Страница 2 из 4
– Итак, записываем приметы. – Дубов невозмутимо придвинул к себе протокол и письменные принадлежности.
– Я ничего не видел, – размеренно, в такт раскачиваниям, произнес бывший приятель. – Я никого не убивал.
– Врешь. Кухня у вас маленькая, мужик должен был пройти максимум в метре от тебя. Не мог ты его не видеть.
– А я не видел! Не разглядел!
– Ладно. – Дубов положил ручку и взглядом постарался зафиксировать бывшего одноклассника, не давая ему снова закрыться и уйти в глухую оборону. – Давай, как в кино.
– Адвоката вызовешь?
– Потом. Не отвлекайся. Итак, представь, что ты в США. Кого ты видел? Белый мужчина… Так?
– Ясно, что не негр.
– Ага. Старый, молодой?
– Средний. Около сорока.
– Толстый, худой? Коренастый или хилый?
– Средний, говорю же…
– Волосы на теле есть?
Одноклассник заскрипел зубами.
– Это означает «да»? – холодно уточнил Дубов.
– Нет!
– Рост какой? Ты его у двери видел. На каком уровне голова находилась?
– Высокий. Примерно метр восемьдесят.
– Ну вот, уже что-то… – опер удовлетворенно почиркал на листе бумаги. – Значит, белый европеец, высокий, среднего телосложения, примерно сорока лет. Прическа какая?
– Э-э… обычная. Если думаешь, что у него был зеленый хаер, как у панка, так нет. Обычные волосы.
– Средней длины, – записал Дубов. – Шатен?
– Ну…
– Раз не блондин, не брюнет и не рыжий, значит шатен. Так?
– Ну…
– Ясно. А теперь поступим так. Переночуешь в камере, чтобы пришел в себя и осознал. Утром отпустят домой. Перед женой извинись – она такая же пострадавшая. – Дубов задумчиво посмотрел на широкие плечи задержанного и добавил: – Даже больше. Тебя пока никто в глаз не бил.
– Да я…
– А я с утречка, – не дал перебить себя опер, – посмотрю, не было ли в районе подобных происшествий. Может там серия.
– Маньяк? – распахнул глаза одноклассник.
– Выясним.
Глава 2. Сейф следователя Потаповой
На следующий вечер, в начале седьмого, когда официально рабочее время уже закончилось, капитан Дубов постучал в дверь следователя Потаповой.
Та собиралась домой. Документы уложены в сейф, ключи в сумке, сумка на столе…
Но женщина есть женщина. Когда опер вошел, Людмила Николаевна как раз подкрашивала губы. В самом деле, не выходить же на люди совсем без макияжа!
– Что-то срочное? – спросила следователь, интонацией давая понять, что торопится.
– Скорее непонятное, – не стал обнадеживать Дубов.
– Вечно у тебя… – пробормотала Потапова, не особо, впрочем, расстраиваясь. В конце концов, рабочий день в полиции не нормированный. – Слушаю.
– Я тут побеседовал с участковыми, – начал капитан, усаживаясь на привычное место возле батареи. – Странная картина вырисовывается.
– Надеюсь, не маньяк?
– Если бы!
– Ты меня пугаешь.
Дубов хмыкнул и, вжикнув молнией, расстегнул принесенную папку, в которой обычно хранил протоколы.
– Ситуация, значит такая. За последний месяц в нашем районе произошло как минимум полтора десятка семейных скандалов.
– Ну, Дубов, ты вообще… – Потапова покачала головой и сунула помаду в косметичку. – Такого от тебя не ожидала.
– Во всех случаях, – невозмутимо продолжил оперативник, – скандал возникал из-за того, что из разных предметов мебели, чаще всего из шкафов, выходили голые мужчины и бесследно исчезали за дверью квартиры.
– Дубов, ты охренел?
– Дослушай.
– Что тут слушать? У меня сын один дома, в холодильнике мышь повесилась, а ты мне байки травишь про любовников под кроватью.
– Не под кроватью. И не любовников.
– Это тебе жены так сказали?
– Участковые, – с железным спокойствием ответил Дубов. – При этом всех случаев мы наверняка не знаем, так как многие семьи могли обойтись без вызова полиции.
Потапова посмотрела на часы, потом на окно, где давно уже сгустилась вечерняя мгла. Этим она как бы намекала собеседнику, что надо бы и совесть иметь. И не задерживать мать-одиночку на работе по причинам столь смехотворным, что…
– Все эти, казалось бы, сугубо бытовые происшествия, – невозмутимо продолжил капитан, – объединяют две странности.
Во-первых, появившиеся из мебели мужчины не делают попыток подобрать свои шмотки. А сразу, голяшом, направляются к выходу.
Во-вторых, никто не знает, куда они потом деваются. Камеры наблюдений у подъездов ни разу не засекли обнаженного выходца.
– Живет в том же доме, – скучно отреагировала Потапова. – Ничего необычного.
– Возможно. Но их ни разу никто не опознал.
– Ну, тут как раз все понятно. Когда человек шествует без одежды, мало кто способен смотреть ему в лицо.
Дубов извлек из своей папки еще пару бумаг.
– Я проанализировал описания выходцев. Каждый раз это зрелый мужчина в возрасте около сорока. Солидный, начальственного типа.
– Интересно, как это они по голому заду солидность определили?
– Ну, двигался без суеты, достойно. Да и сытенький такой всегда, ухоженный.
– Ладно, – Потапова встала. – С меня довольно. Полиции нравов у нас нет, а кроме этого не вижу состава преступления.
– А то, что люди исчезают, это нормально?
– Исчезают? – скептически усмехнулась следователь, укладывая косметичку в недра сумки. – Я так поняла, что они появляются… Из шкафов. К тому же у тебя нет ни одного заявления. Так что иди-ка ты, Дубов, лесом.
Капитан открыл рот, чтобы привести еще какой-то довод, но в этот момент…
В этот момент дверца огромного, казенного сейфа, стоявшего в этом кабинете еще со сталинских времен, распахнулась. И оттуда вышел голый мужчина, в котором оба сотрудника правоохранительных органов мгновенно опознали полковника Осипова – начальника управления внутренних дел.
Не глядя на подчиненных, обнаженный руководитель спокойно прошествовал к выходу из кабинета и скрылся за дверью.
Дубов так и сидел с открытым ртом.
Лишь минуты через две он сумел перевести дух.
– Ну, Потапова, – сказал он потрясенно. – Ну, ты даешь…
Глава 3. Нехорошая квартира
– Федя, надо! Федя, надо! Да вы уже задолбали! – командир полицейского спецназа Федор Столбов был недоволен и раздражен. – Вечно Федя должен под ваши хотелки шею подставлять.
Разговор происходил на базе ОМОНа, так и не переименованного в ОПОН. Кабинетик командира был тесноват, к тому же заставлен средствами связи и документацией. И крупногабаритному Феде, который в силу особенностей службы едва ли не жил здесь, приходилось ограничивать размах своих передвижений.
– Ну, хорошо, – капитан Дубов был настроен на долгие переговоры и потому терпелив. –Посоветуй тогда, к кому мне еще обратиться?
– Да пошел ты… – Столбов покосился на старинного приятеля и в последний миг изменил посыл. – В прокуратуру!
– О да. И что я там скажу?
Федор встал и, потирая крепкую шею, прошелся по аскетичным квадратным метрам своего помещения.
– Ну, правильно. В прокуратуре такую ересь говорить нельзя, а мне можно.
– Тебе можно, – согласно кивнул Дубов.
Спецназовец с тоской посмотрел в окно.
– Может Потапова хоть представление выпишет? Все-таки следователь, лицо процессуально независимое…
– А на каком основании? Уголовного дела нет.
– И возбудиться не может?
– По поводу голых мужиков, вылезающих из шкафа?
– Да, хреновое положение… – Столбов уселся за стол и подпер ладонями подбородок. – Слышь, а может Потапова просто личную жизнь устраивает? Баба она еще не старая, вполне так из себя…
– Федь, давай без жеребячьих намеков.
В глазах спецназовца загорелся огонек.
– А что, Осипов правда, из сейфа вылез?
– Да! Видел его, вот как тебя сейчас.
– Дела…
Федор снова потер свою крепкую шею. Предчувствовал, ох предчувствовал он на нее проблемы…
Подумать нужно было, прежде чем принимать решение. Крепко подумать!