Страница 97 из 99
Лишь у самого подножия пирамиды я нашел живых. Небольшая группа из неполных двух десятков красных бурбонов, едва передвигающихся от ран, двое неподвижных, обессилевших бойцов Мустафы в форме моего отряда – оба лежали ничком на ступенях; и четверо гурхков. Среди них был и капитан Риджал, залитый кровью с головы до ног. Буквально. Стоявший рядом с капитаном медик-непалец прямо по чужой крови сейчас заклеивал ему медицинским пластырем залитую биогелем рваную рану на лбу.
И еще среди них выживших Андре. Стрелковый инструктор, держа на согнутых локтях винтовку сидел на ступенях храма и со смертельно усталым видом смотрел в небо. Его ссохшиеся, потрескавшиеся до крови губы шевелились.
Подойдя ближе, я присел рядом на одно колено, опираясь на дробовик. Андре посмотрел на меня голубыми глазами, неестественно яркими на запыленном загорелом лице.
«…Но мы держим рубежи, мы сражаемся отважно» – прочитал я по губам Андре.
По ритму сказанных слов понял, что он беззвучно напел песню из моего мира, написанную и исполненную группой с непечатным названием. Когда Андре увидел по моему взгляду что я это понял, он растянул в улыбке растрескавшиеся кровоточившие губы.
– Там, – сообщил мне, с усилием подняв руку и указывая пальцем в небо, – кто-то очень сильно обманулся.
Вместо «обманулся», правда, Андре использовал совершенно иное, более емкое и яркое в восприятии слово.
– Там? – переспросил я, зеркально повторив жест с пальцем в небо. – Или там? – переспросив, выразительно ткнув пальцем еще выше.
Спрашивая, я даже не до конца знал, что вкладываю в свой вопрос. Или предположение, что обманулся не Николаев, а Император. Или что вовсе порушенными оказались планы Астерота. Потому что пытавшийся – реально пытавшийся самолично меня убить Баал, это уже совсем не тот хоккей, который нам нужен. Так что, задавая вопрос, я даже не до конца знал о чем он именно. Впрочем, для Андре это было совершенно неважно.
«Да я не знаю», – уложившись всего в два слова сказал он и умер.
– Да как так-то, а? – только в бессильном и злом отчаянии крикнул я.
Крикнул, правда, громко сказано – получился просто громкий возглас. Который своей бессмысленностью заставил взять себя в руки – не для того люди и нелюди здесь умирали из-за меня, чтобы я после всего терял на собой контроль в истерике.
– Осмотрите поле боя в поисках раненых, – поднявшись, повернулся я к капитану Риджалу. – Если будут силы, переместите на плато тела пленников, они в месте взрыва купола, Чумба знает где это.
Я сделал паузу, задумавшись, гуркха в ответ кивнул. Говорить он определено не мог – шея тоже замотана тряпкой, из-под которой видны голубые хлопья магического биогеля. Очень дорогая штука. Только что раны залиты, несколько минут и должно помочь, заговорит.
– Заминируйте арку портала, если увидите превосходящие силы противника, взрывайте все на… хм, взрывайте арку портала и уходите. Или к англичанам, или к русским, не суть важно, действуйте по обстановке. Попробуйте оживить для эвакуации раненых ящеров, я точно видел там, – указал я в сторону взорванной второй линии баррикад, – один шевелится.
Гуркха снова только кивнул.
– Слышал? – обернулся я к Чумбе.
Тот в ответ что-то произнес на своем, но по интонации я понял, что что-то утвердительное.
– Еще раз. Ищи наших, может быть под телами еще есть живые. Держи оборону. Слушай его приказы, – показал я Чумбе на капитана Риджала. – Я за подмогой.
Заставив в руке материализоваться клинок-кукри я подошел к обрыву плато. Для рассечения ткани миров требовалось свободное пространство полета, и пытаться прыгнуть к алтарю рода Юсуповых-Штейнберг мне предстояло сейчас только один раз. Мархосиаса рядом нет – больше нет, и второй попытки не будет.
Впрочем, насчет этого я не переживал. Недавние страхи о неполном контроле и кукри, и своего тела теперь казались ничего не значащей ерундой. Ну рухну я снизу на камни, да и черт с ним. От судьбы и предназначения не уйдешь – и не думаю, что все сорвется столь небрежно. Ну а если сорвется – значит не судьба и не такое уж важное предназначение.
Неожиданно сзади почувствовал движение и резко обернулся. Выживший в бойне невысокий непалец медик на мое резкое движение даже не среагировал. Взглядом он показал мне на медицинский ранец в его руках, а после на мои раны.
– Ищи тех, кому нужнее, – жестом остановил я медика, собирающегося залить мне раны магическим биогелем. – Ждите, постараюсь вернуться поскорее.
Бросил я кукри в развороте. И, с места войдя в скольжение потянулся к клинку. Получилось невероятно просто, как будто уже тысячу раз так делал. Все тело наполнила привычная тяжелая легкость; тяжесть оттого, что я сам стал клинком, легкость оттого, что летел сейчас прочь, вращаясь. И едва ощутив единение с ножом, потянулся мыслями к алтарю рода. Моментально все ощущения пропали, будучи заглушенными парением невесомости, чуть погодя навалилась тяжесть перегрузки – момент пересечения разрезаемой ткани миров, и я потянулся прочь из плена заключения в клинке.
К появлению в алтарном зале после пересечения границы миров я был готов. И получилось это не так, как в прошлый раз. Когда в полете я врезался в каменный дольмен в центре Круга Стихий и безвольно упал в бассейн алтаря. Сейчас действовал подготовлено – в полете извернулся, и спружинил ногами касание каменного дольмена. За краткий миг успев осмотреться и оценить обстановку.
Снизу, в бассейне алтаря рода, концентрированная стихийная энергия была моего, огненного цвета. Но сразу падать туда, как в прошлый раз, я не стал. Мягко оттолкнувшись от камня, приземлился на пол чуть поодаль.
Снова осмотрелся.
Ничего со времени последнего посещения не изменилось. Круг стихий с обелисками по периметру, сдержанно мерцающие внутренним светом своды купола, украшенной искусной росписью с преобладание черного и красного.
Никого рядом, никто не встречает. И это хорошо – потому что мне нужно привести себя в порядок. Впереди, не нужно обладать чутким предчувствием и предвидением, весьма важные дела. Которые лучше делать не в моем побитом и порченом состоянии.
Быстро раздевшись, я запрыгнул на бортик алтаря и погрузился в подсвеченную оранжевым тягучую и совершенно сухую по ощущениям жидкость. Приятная прохлада обволокла все тело, и вместе с ее касанием исчезла пульсирующая боль в ноге, сломанных ребрах, во взрезанной иззубренным клинком ладони. Труднее было с болью душевной, но это уже со мной навсегда – такое лечится только одним способом, лишь полным покоем.
Мягко погрузившись с головой в бассейн алтаря, я вдохнул несколько раз. Никаких неудобств – это была не вода, а концентрированная стихийная сила. Погружение в которую, вместе с приятным блаженством, вернуло мне все силы, добавив еще и сверху.
«Я дома» – совершенно неожиданно появилась банальная в своей простоте мысль.
Я дома, а осколки моего погибшего отряда сейчас в пекле чужого мира, в окружении недобитых тварей. Которые пусть и заняты друг другом, но ведь может на огонек наведаться и еще кто-либо.
Вынырнув из алтаря, привычно абсолютно сухим, я быстро оделся. Форма вся рваная, грязная – в крови чужой и своей, пыли и гари, но другой у меня не было. Несколько раз вздохнув, избавляясь от лишних мыслей – мне сейчас определенно будет нужна чистая голова, я двинулся к выходу из алтарного зала. Поднимаясь по лестнице, подумал о том, как со времени моего появления в этом мире все осталось по-прежнему, при этом кардинально изменившись.
Я вновь один в усадьбе Юсуповых-Штейнберг, не зная даже приблизительно кто мне друг, кто союзник или противник, а кто враг. Вот только полгода назад, когда я появился здесь, я собирал одни вопросы. Теперь настало время получать на них ответы.
Эпилог
Небесная ложа – место пребывания высоких гостей, располагалась над центральной трибуной стадиона «Санкт-Петербург», частично над ней нависая. Закрытая непрозрачным панорамным стеклом, отдельная императорская ложа притягивала заинтересованные в ожидании взгляды. Была причина – по краям высокой трибуны мягко светились черно-желтые линии, и с правой стороны остекления рельефно горел двуглавый орел на фоне трепещущегося имперского флага. А подобная подсветка означала, что на стадионе присутствует сам государь-император.