоро большое празднование — день рождения наследника — и следовало явиться на него, чтобы разрешить некоторые вопросы. Его воин настоятельно рекомендовал не затягивать с путешествием.

Моран ответил согласием. Похоже, положение дел не изменилось, главы Северного ордена до сих пор являлись советниками правящей династии, даже несмотря на весьма разросшуюся дурную славу.

Я в который раз отпила вина, успев опустошить бокал наполовину.

— Почему за столом человек? — вдруг спросила одна из воинов.

— Она моя гостья, Алекси, — тихо заметил Моран.

Дэва опустила взор, больше не произнеся ни слова.

«Ты рассказал не всем?» — звучал в моем взгляде немой вопрос.

«Нет».

Я опустила голову, допила вино и налила вновь.

А когда ужин подошел к концу, поднялась и пошатнулась. Столовая кружилась. Посмотрела на тарелки с едой, но стоило взгляду коснуться пустого бокала, я все поняла. Другое тело. Мне не стоило пить алкоголь в человеческом теле. Совсем не подумала об этом.

Хотя ничего страшного на самом деле не произошло — лишь легкое опьянение, что практически не влияло на трезвость мыслей.

— Сара, — тихо позвала меня Майя.

Кажется, я слишком долго смотрела на бокал, склонив голову набок.

— Все хорошо. Идем. — Я отвернулась и, с удивлением глядя, как плывут стены, пошла к выходу.

Когда Майя скрылась в своей комнате, я застыла в коридоре. Простояла несколько минут до момента, пока не расслышала по ту сторону двери шорох. Покачала головой, шагнула, не сразу сумев ухватиться за дверную ручку, — в первый раз промахнулась, зачерпнув лишь воздух. Вторая попытка оказалась более успешной.

— Ты нагло пользуешься тем, что я не могу взять в руки Туманный.

— На то я и теневой див, чтобы играть грязно. Чужие слабости — лучшая возможность. — Люций стоял неподалеку от распахнутого окна, ко мне спиной.

Пошатываясь, я двинулась в глубину помещения.

«Сейчас ты лишь издеваешься…» — подумала, но ничего не сказала вслух.

Я подошла к кровати, забралась с ногами и прикрыла глаза, собираясь погрузиться в себя.

— Ты знаешь, что качаешься? — раздалось спустя пару минут. — Это какой-то особенный вид медитации, да?

Я нахмурилась.

— Есть один замечательный способ, позволяющий проверить, сильно ты пьян или нет, — сообщил Моран и, как всегда, не дожидаясь ответа, весело продолжил: — С закрытыми глазами коснуться указательным пальцем кончика носа.

Голос звучал совсем близко.

И я открыла глаза как раз в тот момент, когда див проделал то, о чем говорил. Подушечка его пальца притронулась к моему носу. Его кожа показалась мне ледяной.

Я медленно, испытующе оглядела его с ног до головы. Люций отступил, все еще улыбаясь, пусть и не так ярко. А в голове у меня назрел один-единственный вопрос: как так вышло, что даже на пятом десятке Моран ведет себя несерьезнее, чем я в свои двадцать с небольшим? Откуда эта привычка превращать в фарс все вокруг себя?

Но вдруг, присмотревшись к нему, я поняла, что серые, абсолютно бесцветные радужки, источали не радость, а нечто другое. Противоположное.

По спине прошел озноб.

— Твои глаза… — произнесла я прежде, чем осмыслила. Замолчала, опустила голову, вспомнила наш разговор на площади и негромко спросила: — Что стало с твоей семьей, Люций?

— Они погибли.

— Давно?

Царившая в комнате темнота, что тревожили лишь отсветы факелов с улицы, будто отматывала время назад, в годы юности. Я никогда на испытывала к Морану ненависти. Даже когда злилась, даже когда едва не погибла, столкнувшись с ревенантом. Какой смысл искать оправдание своих недостатков в других? Моя вина, что ему удавалось так легко вывести меня из себя. Теперь же нет, не удается.

— Да. — Он приблизился, сел рядом, наши плечи соприкоснулись.

— Мне жаль, — спустя несколько секунд молчания проговорила я.

— Это было настолько давно, что я уже и не помню. — Его голос мог бы показаться беспечным, но только тому, кто сам никогда не испытывал утраты. На самом деле близкие никуда не уходят, они навсегда тенью остаются рядом с нами. И вспоминаем мы их гораздо чаще, чем может показаться со стороны.

В спальне повисла недолгая тревожная тишина. Я отклонилась назад, упав спиной на матрац.

— Прошлой ночью мне приснился лагерь у озера Спокойствия. — Я не любила болтать попусту, но алкоголь и столь личный разговор развязали язык. Я начинала понимать пристрастие некоторых даэвов к крепкому спиртному.

— И что же приснилось? — Люций лег рядом, его волосы коснулись моей ладони. Мимолетно зажав пальцами прядь, я отпустила ее, поняв, что перехожу границы.

— То, как вы купались в священном озере. — Я недовольно поджала губы, вспомнив те дни. — Спустя месяц в той местности пошли проливные дожди, и река вышла из берегов, весь лагерь затопило. Вода в низине поднялась на несколько метров. И это в августе. До сезона дождей оставалось еще много времени.