И пришла Игра

— Огонь! — рявкнул командир.

Из брандспойтов вырвались ослепительные золотые струи в окружении нежно-голубого сияния, отдаленно напоминающего северное. Изгибаясь дугами, горящая колдовская энергия напалмом облепляла тварей, и те дымящимися головешками падали к ногам воинов. Если же какой юркой мелюзге удавалось прорваться, «ратники» пулями отгоняли ее под очищающее пламя.

Пока все шло очень даже неплохо, если не брать во внимание пару нюансов. Первый — это узкий проход, крайне удобный для обороны и концентрированного огня. Второй — сколько ни сканировал, но так и не заметил моба старше третьего уровня. Авангард — не более чем пушечное мясо, которого ничуть не жалко, но если он не справится, подтянутся товарищи постарше. Получалось некое подобие тауэр дефенса с постепенно усиливающимися волнами чудовищ, и вопрос лишь в том, на какой атаке мы сдохнем. Выжить и победить в сложившейся ситуации? Нет, ребята, это — фантастика.

— Видишь? — Стужин указал на бойцов ладонью, точно Ленин с постамента. — Всего три дня! Дай нам месяц — и от Цеметры не останется и следа!

Воодушевленные легкой победой, чистильщики потопали к бреши — медленно, как водолазы по дну. Огня не прекращали, испепеляя ревущую нечисть дотла, но пока остальные поборники любовались успехами, я присматривался к баллонам. И то, что открылось зоркому взгляду, совсем не понравилось — у одного солдата баллон заметно побелел в месте стыка с гофрой, из-под вентилей выбивались тонкие струйки раскаленной маны, а большая часть стрелок манометров нервно дергалась в красных зонах.

— Уводите их! — крикнул, пересиливая оглушающий шум, из-за которого казалось, что прямо за воротами разверзся Ниагарский водопад. — Пусть уходят!

— С чего вдруг? — полковник с улыбкой наблюдал за отрядом, не замечая ничего опасного — то ли тщеславие застило ему глаза, то ли зрение просто не чета кошачьему. — Мы почти победили.

Бак рванул, и все пятеро исчезли в клубе золотого тумана. Солдаты стояли слишком близко, емкости сдетонировали друг за другом, и во все стороны брызнула шрапнель из обугленных фрагментов доспехов. Колдовской жар был такой мощи, что от бедолаг не осталось и костей, а броня стоящих в первом ряду «ратников» почернела и местами оплавилась.

— Ах ты сука… — командир стукнул кулаком по станции. — Ну ничего, Москва не сразу строилась. Зато эта гниль перестала лезть в депо.

И в самом деле — шум и гам стихли, как по приказу, словно на пульте нажали mute. Из чернильной бездны проема не доносилось ни звука, и многие бойцы расслабились и опустили оружие. Кто-то потянулся к папиросам, кто-то стравливал напряжение угрюмыми шуточками, и лишь малая часть держала строй, понимая — это еще не конец и быть им не может по определению. И они не ошиблись.

Зловещая тишина сменилась тихим детским плачем, эхом пронесшимся вдоль опустевшего туннеля. К одинокому голосу присоединялись все новые, и вскоре из мрака вразнобой завыл целый хор. Увы, это не было уловкой — плакали не иллюзии, а настоящие дети — правда, давным-давно мертвые. Мальчишки и девчонки лет пяти боязливо ковыляли на свет и протягивали к солдатам ручонки. И несмотря на землисто-серую кожу с набухшими темными венами и сочащиеся слизью глаза, поборники невольно отшатнулись, а стоящий рядом «ратник» перекрестился.

В отличие от взрослых зомби, эти умели членораздельно говорить — правда, повторяли только два слога: па-па, па-па. Не нападали, не бросались к защитникам, а сонно мялись на упавших воротах, будто боясь сходить с искореженного металла.

— Ваня? — один из солдат опустил оружие и шагнул вперед. — Ванечка?

— Это не люди! — заорал во всю глотку, но меня, казалось, вообще никто не услышал. — Не подходите к ним! Стреляйте!

— Ваня… — лепетал мужчина, медленно приближаясь. — Ты живой? Но как? Как…

— Сержант, вернитесь в строй! — грозно крикнул Стужин.

Военный уже ничего и никого не слышал, всецело сосредоточившись на боли потери и внезапном обретении. Бросил оружие, упал на колени и скинул шлем, и только чудом уцелевшие остатки инстинктов не давали ему шагнуть в толпу притихших присмиревших существ. Малыш в изгвазданной курточке и шапке с помпоном потопал навстречу, прошел пару метров и замер, как вкопанный. И призывно протянул почерневшие ободранные до костей пальцы, не сводя с отца закатившихся глаз.

— На ручки? — боец расплылся в дебильной улыбке. — Взять тебя на ручки?

— Господи… — Волчок закрыла рот ладонью и отвернулась.

— Они убьют его… — прошипел, бросив на полковника злобный взор, но Стужин с нездоровым интересом наблюдал за происходящим. — Сделайте хоть что-нибудь!

— Иногда, — командир самодовольно ухмыльнулся, — чтобы сделали хоть что-нибудь надо, чтобы кого-нибудь убили. Тогда лучше дойдет. Нагляднее, так сказать.

— Ванечка…

Обезумевший от горя офицер взял нежить под мышки и слегка приподнял, и в тот же миг тварь раззявила пасть до подбородка и вонзила в шею два ряда острых как иглы клыков. Белых и полупрозрачных — выросших совсем недавно по воле темных чар, и такому количеству и остроте позавидовали бы даже пираньи и морские черти.

Одно движение — и боец рухнул замертво с обнаженной трахеей и выпирающей из бурой каши позвоночником. Приспешники только того и ждали, и прекратив изображать из себя несчастных деток, обнажили свою истинную натуру. Вывалив клыки и зашипев тысячью взбесившихся кошек, шушера накинулась на тело, как стая саранчи, и принялась с остервенением рвать, кромсать и выгрызать внутренности. И кевларовый жилет не помог — острейшие клыки и когти разрывали ткань и броню, точно бумагу, и за считанные секунды защитник превратился в кучу бесформенного месива.

А детвора задорно переругивались, клацала зубками и дралась за самые сочные куски. Те же, кто насытился, принялись кидать друг другу сердце, легкие и желудок, будто мячики. А самая большая и сильная особь повесила на плечи кишки на манер шарфа и с гордым видом отошла в сторонку, чтобы наблюдать за кровавым пиршеством подданных.

— Вы к этим меня отправляли? — прорычал, ткнув пальцем на кишащий паучий клубок. — Хотели, чтобы я прибился вот к этому?

Стужин снял гранату с разгрузки ближайшего солдата, вынул чеку и швырнул точно в гущу тварей. Громыхнуло, и верхушка роящегося холма подлетела в воздух черным зловонным гейзером.

— Огонь! Гаси этих гнид, мать вашу!

Теперь уже никто не ослушался приказа, и ручные пулеметы с дисковыми магазинами застрекотали в унисон. Зомби тоже кинулись в атаку, но падали, не преодолев и половины пути, истерзанные и порванные в клочья тяжелыми пулями. Сплав магии и мертвой плоти подчинялся правилам обоих миров, и мелюзга дохла пачками, не представляя никакой угрозы.

Да и не должна была — Цеметра играла с нами, как кошка с загнанными в угол мышатами. Ей не составило бы никакого труда запустить в депо пару тварей сотого уровня — и на этом оборона бы и закончилась. Но ведьма хотела насладиться душевными страданиями, прежде чем переходить к мукам телесным. Нападение зомби-детей — всего лишь аперитив перед главным блюдом. Психологическая атака, чтобы деликатесы дошли до кондиции и вдоволь выпустили сладкого сока. Мы обречены — это сомнению не подлежит. Вопрос в том — какие пытки ожидают впереди.

Последний моб упал, не добежав до первого ряда несколько шагов, и вновь наступила тишина. Но теперь уже никто не валял дурака и не убирал пальцев со спусковых крючков. И в напряженном молчании лязг двери за нами показался ружейным выстрелом над самым ухом. Бойцы машинально обернулись и нацелили пулеметы на небольшую группу героев, впереди которой шли Смузи, Хантер и Саяна. Все по старой памяти замерли и вскинули руки, хотя пули причинили бы им не больше вреда, чем укол зубочисткой.

— Эй! — буркнул лучник. — Вам помощь нужна или что?

— Пригодится, — полковник махнул рукой, и подчиненные взяли на мушку сломанные ворота. — Но как-то вас маловато.

— Ну извините, силком никого не тащил. Радуйтесь, что пришел вообще хоть кто-то. Не все, знаете ли, горят желанием за вас подыхать.