Не бракованная

Входим в дом, где нет ничего кроме класса с одиночными партами. На стене около двери, доска, на ней мелом написано: Из этого места выходят либо замечательной женой, либо не выходят вовсе.

Я напрягла скулы, почти двигая ушами. Лучше бы я родилась мальчиком.

Не станешь хорошей женой – умрёшь, – вот что стоило бы написать на доске.

– Рассаживаемся, – Марьяна замахала пальцами в сторону парт. Я не успела рассмотреть какого цвета у неё маникюр.

Я села на вторую парту к стене, мне казалась, так я защищена. От стола у окна, я сразу отказалась, слишком велик соблазн смотреть в окно, а не слушать информацию, которая поможет выжить.

В класс вошла молодая учительница. Именно она подсказала мне попить чай. Кстати, её имени я не знаю.

За дверь вышла Марьяна. Учителя менялись: не успеваешь запомнить, как выглядит один человек, как он уже сменился другим.

– Я расскажу вам ваше расписание, – улыбнулась. – Вам придётся запомнить его. Потому что хорошая жена не переспрашивает, а поглощает поступающую информацию сразу.

Говорили мне родители, чтобы я стихи учила, читала больше. Но я же не делала этого, поэтому сейчас напрягала мозг, стремясь всё запомнить.

– Марк – ваш учитель физкультуры. Собственно, он решает, какое дать вам наказание. Он молод, поэтому его обучают вести себя с женщинами, как с неодушевлёнными предметами, – бесстрастно сообщила она.

Женщина стоит перед девятью напуганными девочками и говорит, что женский пол – это никто. Бездушный предмет, просто вещь.

– Кристина, а зачем ему это нужно? – выкрикнула Лиза.

По-видимому, она Кристина. Теперь я знаю имена всех учителей, но понемногу начинала забывать. Чтобы не оплошать и с этим, я щипала себя за кожу, если долго не могла вспомнить имя того, кого представляла в голове.

Кристина цыкнула.

– Чтобы спросить, нужно поднять руку.

Лиза подняла, и учительница разрешила её спросить. Девушка задала тот же вопрос: а зачем ему это нужно?

– Его отец Тарас будет вести у вас предмет сексологии. Он лучший из лучших. Тарас выиграл конкурс учителей в прошлом году и сын пошёл по его стопам.

Все кивнули.

– Я напишу расписание на доске, но, – она опустила указательный палец, согнув все остальные. – Я не имею права так делать, так что никому об этом не говорим. Я знаю, что не все могут запомнить с первого раза на слух.

Она повернулась к нам спиной, все девочки одновременно начали глазеть друг на друга. У каждой в глазах виден испуг, будто их вот-вот ожидала смертельная казнь. В своих глазах я ощущала тот же страх. Неизвестность. Дикость. Безнаказанность.

Я пробегала по надписям глазами, паникуя, что ничего не запоминается. Моя грудь часто поднималась, я учащённо дышала, не осиливая страх.

Дверь в кабинет открылась, Кристина принялась судорожно стирать с доски ладонью, но потом девушка увидела кто вошёл и выдохнула.

– Мы же договаривались, – начал Марк, придерживая дверь рукой.

– Им сложно, они первый день, – они говорили шёпотом, но я приспособила слух на волну их голосов. Чем больше буду знать, тем лучше.

– Они должны были понимать, что попадут сюда, – зашипел Марк, не бросая взгляда ни на кого в классе.

– Марк, – плаксиво сказала Кристина.

– Стирай, Тарас идёт.

Женщина суетливо принялась стирать с доски остатки текста. Её пальцы в меле задрожали, когда она услышала бодрые шаги. Марк надул щёки и выдохнул, начиная помогать Кристине избавиться от написанного расписания. Они оба встали перед нами, как только звук от шагов приблизился, и сделали рассерженные лица.

В класс вошёл Тарас, напряглись не только ученицы, но и учителя. Тяжёлым шагом он подошёл к сыну, что-то сказал ему и тот пошёл на выход.

У всех здесь свои разборки. Своя власть.

– Когда у нас сексология? – низким голосом спросил мужчина, повернувшись на нас. Его взгляд перемещался с одного угла класса, в другой.

В голове закружились буквы, они хаотично летали, предательски не собираясь в цифры и фразы.

– Вторник и понедельник, – заулыбалась Даша.

– Я разве позволил тебе заговорить? – повернулся на Кристину.

В классе, невидимый, разрастающийся комок, давил на всех.

– Дарья, встаньте. У вас наказание. Марк ушёл, поэтому вы пойдёте с Тарасом, – Кристина сложила ладони и прислонила к груди.

Девушка встала, осмотрелась, затряслась, и направилась неровным шагом к бородатому мужчине. Когда он сжал плечо Даши костистыми пальцами, вжимаясь ногтями в кожу, она, непредсказуемо для всех, побежала к окну, разбила его своим телом, перевернулась в воздухе и упала на землю, а дальше её дикий вопль.

Со своих мест подскочили все, кроме Тараса. Я пыталась посмотреть, что с Дашей, но мне не позволяли другие девчонки. Они склонились через оконный проём, и разговаривали с Дашей, которая хрипела от боли. Все кричали на перебой, я не разбирала слов, в ушах слышен только стук от ударов сердца.

Это какой-то кошмар, такого не может быть по-настоящему. Это всё чей-то бред, а мы в нём выдуманные личности. Я плачу вместе со всеми, но начинаю рыдать с новой силой, когда подхожу к подоконнику, отталкиваюсь от него ладонями и высовываю тело наполовину, отдавая себя тёплому ветру.

Даша хоть и полная, но это не спасло её. Рука девушки неестественно выгнулась в обратную сторону в локте, острая кость разрезала кожу. Струйка крови вытекала на траву, окрашивая её в красный цвет. Её рука больше не похожа на человеческую, она смахивает на руку от чужого человека, которую ей неправильно пришили.

По телу проливались горячие волны, отчего приходили приступы удушья. Осколки от окна хрустели под ногами, в голове похожий хруст, только громче. Жутко. Слёзы не останавливаются, от солёных капель жжёт губы.

Здание хоть и одноэтажное, но фундамент высокий. Даше повезло, что под окном находился газон, а не асфальт.

Почувствовав в горле подступающую горькую тошноту, я отошла и упёрлась в стол спиной. Дальше голос Тараса ввёл меня в шок ещё глубже:

– Даша бракованная, она первая и умрёт, – и всё, он ушёл, даже не смотря на упавшую девушку.

Затем всё произошло быстро, словно в фильме, который перематывали. Ты вроде смотришь его, но ничего не понимаешь. Вот и со мной сейчас было так же:

Дашу забирает скорая через полчаса, но директриса предупреждает, что её учёба окончена. Врачи не спорят, не пытаются остановить её, просто говорят:

– Тогда мы не будем вносить её в базу больницы.

Татьяна поклонилась врачам, и машина медленно выехали за пределы забора, что закрывал территорию школы.

Первый день, а мы уже лишились одной одноклассницы. Страшно. Я ещё никогда не хотела вцепиться себе в горло и убить себя самой, чтобы не позволить сделать это им.

Учителя обедают, словно ничего не произошло. Как будто они не довели девушку до состояния, чтобы выпрыгнуть из окна.

На похороны бракованной приезжают родители, поэтому Даша должна выглядеть хорошо.

НИКТО НЕ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ, ЧТО ЗДЕСЬ СЛУЧИЛОСЬ.

Понимает ли Даша, что проведёт свои последние дни в больнице?

Глава 3

Я прокручивала расписание в голове: завтрак в семь утра. В 9 начинается учёба, предметы каждый день одинаковые: Разговор. Сексология. Этикет, и на последнем уроке физкультура. Обед после уроков. Далее свободное время, в которое мы можем погулять или почитать газеты с новостями. Ужин и сон.

Каждую неделю проверка на то, чему научились – каждую неделю плохая ученица будет наказана вплоть до смерти.

У учениц одинаковые комнаты: односпальная кровать, тонкая подушка у спинки кровати. Вместо одеяла – пододеяльник. Кровать жёсткая, матраса нет. Поэтому после часа бездельного лежания начинала болеть спина. Стены выкрашены в чёрно-розовый, наверно, цвет символизирует мужчину и женщину. У окна стол, на нём лампа, и одна тетрадь, около которой лежит карандаш и ручка.