Кто-то выжил

Я коснулся лица – скорее инстинктивно, – ощупал крупный нос и впалые щёки, запустил пальцы в жёсткие, вьющиеся волосы. И вспомнил новости на инфопанели Инги. Слишком общие приметы, я даже не видел своего отражения, но почему-то не сомневался. Александр Вебер, или как его?.. Сознание мужчины отозвалось на собственное имя. А вот это уже было интересно. Почему меня сюда закинуло? Зачем? Террорист даже не мог шевельнуться, какой смысл пытаться на него влиять, да хоть бы и только смотреть? Просто муторное кино.

Я собрался было послать сигнал на отключение, как вдруг тусклый свет в фургоне моргнул. Транспортник неловко дёрнулся. Что-то происходило там, снаружи. Звуки не долетали сюда из-за бронированных толстых стен, но тряска и вихляние рассказывали не хуже. Я ощутил, как собрался, насторожился Вебер, словно акула, учуявшая кровь. Его желание вырваться захватывало, будоражило, мне самому захотелось рвануться, ободрав запястья и щиколотки о стальные браслеты. Вместе с ним узнать, что там, снаружи, даёт ли это шанс.

Я заставил себя отстраниться, меня редко так уносило. Почти никогда. И, отделившись, я сразу понял – Шторм. Там – Шторм. Настолько сокрушительный, что способен швырять, как игрушечные машинки, мощный транспорт конвоя. В тот же момент стало темно. Вырубился свет и… Руки! Их ничего больше не сковывало, как и ноги, все фиксаторы отвалились, когда повредился источник питания. Вебер вскочил, тут же грянулся на колени. Ноги, ватные от многих часов в бессменной позе, не давали встать. Он опёрся о скамью, полуползком добрался до выхода. Дверь тоже разблокировалась, и Вебер смог откатить её в сторону.

Свобода швырнула в лицо ледяной водой, ударила песчаным ветром в глаза, сшибла с ног. Злая, лютая – но это была свобода. Видимость терялась уже через метр, Вебер безуспешно пытался понять, где он. Его транспортник выбросило в кювет, две машины конвоя, если зрение не подводило, столкнулись позади. Там же вяло шевелились людские фигуры. Конвоиры выползали из побитых машин, осматривались. Они ещё не поняли, что произошло и кого вот-вот потеряют. А, может, просто не было до этого дела. Пока.

Вокруг пустырь? Или нет. Уж точно не город. И это плохо, чертовски плохо.

Ноги пронзало тысячей иголок, но они, наконец, стали слушаться. Вебер осторожно выглянул из-за фургона. За вихрем из песка и дождя обозначился силуэт. Человек склонился над чем-то или кем-то… В руках оружие. Сейчас – лучше бежать, пока не увидели, всё равно в этом аду уже нет дела ни до кого, кроме себя. Я подтолкнул сознание Вебера к моему варианту. Но он выбрал иначе, будто не слышал, не хотел слышать. Пригнувшись, метнулся вперёд. Навалился на спину солдата, свалил лицом вниз, прямо на его раненого товарища. Коленом придавил поясницу, вырвал из рук винтовку. Что ж, тоже метод. Я приказал со всей силы ударить прикладом по затылку. Но Вебер начал подниматься, готовясь резко рвануться и бежать.

Какого хрена он творит?! А если тот встанет, кинется следом, заорет остальным? За что он вообще сидел? Что недостаточно качественно переводил бабулек через дорогу? На секунду Вебер замер, будто тоже усомнился. Я метнул в него всю свою волю, ярость. Другие ломались и от половины усилия. Я заполнил собой всё его сознание, пронёсся штормом по цифровым нейронам.

Ты. Это. Сделаешь!

Вебер толкнулся от спины солдата, рванулся прочь, крепко сжимая винтовку, щуря глаза. Что, мать твою, происходит?! Я бился о его волю, но натыкался на сталь. Он побежал. Будто и вообще меня не слышал, не замечал. Будто я был над ним не властен.

Отключение, отключение!

Команда частично разорвала соединение. Появился запрос на сохранение игрового процесса. Я зачем-то согласился, хотя точно знал, что не собирался сюда возвращаться.

Глава 2

В виртуальном мире – моём мире – сложно ощутить настоящую опасность. Что может угрожать тому, чьё тело давно умерло? Мы чувствуем голод и усталость, похоть и холод. Тысячи симуляций естественных процессов позволяют ощущать себя почти живым. Почти. Я каждый день стараюсь не обманываться. Самое страшное, что со мной может случиться – мою личность сотрут. Но даже это произойдёт безболезненно, незаметно. Я, вероятно, даже не пойму этого.

Мне нечего бояться, и я всегда ценил это больше всего в моей новой жизни. Но игра… Я потерял контроль. И это меня испугало. Сколько Лайферов уже за плечами? И никогда, никогда ещё такого не случалось. Попдивы, топменеджеры корпораций – порезанные копии их личностей поддавались мне. Обыватели уже вообще не в счёт, их жизнь не способна заставить меня забыться хоть на секунду. Так что же не так с этим… Вебером? Или не так со мной?

Подключение: Дом Кристины.

– С вами Влад, и сегодня я решил немного поностальгировать с моим любимым ретро-лайфером…

Один из самых первых после “Парка ретроспективных развлечений Клэр”, взорвавшего виртуальный игровой мир. Меня на огромной скорости тащило вверх. Зеркала – сверху, сбоку, снизу. В них отражение по-взрослому красивой девочки. Причёска, помада, каблуки – модное и дорогое, потому что Кристина приехала домой со съёмок. Она устала и ничего не хотела. В том числе – не хотела домой. Но она и так уже задержалась с Моникой и теперь…

– Знаете, чем он отличается от других? Его запустила мать Кристины, после того, как…

Я поставил запись одного из своих линейных прохождений. Кристина едет в лифте, она нервничает и просит кабинку подниматься вверх не так быстро. Но скорость не зависит от её желания, поэтому спустя пару минут Кристина доезжает до своего этажа. Коридор тоже не может стать длиннее, поэтому она старается сделать короче шаги. Дрожащей рукой прикладывает ладонь к замку. Отец сидит напротив двери, и она уже всё понимает. Он так боялся, что когда-нибудь звёздная девочка, за чей счёт они живут, просто не вернётся домой. И каждая её задержка сводила с ума. Этот раз был последним.

– Не знаю, чего её мамаша хотела добиться, открывая такую игру. Короче, смотрите.

Я чувствовал, как колотится о рёбра сердце Кристины. Её тревогу, иррациональную, но такую верную. И я перенёс всё своё сосредоточение на руку девочки. Поднять кисть, нажать “Стоп”. Не важно, какой будет этаж. Потом – вниз. И больше никогда не видеть этот дом.

Я ощутил невероятное облегчение от того, что такое невозможное для неё решение воплощалось. Кабинка, на огромной скорости несущая Кристину к смерти застыла. Значит, моя способность никуда не делась. Всё этот проклятый “Шторм” и Вебер.

Дверки лифта не успели разъехаться, картинка пошла рябью помех.

– Так вот, эта игра не даёт альтернативное будущее. Старая, слишком мало данных, слишком мелкой была девчонка. Короче вот так, её бесполезно менять. Такая вот печалька. А у меня на сегодня всё, ставьте лайки, следите за моим каналом. В следующий раз покажу кое-что интересное!

Отключение.

Мне правда полегчало, хоть и не сильно. Всё равно мыслями я оставался там – в “Шторме”, в нерешённой загадке. Что я знал про него? Ну да, Лайфер по самому знаковому событию – особенно для нас, виртуальных жителей. Игра сразу вызвала кучу протестов, мол, такая трагедия, имейте уважение, но кого это волнует? Когда в “Шторм» только начинали играть, я не лез, хватало там своих стримеров. А вот когда запретили… Кто-то сломал игру, внедрил запрещённый материал – запрещённую личность. Разве не это меня так манило? Секрет, опасность… И когда я, наконец, оказался внутри – сбежал?

Запрос: Александр Вебер.

На голограмме перед глазами – тысячи фоток, но он – самый первый. Я узнал этот нос, жёсткие чёрные волосы. Только тут он казался моложе, не было того осунувшегося лица, впалых щёк, сурово сведённых бровей. Но и без них, и без оранжевой робы – никаких сомнений, что это он. Ну, кто же ты? Запрос-то один из первых, может, надо было больше читать, а не только по играм историю учить.

Итак, Александр Вебер. Известный террорист, глава организации «СмертиНет»… Да, я слышал о них – сторонники переноса личностей умерших в виртуальность. После “Шторма», конечно, им уже не за чем было существовать, не за что бороться. Один раз они проиграли, когда Единая Церковь добилась запрета на перенос, и после этого о них вроде как ничего не было слышно. И вот запрет отменили, но уже после после шторма. И Вебер вроде как напрасно совершал свой терракт, напрасно попал в тюрьму, ведь всё решилось само собой, пусть и чуть позже, чем он хотел. Просто природа в один момент решила похерить миллионы людей, а оставшимся в живых было жаль расставаться с ними насовсем.