Путь Магии

— Итак… знает ли кто-нибудь из вас, за какие проклятия колдовским законом предусмотрены самые строгие наказания?

Вверх неуверенно поднялось несколько рук, в том числе Рона и Гермионы. Моуди указал на Рона, по-прежнему не сводя магического глаза с Лаванды.

— Э-э, — неуверенно сказал Рон, — мне мой папа о таком рассказывал… Оно вроде называется проклятие Империус, или как-то так?

— О да, — одобрительно сказал Моуди. — Ваш отец точно знает о нём. Одно время это проклятие Империус доставляло Министерству много проблем…

Моуди тяжело поднялся на свои разные ноги, открыл ящик своего стола и вытащил стеклянную банку. В ней бегали три больших чёрных паука. Афина удовлетворённо отметила, что Уизли скривился… Ну да… боггарт-то у него огромный паук…

Моуди сунул руку в банку, поймал одного из пауков и поднял его на своей ладони, чтобы его все видели. Потом он направил на него палочку и шепнул:

— Империо!

Паук на тонкой шёлковой нити спрыгнул с руки Моуди и начал раскачиваться взад-вперёд, как будто на трапеции. Он до предела выпрямил ноги, потом сделал сальто назад, порвав паутину и приземлившись на стол, где начал ходить колесом по кругу. Моуди дёрнул палочкой, и паук встал на две задних ноги и начал танцевать, без сомнения, чечётку.

Все смеялись — все, кроме Моуди. Паук… Полное отсутствие эмоций. Вот что чувствовала Афина. Такое привычное, такое безмятежное… Такое пугающее. От паука, а она способна считывать даже эмоции… Нет, инстинкты животных, ведь животные почти всегда заняты, ничего не веяло…

— По-вашему, смешно, да? — прорычал он. — А если бы я сделал это с вами, вам бы понравилось?

Смех утих почти мгновенно.

— Полный контроль, — тихо сказал Моуди, когда паук обмотал себя паутиной и начал кататься по столу. — Я мог бы заставить его выпрыгнуть из окна, утопиться, броситься в горло одному из вас…

Рон, непроизвольно, вздрогнул.

— Много лет назад проклятием Империус контролировали множество ведьм и колдунов, — сказал Моуди, и Гарри понял, что он говорит о тех днях, когда Волдеморт был всесилен. — Трудно же было Министерству разобраться, кого заставляют действовать, а кто действует по собственной воле. С проклятием Империус можно бороться, и я буду учить вас, как это делается, но для этого нужен действительно сильный характер, а он есть не у каждого. Лучше, по возможности, вообще под него не попадаться… ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! — рявкнул он, и все подскочили.

Моуди подобрал кувыркающегося паука и бросил его обратно в банку.

— Кто что знает ещё? Ещё одно непростительное проклятие?

Снова поднялась рука у Гермионы… И… Невилла? Обычно единственным уроком, на котором Невилл вызывался отвечать, была гербология, которая ему, конечно, давалась лучше всего. Казалось, Невилл сам удивился своей дерзости. Хотя, Афина предполагала, что за заклинание вспомнилось её другу.

— Да? — сказал Моуди, магический глаз которого перевернулся и уставился на Невилла.

— Есть такое — проклятие «Круциатус», — сказал Невилл тихо, но отчётливо.

Моуди очень сосредоточенно смотрел на Невилла, на этот раз обоими глазами.

— Ваша фамилия Лонгботтом? — сказал он, ещё раз взглянув магическим глазом в журнал.

Невилл нервно кивнул, но Моуди не стал спрашивать дальше. Оглядев снова весь класс, он полез в банку за следующим пауком и положил его на крышку стола, где тот лёг без движения, очевидно, слишком боясь пошевелиться.

— Проклятие Круциатус, — сказал Моуди. — Чтобы вы уловили смысл, надо его сделать побольше, — сказал он, направив палочку на паука. — Энгоргио!

Паук раздулся. Теперь он был больше тарантула. Рон, отбросив всякое притворство, отодвинул свой стул назад.

Моуди снова поднял палочку, направил её на паука и шепнул:

— Круцио!

Ноги паука сразу же прижались к туловищу; он перекатился на спину и начал ужасно дёргаться, качаясь из стороны в сторону. Он не издавал ни звука, но эти эмоции… Были самыми ужасными, что когда-либо переживала Афина. Боль… Самая ужасная, самая отвратительная… Братик тренировал с отцом непростительные… И после каждой тренировки — Виктор выглядел измученным.

— Прекратите! — пронзительно сказала Гермиона.

Моуди поднял палочку. Паук расслабил ноги, но по-прежнему вздрагивал.

— Редуцио, — шепнул Моуди, и паук уменьшился обратно до нормального размера. Он положил его обратно в банку. — Боль, — спокойно сказал Моуди. — Вам не нужны тиски для больших пальцев или ножи, чтобы пытать кого-то, если вы умеете применять проклятие Круциатус…. Оно тоже когда-то было очень популярным. Так… кто знает ещё?

Рука Гермионы тряслась. Но в этот раз поднялась рука и Афины.

— Да? — сказал Моуди, глядя на Афину.

Афина поморщилась под пристальным взглядом Волшебного Глаза.

— «Авада Кедавра», — прошептала Афина.

Несколько человек, в том числе Рон, беспокойно оглянулись на неё.

— А, — сказал Моуди, неровный рот которого снова изогнулся в лёгкой улыбке. — Да, последнее и худшее. «Авада Кедавра» … Смертельное Проклятие. Твой отец — очень любил его использовать посреди войны. Среди некоторых колдунов бытует мнение, — усмехнулся Моуди, когда все посмотрели на неё, Афину, — что не было ни одного сражения с Пожирателями, в котором Александр Рэйдж не применил бы в итоге это заклинание. За это его уважают… За это же и боятся…

Он сунул руку в стеклянную банку, и третий паук так бешено забегал по её дну, пытаясь увернуться от пальцев Моуди, как будто знал, что сейчас будет, но он его настиг и положил на крышку стола. Тот начал бешено удирать по деревянной поверхности.

Моуди поднял палочку.

— Авада Кедавра! — прорычал Моуди.

Появилась вспышка ослепительного зелёного света, раздался шелест, как будто по воздуху летит что-то широкое и невидимое — паук немедленно упал на спину, без царапин, но, несомненно, мёртвый. Несколько учеников подавили крик; Рон, когда паука занесло в его сторону, отпрянул и чуть не опрокинулся со своего места.

Моуди смахнул мёртвого паука со стола на пол.

— Нехорошо, — спокойно сказал он. — Неприятно. А контрпроклятия не существует. Его невозможно заблокировать. Только один известный человек его пережил, и он сидит прямо передо мной.

Моуди взглядом указал на Поттера… Да… Именно Гарри больше всего пострадал от этого заклинания… Он чудо, ему повезло и одновременно с этим — не повезло, выжить под таким заклинанием.

— «Авада Кедавра» — это проклятие, для которого нужна очень сильная магия — вы все могли бы сейчас достать свои палочки, направить на меня и сказать эти слова, и я сомневаюсь, чтобы у меня хотя бы кровь из носа пошла. Но это неважно. Я здесь не для того, чтобы учить вас это делать. Итак, если контрпроклятия нет, почему я вам показываю? Потому что вы должны знать. Вы должны понимать, что хуже всего. Вы не хотите оказаться в ситуации, когда его к вам применяют. ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! — прорычал он, и весь класс снова подпрыгнул. — Итак… эти три проклятия: «Авада Кедавра», «Империус» и «Круциатус» — известны как Непростительные Проклятия. Применения любого из них к другому человеку достаточно, чтобы заработать пожизненный срок в Азкабане. Вот чему вы противостоите. Вот с чем мне надо научить вас бороться. Вас нужно подготовить. Вас нужно вооружить. Но самое главное — вам нужно выработать постоянную, непрекращающуюся бдительность. Доставайте свои перья… запишите это…

— Профессор, — обратилась к нему Гермиона, — но если эти заклинания запрещены, почему мистер Рэйдж…

— Не на пожизненном заключении в Азкабане? — едко спросил он. — О, всё дело в законе номер двадцать три дробь семь, от тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, что протолкнул Крауч, — выплюнул фамилию последнего Моуди, — он разрешал нам, Аврорам, в сражении с Пожирателями применять эту магию, плюс, за Тёмного Лорда сражались и магические существа, типа оборотней и вампиров. До сих пор против них разрешено применять непростительные без излишних оговорок.