Олимпиец

– Что ж вы все меня сразу хороните-то, – хмыкнул я. – Рано Тай. Я еще побарахтаюсь.

Тот лишь вежливо кивнул в ответ.

Я развернулся на пятках и, насвистывая скабрёзную песенку из моего детства, направился вверх по главной лестнице.

Ступенька. Еще одна. И еще.

Чем выше я поднимался, тем громче до меня доносились голоса из кабинета отца. Слов я не разобрал, – Гордиан Лекс предпочитал ставить дубовые двери с печатями Гермеса, чтобы избежать прослушки – но догадаться было несложно. Родители ругались.

Редкое явление на самом деле. Когда дело касалось отца, мама всегда старалась избегать ссор. И не только потому что он был главой семьи и всего Дома. Подозреваю, она чувствовала себя виноватой за то, что смогла дать ему наследника лишь с другим мужчиной.

Чушь как по мне. Если парень оказался стерилен, что она могла сделать? Отмотать назад время? Но это были их отношения, и я старался в них не лезть.

Обычно. Сегодня я это правило нарушу.

Я постучал в дверь, дернул ручку на себя и пружинистым шагом вошел в комнату.

– Отец, мама. Вы хотели меня видеть?

– Да, Адриан, – перевел на меня свои ледяные глаза отец. – Заходи.

Мужчина привалился к стеге у широкого окна с видом на сад, а мама же носилась туда-сюда по кабинету в своих длинных каблуках и замерла, лишь когда я вошел в комнату.

– Присаживайся, – указал он на мягкое кресло перед своим письменным столом и повернулся к жене. – Милена. Оставь нас.

– Нет, – с твердостью, думаю, удивившей ее саму, ответила она. – Мы не закончили.

– Нет? – с иронией поднял бровь Гордиан. – Ты серьезно?

– Абсолютно, – буквально прошипела женщина, подошла ко мне со спины и вцепилась в плечи ногтями. – Если ты думаешь, что я позволю тебе…

Так. Пора мне вмешаться.

Они и так с моего рождения спят в разных комнатах и практически не общаются. Нет желания, чтобы из-за меня ситуация стала еще хуже.

– Мама, – я вывернулся, мягко ухватил ее за ладони и спокойно посмотрел ей в глаза. – Дай мне с ним поговорить.

– Адри… Ты не понимаешь…

– Пожалуйста, – все также внешне спокойно, но с нажимом ответил я. – Все будет хорошо. Обещаю.

Мне показалось, или она слегка вздрогнула? Показалось, наверное.

– Ты так вырос. И так похож на своего отца, – внезапно пробормотала мама, улыбнулась чему-то своему и кивнула. – Хорош, сын. Как скажешь.

Она бросила на мужа последний взгляд и, походкой ледяной королевы, вышла из комнаты. Мы остались с мужчиной один на один.

Я хмыкнул, поправил сползший налево галстук и спокойно опустился на широкое кресло.

Он смотрел на меня, я смотрел на него. Эта игра в гляделки длилась секунд двадцать, пока он не нарушил молчание.

– Зачем ты это сделал?

Мило. Если бы меня спросили, как может звучать Бездна, я бы предложил рассмотреть именно этот голос. Холодный, пустой и безжизненный. Явно специально отработал, чтобы пугать людей до усрачки.

Вот только я видел и пострашнее.

Я откинулся на мягкую спинку кресла, сложил пальцы домиком и выразительно уставился на отца снизу вверх. На моих губах играла яркая улыбка.

– А как же: «Как прошел твой день, сынок? Как преподаватели? Много ли нашел друзей?». Совсем не интересно?

Я рассчитывал сбить его с толку, может, даже смутить. Но самое главное мне нужно было сломать формат допроса, который он для меня подготовил.

Но и Гордиан Лекс сумел меня удивить.

Нет, он вскинул брови и даже собирался рявкнуть что-то вроде «Хватит паясничать, мальчишка!», но передумал и вместо этого… Отошел от стены, опустился со своей стороны стола на кресло и посмотрел прямо мне в глаза.

– Что ж. Как прошел твой день, сынок?

Спасибо сотням раундам в покер, каменное лицо я сохранил. Но с трудом.

– Отлично, отец, – преувеличенно бодро ответил я. – Столько нового узнал, ты не поверишь. Кучу людей встретил. Рассказать?

– Нет. Лучше ответь на вопрос.

А, вот и снова ледяной голос вернулся. А то я уже испугался, что неправильно его просчитал. Как-никак, мы с ним практически не общались. А на серьезные темы – вообще такого не случалось.

Что ж. Все бывает в первый раз.

– Возможно банально прозвучит отец, но я не делю людей в мире на плохих и хороших. Я делю их на своих и чужих.

Я заметил, как в его глазах промелькнуло удивление. Он явно ожидал не этого. Впрочем, мужичина промолчал, как бы давая мне возможность продолжить.

– Своим ты помогаешь и защищаешь, а на чужих тебе наплевать. Вот и вся теория.

– Хм, – постучал он пальцем по столу и с неожиданным интересом глянул на меня. – И давно ты знаешь эту девочку?

– Ее зовут Мина, – холодно парировал я. – Полдня.

Его брови взметались вверх.

– Полдня? И этого хватило, чтобы она стала тебе «своей»?

– Назовём это пробным периодом, – с иронией ответил я. – А может, я просто не хотел видеть, как передо мной ни за что убивают ребенка.

Даже у преступников должны быть хоть какие-то моральные ценности, верно?

– Тогда ты глупец, – заключил Гордиан.

– Возможно. Но я и не ожидал, что ты поймешь.

Он окатил меня пустым взглядом, но продолжать бессмысленный разговор не стал. Вместо это он реши сменить тему.

– Обсудим слова Зевса.

– Сказать честно? – пожал я плечами. – Я не вижу проблемы, отец. Боги живут отдельно, а мы отдельно. Мне не нужна их помощь. Или общение. Разве не так?

– Дважды глупец, – все также спокойно произнес он. – Не понимаешь? Хорошо. Как ты думаешь, почему юридические фирмы дома Лекс считаются лучшими во всей Греции?

Это-то легко.

– Мы сманили себе всех профессионалов на рынке.

– Да, – даже не покраснев, кивнул он. – А еще – за каждым нашим словом стоит Афина. Она гарант усердия и способностей этих профессионалов.

Хм. Об этом я как-то я не задумывался.

– Нужен пример проще? – продолжил отец и указал на отчет на своем столе. – Завтра в порт приплывают два наших корабля. Они прошли через шторм, но на них ни царапины. Понимаешь, к чему я?