Ада из Ада

========== Глава 3. Похороны господина Рыбы ==========

«Однажды Зайчик отправился в гости к своему лучшему другу Ёжику. День был жарким, поэтому Зайчик взял с собой покрывало, корзинку для пикника и бутылку с водой.

«Вот Ёжик обрадуется!», думал Зайчик, идя по лесным тропинкам. «Солнышко, лето, пикник… Что ещё нужно для счастья?»

И тут же сам себе ответил:

«Море! Конечно же, море! Рядом с нашим лесом как раз есть такое! Скажу Ёжику, пусть возьмёт с собой круг и ведёрко с лопаточкой! В море поплаваем, куличиков понаделаем!»

Наталья Филипповна прервала чтение и, поправив сползшие очки, уставилась на меня немигающим взглядом. Он был мне хорошо знаком.

«Ты где-то допустила ошибку, Ада. Подумай над тем, где и когда, чтобы мы вместе смогли всё исправить».

— Вы… вы считаете, что море не может быть рядом с лесом? — охрипшим голосом произнесла я, облизывая пересохшие губы. — А куличики — для детей, да? Или что Ёжик слишком взрослый для спасательного круга? Так он… он плавать не умел!

— Нет, дело не в том, умел или не умел, — Наталья Филипповна медленно покачала головой и коснулась маятника, стоявшего на столе. — Подумай ещё, Ада. Кстати, знаешь, как называется эта милая штучка?

— «Колыбель Ньютона», — мгновенно отозвалась я, продолжая лихорадочно думать над тем, что не так со мной и моей сказкой. — Или «Маятник Ньютона».

— Правильно, — лицо Натальи Филипповны отчего-то сделалось недовольным. — А знаешь ли ты принцип его работы, Ада?

— Знаю… — ноготь большого пальца всё-таки оказался во рту, и я принялась задумчиво его грызть. — Одна энергия становится другой… Кинетическая и потенциальная?

— Вот в этом и заключается твоя проблема, Ада, — Наталья Филипповна раздражённо вздохнула. — Умная, светлая головушка при полнейшей инфантильности. Убрала палец ото рта. Живо.

Вздрогнув, я вытерла палец об джинсы и подняла умоляющий взгляд на Наталью Филипповну. Но та уже на меня и не смотрела, поглощённая моей конкурсной сказкой.

«А вдруг море холодное?», спросил сам себя Зайчик. «Вдруг в нём плавать холодно? Надо сходить, проверить, лапкой водичку потрогать, а уж потом Ёжику предлагать купаться. Схожу-ка я сам!»

Решил так Зайчик, корзинку покрепче ухватил и поскакал к морю. Недолго скакал, с полчасика всего. Прискакал к морю, не синему, а какому-то тёмно-зелёному, поставил корзинку на песочек — и в воду. Лапкой трогать.

Зашёл по щиколотку — ничего не понять. Вроде бы тепло, а вроде бы и нет. Чуть дальше подался, по коленку — и опять распознать не может. Решил тогда по самые ушки, что на макушке нырнуть, чтоб попонятнее было.

Задержал дыхание, нырнул, а тут его что-то — хвать — и не отпускает. Рванулся Зайчик вверх, к небу синему, солнышку тёплому, замолотил лапками по дну морскому. Нет, не пускает его по-прежнему.

Наталья Филипповна с усилием потёрла виски, как если бы моя сказка вызвала у неё головную боль. Затем устало посмотрела на меня. Я тоже посмотрела на неё, но с сочувствием. Наверное, нелегко быть школьным психологом и каждый раз объяснять глупым детям, что и как они сделали не так.

Я вот себя глупой не считала, но всё равно ей была. Потому что только глупые дети не учатся на ошибках и продолжают совершать новые, расстраивая пап, мам, одноклассников, учителей, директоров и школьных психологов.

— Зайчик — глупый, да? — с дрожью в голосе предположила я. — Ему не следовало купаться одному, без взрослых. Или хотя бы без друга Ёжика.

— Зайчик — странный, — поправила меня Наталья Филипповна. — Зачем он нырнул, Ада? Температуру воды можно понять с первого прикосновения. В крайнем случае, Зайчик мог немного постоять в воде по щико… тьфу, по лапку.

— Это же сказка, — беспомощно пролепетала я, глядя в стёкла очков, где отражалась точно такая же беспомощная, бледная девочка с курносым носом, тонкими тёмными волосами и рассыпанными по щекам веснушками. — Это просто сказка, Наталья Филипповна!

— Даже в сказке должна присутствовать логика, — ответила Наталья Филипповна. — Но перейдём к наиболее обеспокоившей меня части. Заключительной.

Покорно кивнув, я уставилась на сцепленные в замок руки. Спрашивать, что именно Наталье Филипповне там не понравилось, я не стала. Зачем? Всё и так было понятно — господин Рыба. Точнее, его смерть с похоронами.

«Помогите! Спасите! Тону!», хотелось выкрикнуть бедному Зайчику, но он не мог и словечка вымолвить. «Умираю! Утопаю! Буль-буль-буль!»

Вдруг Зайчика отпустило, и он поплыл подальше от опасного места, подрагивая всем маленьким, пушистым тельцем и сопя розовым носиком. Доплыв до берега, он без сил повалился на тёплый песочек кверху брюшком и прикрыл глазки.

«Чудом смерти избежал!», думал Зайчик. «Ещё б немножко — совсем потонул. И ничего б тогда не было: ни пикника, ни солнышка, ни неба, ни даже друга моего, Ёжика!»

И тут слышит он смех жуткий, где-то с морской стороны. Открыл глаза, поднял ушастую голову, а там — господин Рыба. Злой, мокрый, чешуйчатый. Смеётся на зайчиковой бедой, заливается, плавником потыкивает.

— Дурак ты, серый, — сказал господин Рыба. — На земле твоё место, никак не в воде. А всё туда же — плавать. Чтоб больше я тебя в владениях своих не видел, понял? Не то в следующий раз отправишься на корм мне, прямиком на дно морское.

«Злой какой, недобрый», подумал Зайчик, хмурясь. «Море — не его владения, нет. Оно для всех, кто плавать может и прохлады в зной летний желает. Как бы мне его проучить?»

Смотрит он на господина Рыбу, а тот смеётся всё себе, ни о чём не думая. Смешно ему, что Зайчик едва в воде морское не захлебнулся.

— Может, и не место мне в воде вашей, — сказал наконец Зайчик. — Но разве вы, господин Рыба, никогда не хотели пройтись по песочку тёплому или по травке зелёной?

— Никогда, — отвечал господин Рыба, жабры важно раздувая. — Делать мне нечего, по травкам зелёным хаживать.

— А вы бы попробовали… — сказал на то Зайчик вкрадчиво. — В воде морской вы бывали не раз, а вот по травке не ступали прежде.

— Хм, — задумался господин Рыба. — И то правда. Ладно, Зайчик, твоя взяла. Прогуляюсь я, пожалуй, по бережку, а то и по лесу. Только ты меня из бутылочки своей поливать не забывай, мало ли что…

Выскочил господин Рыба из моря и зашагал по песку. Губы — врастопырку, глаза — навыкате, жабры — раздуваются. Красавец!..

Зайчик следом поспешает, корзинку с покрывальцем прихватив. Скачет рядышком, ухмылку спрятав, а у самого одна мыслишка в голове вертится — скорее бы жарко стало господину Рыбе, скорее бы водички у него, Зайчика, попросил.

Походил господин Рыба по бережку, только скучно ему. Бережок он и из воды видел, ничего интересного в нём не нашёл. Лес — другое дело. Далёкий, зелёный, непонятный. Зайчик рядом, опять же, случись что — водицы в губы оттопыренные плеснёт, в чувство приведёт.

Пошёл господин Рыба в лесную сторону. Зайчик — следом. Идут долго, идут молча. И вдруг…

— Воздуха мне! Воздуха! — взмолился господин Рыба, падая на травку зелёную и хвостом по той травке молотя. — Воды мне, Зайчик, воды! Скорее!..

Посмотрел на него Зайчик нехорошо, а потом взял бутылочку и опорожнил. Выкинул в кусты дальние, поглядел на бывшего мучителя презрительно и сказал:

— Не будет тебе воды, чешуйчатый. За то, что утопить меня в море зелёном надумал, за то, что насмехался из воды солёной… Поделом тебе, поделом!

Сказал так — и ускакал к другу своему Ёжику, оставив господина Рыбу помирать под кустиком. Тот и помер быстренько, посреди моря зелёного, незнакомого, в назидание за дела свои гадкие. И никто его не похоронил.

Мораль сей сказки: не ройте другому яму не топите другого в море, иначе вам это припомнят, выведут на полянку зелёную да так там и оставят.

Несхороненного.

Конец».

— О художественной ценности твоей работы я скромно промолчу, — двойной листочек вернулся в стопку к другим бумагам. — А вот жестокость нужно проработать. Почему твой Зайчик оставил господина Рыбу умирать? И почему твоя сказка называется «Похороны господина Рыбы», хотя там никто никого не хоронит?