Кто-то выжил

В жидкой грязи, где ноги увязали до средины голени, разглядеть разбитую дорогу было бы чудом. И всё же ему повезло, в одном месте она поднималась на возвышенность и её не затопило. Он пошёл вперёд, иногда останавливаясь, и остановки эти с каждым разом делались чаще и длились дольше. Теперь привалы занимали куда больше времени, чем переходы до них. Вебер оглянулся. Разбитые корпуса заводов отдалились лишь едва-едва, а казалось, он шёл так долго.

Если бы имплант не работал в ограниченном режиме… Но террористу и уголовнику слишком жирно было бы пользоваться сетью, картами… даже элементарными часами. Наверное, уже полдень?

Он пробрался через жидкие лесопосадки, чудом выстоявшие против стихии, и увидел невдалеке окраинные дома. Тут уже не было никаких сомнений – пятиэтажки, дворы… Всё старое, как в учебниках истории. Только пустые и обветшалые, с проваленными окнами, разбитыми дорогами, сквозь которые вырывались наружу пучки травы и тощие деревца, со сломанными качелями. Как это убожество и взмывающие в небо неоновые мегаполисы могут вообще существовать в одном времени, на одной планете.

Так же, как и цифровой мир – огромная неосязаемая иллюзия – рядом с миром физическим. И ничего, существуют, даже успешно взаимодействуют. Хотя мир этого заброшенного города вряд ли взаимодействовал хоть с кем-то.

Какие-то звериные инстинкты, которые я уже ощущал внутри Вебера, заставили его идти медленнее и осторожнее. Он наверняка бы спрятался и наблюдал, если бы нашёл где. Чувствовал затаённую тревогу. То смутное и неясное, когда ты ощущаешь взгляд, но не видишь, кто бы мог за тобой наблюдать.

Когда Вебер оказался метрах в десяти от крайнего дома – бледно-жёлтой двухэтажки с провалившейся крышей – он увидел людей. Сложно было понять, мужчины это или женщины – косматые, в потерявших цвет и форму тряпках на грязных телах. Вебер насчитал пятерых, но могло быть и больше – что-то едва уловимо шевелилось в тенях. Наверное, некоторые настороженно выглядывали из пустых подъездов и разбитых окон. Если бы он верил в мистику, решил бы, что город населили зомби – сожрали всех жителей и бродят тут теперь обессиленные.

Но это совершенно точно были люди. Грязные, опустившиеся – хуже бомжей. Мерзота, к которой не хотелось приближаться и на километр. Вебер замедлил и без того вялый шаг. Он не видел оружия в руках местных обитателей, но их было достаточно много, чтобы просто свалить числом даже при том раскладе, если бы Вебер был бы здоров и полон сил.

На первый взгляд они боялись, наверное винтовка способствовала, но вряд ли это надолго. Стоит им понять, что Вебер валится с ног – бросятся. В лучшем случае, просто из страха, что, очнувшись, Вебер им навредит. В худшем – тут наверняка нечего жрать. Так или иначе, не стоит им демонстрировать, как он себя по-настоящему чувствует.

Вебер постарался выпрямиться, хотя измождённое тело клонило к земле, и хотелось уже просто упасть под ноги этим людям и будь, что будет. Вебер сжал крепче винтовку и убедился, что её хорошо видно даже издали. Неплохой, в его случае, аргумент, как и тюремная роба.

Мне снова пришло сообщение. От того же человека, что и прошлое – Мара. И такое же странное. Мне не хотелось отрываться от этого тревожного ожидания – кто сделает первый ход. И, в то же время, из какого-то непонятного протеста, тянуло поставить на паузу. Ведь не настолько поглощён, могу контролировать? Даже вышел из игры.

Наверное, не было ничего такого в этом послании и даже в прошлом. Мне писали всякое и в разных формулировках. Но чисто интуитивно это казалось особенным. Или привлекла внешность отправителя, этой Мары? Девушка, чуть менее красивая, чем я привык видеть в вирте, в том числе и у поклонниц. Или особенно у них. Очень сложно блеснуть красотой, когда красивы все. И, может, потому эта Мара, написавшая сообщение, так привлекла. Хотя на деле я видел только смутный облик – образ чуть размыт – так, что пока не приглядываешься, кажется понятным, а стоит попытаться рассмотреть, и не можешь чётко увидеть ни одной черты.

«Покажи им. Пусть они видят то же, что и ты».

Интересно, она нарочно писала так? С оттенком странного, манящей тайны. Чтобы зацепило? Или ей казалось, что я должен сразу понять, о чём речь?

Самое занятное, что я, кажется, действительно понимал.

– Зачем тебе? – спросил я её.

Наверняка речь о Вебере, так ведь? Не понравилось, что я отключил стрим, вот и вся загадка. На долгую минуту – молчание. Я уже почти решил, что мне написал бот, что подвела на сей раз интуиция, но одна за другой побежали буквы:

– Не только мне. Влад, пожалуйста.

– А если я откажусь?

Давай, попробуй мне пригрозить. Даже интересно стало, что можно придумать, чтобы запугать меня.

– Будет очень жаль, – пауза, заполненная почти осязаемой горечью. – Ты не чувствуешь, что он очень важен? Что он стоит того, чтобы о нём узнали?

Я усмехнулся, хоть она и не могла видеть.

– Ты это серьёзно сейчас? Да любой и так может влезть в него самостоятельно.

– Но сначала в него надо попасть.

Тут она была права, “Шторм” обладал ещё одной уникальной особенностью. Если в других лайферах был либо один главный герой, как в том же “Доме Кристины”, либо можно было выбрать желаемого персонажа, то здесь правила отличались. Игроков случайным образом кидало в чьё-то тело, так что из сотен тысяч жизней попасть именно в Вебера было проблематично. Поэтому да, на самом деле я мог понять эту Мару, но с чего мне вникать и решать ребусы? Или читать мысли, как какой-нибудь медиум… Обойдётся.

– Так, ещё раз: Тебе-то зачем? Ну да, чувак сражался-сражался, спасибо ему большое. Пусть школьники на Истории учат, я при чём?

– Но ты ведь знаешь, что с ним сделали и почему?

– О, ещё бы, первым делом выяснил.

– И?.. Ты же заглянул в него и понимаешь теперь, почему?

– Почему что? Эй, он террорист, и чем бы там ни прикрывался, всё справедливо.

Может, для жителей реала мы, виртуальщики без тела, и не казались в полной мере равными, но даже там считали, что Вебер совершил непростительную херню. Для меня и вообще не было вариантов. В своё время он как-то умудрился похитить сервер с группой виртуальных личностей и грозился их стереть, если не отменят закон о запрете переноса в вирт после смерти. Умная игра – показать, что всё же они важны так же, как и живые люди… Но методы стремные, и в итоге закон никуда не делся.

Вообще то, что говорила эта девица, само по себе могло сойти за терроризм, и меня не особенно тянуло в таком участвовать. Одно дело – даркнет и запрещённые лайферы, оно было про свободу, а преступления и убийства – другое. Я уже ждал, как Мара напишет сейчас, что на самом деле чёрное – это белое, и вообще какую пилюлю я выбираю.

– Но ты ведь сам ещё играешь? – спросила она, попав в точку.

– Я вообще много во что играю, если заметила.

Мне резко расхотелось продолжать дурацкий разговор, и я закрыл канал нашего чата. Видел, как высветились новые сообщения, но читать не стал. Если поначалу меня тянуло узнать, разобраться, кто она такая и зачем написала, то сейчас – отрубило малейшее желание. После нашей беседы я бы и в Шторм больше заходить не стал бы – ну его нафиг. Не стал бы, если бы не одно “но”. Я ушёл на самом интересном моменте.

Глава 5

Людей стало больше, минимум – с десяток. Они подступали ближе, и ещё поодаль ощущалось движение. В мегаполисах от таких избавлялись – так или иначе. Никому не нравились вонь и зараза. Здесь, в заброшенном городе, наверняка было несладко: сложности с едой, никакой наркоты, но зато никто не пытался от тебя отрезать что-нибудь ради забавы. Уже неплохой аргумент в пользу.

Вебер двигался неторопливо, стараясь, чтобы его шаги выглядели вальяжной уверенностью, а не предсмертным превозмоганием. Получалось наверняка отвратительно, но оборванцы были слишком осторожными, чтобы рисковать. Тем более Вебер не угрожал и не убегал прочь. Выгоднее было ждать, пока придёт, и всё станет понятно. И он шёл, отчётливо понимая, что ничем хорошим это кончиться не может. Оставалось только поддерживать иллюзию.