Сон и Пепел

И когда, не справившись, я открыла глаза, то неожиданно поняла, что всю меня трясет. Руки, ноги, даже челюсть ходила ходуном от напряжения, пронизывающего меня изнутри. Прошла не одна минута, прежде чем я смогла унять его, подняться на ноги и выйти на улицу.

Целые сутки будто сливались в одну ночь. И теперь, пока солнце завершало свой круг, торопясь скрыться за горизонтом, я поспешила насладиться последними его лучами. Я не заметила многих лет сна, но все равно неосознанно испытывала голод по его теплу и свету.

Дерево, ветки которого шелестели над моей головой, росло на краю площади. Последняя, разделяла небольшое поселение из нескольких улиц и крепость даэвов с виднеющейся позади  башней, возвышающейся над всеми остальными постройками подобно надзирателю.

Такое близкое соседство моего народа с людьми казалось непривычным. Орден, где меня воспитали, жил обособленно, нашу обитель окружал лес, а территория всегда охранялась. Но в этом месте, защищенном стеной, казалось, тех и тех было поровну.

Когда искала выход, бродя по темным коридорам крепости, я столкнулась с женщиной, что второпях сунула мне вазу с фруктами и поручила отнести ее в столовую. Она убежала, а я еще несколько секунд смотрела ей вслед. Мне показалось, что она меня узнала. И крутя в голове эту насторожившую меня мысль, я оставила вазу на ближайшем попавшемся мне столике и ушла.

Во всей возникшей ситуации со сменой тел меня что-то смущало и не давало покоя. Я определенно что-то упускала.

Взглянув на алеющий полукруг солнца, зависший над лесом, я поняла, что пора возвращаться. Повернулась, взглянув на крепость, вход в которую, на первый взгляд, никто не охранял. Люди, даэвы покидали и возвращались, снуя туда-сюда без заминки. Но их спокойствие объяснялось уверенностью. Порог и арку над головой покрывали защитные печати, их наверняка обновляли раз в несколько дней, а может и неделю, в зависимости от способностей наносившего их. От этого серый некогда камень почернел, изборожденный тонкими неглубокими линиями однажды выгоревших знаков.

Чужак не проникнет незамеченным. Скорее всего, где-то внутри находилась табличка, что привязывалась к печатям на входе и на которой отображались имена прошедших через главный вход. И таких определяющих личность мест было несколько. Я насчитала почти десять, пока изучала обстановку внутри.

Вдруг затылок кольнула резкая, но несильная боль, и я замерла. Прислушиваясь к себе, медленно крутанулась на пятках, пока мой взгляд не выхватил фигуру, спешно пересекающую двор.

Майя.

Я сощурилась, глядя, как девушка направляется прямо к улочкам. Походка уверенная и быстрая, словно она точно знает, куда идти. Она переоделась — серое платье, в руках корзина, накрытая тканью, волосы собраны в косу, в которую я сама никогда их не заплетала. Да и платья я носила всего лишь несколько раз в жизни, мой гардероб обычно состоял из удобных одежд одного покроя, лишь изредка отличавшихся вышивкой на ткани.

Чуть помедлив, я пустилась следом.

Она так спешила, что даже не оглядывалась, а я, держась на порядочном расстоянии, рассматривая приземистые дома из камня, с высокими дымоходами, что поднимались к небу. Зимы в Акраксе холодные, снежные, особенно на севере королевства.

В Исонии же зимой холодный ветер и слякоть, от которой развозит дороги.. снег никогда не ложится на долгое время, а большинство домов строится из дерева.

«Я скучаю», — вдруг осознала я.

Но вновь отогнала эти мысли прочь. Грустить по утраченному не имело смысла. Важно было лишь настоящее.

Я миновала несколько прилавков, на которых продавали разные товары: ткань, травы, амулеты, овощи, фрукты и пряную выпечку, аромат которой сразу перебивался запахом мяса. Говяжьи, обветрившиеся к вечеру вырезки соседствовали с мелкими тушками дичи. Темная шерсть последних свалялась, и над ними кружили мухи и мошки.

Пока шла, я не увидела на улицах ни одного даэва — все они прятались в своей крепости. Судя по всему, им не было нужды выходить к людям, ведь жители сами все им несли. Башня чужого ордена выглядывала из-за крыши цитадели, а ее алый флаг развивался в небе подобно маяку.

Вскоре Майя поднялась на крылечко одного из невысоких домов у самой крепостной стены и постучала. Когда ей открыли, девушка некоторое время стояла, активно размахивая руками, видимо, что-то объясняя. Через минуту ее пропустили внутрь, а я разглядела растерянное лицо пожилого мужчины. После дверь захлопнулась, и мне пришлось подойти ближе.

— Какая же ты у меня дурында, — донесся приглушенный голос, как только печать на стене дома оказалась завершена.

Знак ярко горел, будто жидкий раскаленный металл, разгоняя тьму переулка. Мои печати никогда не сияли столь ярко, но я и не создавала их кровью. Для светлого даэва это было что-то из ряда вон выходящее, но почему-то теперь я с уверенностью вновь пустила себе кровь. Будто знала, что от этого будет больше прока. По крайней мере, линии не мерцали, грозя потухнуть, как тогда в лесу.

Но все же сотворенное меня не порадовало. Неспроста ведь светлые не использовали в начертании знаков свою кровь — в наших руках она была бесполезна, все равно что чернилами писать. Теперь же печать затапливала своим светом весь переулок, будто крича обратное.

Кинжал Рафаиля поблескивал в моей ладони, и див определенно скажет мне спасибо за то, что я не стала тупить лезвие о камень.

Вот оно — мое слабое оправдание, вынудившее нарушить обычное положение вещей. Оружие я всегда любила больше прочего. Даже клинками, выполненными из обычного металла, которым невозможно умертвить ревенанта, я никогда не пренебрегала. Все же ими хотя бы можно разрезать тварь на мелкие кусочки и сжечь на костре.

— Почему?! Пап? Как только я вернусь в свое тело, господин Моран нас вознаградит. А если нет, она должна мне услугу. И у нее такое сильное тело, смотри… — Раздались порывистые шаги. — Смотри! Я могу поднять несколько ведер картошки. И это одной рукой!

Случалось разное, но все же ведрами картошки мою силу еще не измеряли…

Я стояла сбоку от печати, сложив руки на груди и прислонившись спиной к холодной стене. Закрыв глаза, просто слушала, постукивая носком левой ступни по земле. Я совершила ошибку и сглупила. Будь я хоть немного внимательнее, заподозрила бы неладное с самого начала. Теперь ясно, что не давало мне покоя.

— Не смей даже думать о том, чтобы оставаться в чужом теле. Молись поскорее вернуться в свое! Не нам совать нос в дела даэвов. Не кусай руку, которая тебя кормит! — В голосе мужчины проскальзывала паника, пока он отчитывал дочь.

— А я и не делаю ничего предосудительного. Слушаюсь приказов, папочка. — Я будто наяву увидела, как девушка всплеснула руками. — Ты даже не представляешь, как я испугалась, когда она открыла глаза. Она ведь почти не дышала. Каждый раз на протяжении последних пяти лет я ходила туда, гадая, когда же она окончательно помрет, — бормотала Майя удивленно и задумчиво. — Из меня почти душа упорхнула. А когда еще и телами поменялись… Ох… Но знаешь, отец, она из светлых. И похоже, из могущественного ордена. Тот даэв в лесу готов был умереть ради нее. Мне кажется, так просто все не закончится.

Она проявила удивительную проницательность для своей беззаботной натуры.

— Майя-Майя, что мне с тобой делать? Я же теперь спать не буду.

— Да не переживай, папочка. Я же вернулась домой. — Веселые интонации преображали мой голос, он казался чужим.

— Дочка, послушай меня. Да, господин Моран хорошо относится к народу Акракса. Но это вовсе не значит, что он нас не тронет. Никто не будет хранить чужую жизнь в тайне и столько лет беречь ее лишь из прихоти. Нам надо быть осторожнее. Может статься, что когда эта даэва выполнит то, чего он хочет, от нее просто избавятся. Все же она светлая.

Я отошла от стены, растерла ладонью кровь по камню и побрела по улочке к крепости. Все, что меня интересовало, я узнала — Майя изначально служила Люцию. Это прекрасно объясняло, почему она оказалась в том склепе. Мое пробуждение совпало с ее приходом. Видимо, девушка несколько лет приглядывала за мной по поручению Морана.