Яма

— Устала?

— Ну да, немного.

— Хочешь, я тебя в общагу отвезу? Или ты ждешь кого-то особенного?

— В смысле?

— Слышал, у Града на тебя виды были, — у Ники внутри все похолодело и задрожало. — Типа он к тебе в общагу приходил, под окнами орал, скандалил…

— Не приходил он ко мне, — бурно возразила, ощущая, как на щеках проступает румянец. — Мы в парке встретились, он проводил меня. Один раз. Ничего серьезного.

Виды у Града на нее… Она ночами спать не может! У нее мир с ног на голову перевернулся — обратно никак! А у него виды… Пусть на девок своих виды имеет!

— Так я тебя подброшу?

— Что?

— Я подброшу тебя?

Девица, с которой Град разговаривал, забросила ему на плечо сначала одну руку. Потом вторую. Когда ладонь Сергея медленно скользнула ниже ее спины, она привстала на носочки и приблизила к нему свое лицо. Поцелуй получился коротким, но явно с языком. Девица его и после несколько раз лизнула по губам.

Ника словно в дурном сне оказалась. Все вокруг сделалось мутным и неприятным. Кто-то рванул цепь ее самоконтроля. Звенья с грохотом разлетелись по периметру помещения — собрать уже нереально. Затылок Града дернулся. Голова повернулась вбок. Никакими словами не оправдала бы то, как отчаянно она начала молиться, чтобы он завершил движение — посмотрел на нее. Казалось, вот-вот — еще мгновение, еще секунда… Дыхание Доминики задержалось. Сердце замерло. Все системы прекратили работу.

"Давай же…"

"Давай…"

Градский склонился к Карпу и что-то ему сказал. А потом, подхватив висевшую на нем девицу, поднялся с ней наверх.

Уронив взгляд, Ника в замешательстве уставилась на носки своих ботинок. Одним махом выдохнула воздух, который застрял в легких. Сглотнула. Оглянулась по сторонам. Всем, кроме нее, было весело и хорошо.

— Пойдем танцевать?

Рассеянно посмотрела на Закревича. Она ведь даже не заметила, когда заиграла медленная композиция. О том, что он рядом стоит, и вовсе забыла!

— Прости, Стасик. Кузя обещала мне, — влез между ними Карп.

Обещала? Может, когда-то давно? В любом случае, ей было совершенно безразлично, с кем из них танцевать. В свою очередь, извинившись перед Закревичем, пошла с Карповым.

Звучал саундтрек из какого-то старого криминального фильма. Красивое итальянское соло о несчастливой любви. Ника, как ни старалась, не могла вспомнить, откуда обладает этой информацией, если не припоминает ни имени исполнительницы, ни названия песни. Нужно было чем-то забить мысли, чтобы не думать о другом. Нужно было дышать. Нужно было… Не хотелось, чтобы кто-то расспрашивал, почему она вдруг скисла. Хотелось почему-то умереть…

Знал, что она пришла. Карп предупредил: "Кузя в здании". Причем звучало это объявление равносильно впечатляющему "Работает ОМОН!". Смотрел Карп на нее, в отличие от него, без ограничителей — долго и откровенно.

— Зачет малой. Красивая.

Все косы твои, все бантики, все прядь золотых волос,

На блузке витые кантики, да милый курносый нос…

Репертуар Круга никогда не казался Сереге сопливым. Раньше даже не замечал в текстах бабского присутствия. Почему сейчас, слушая орущих басом пьяных козлов, он представлял эту неуравновешенную мартышку? Кузя все испортила. Все на свете испоганила.

— Выйдем, покурим, — толкнул Макса в плечо.

Сам, конечно же, не смотрел на нее. Он и без того не в лучшей кондиции. Пьяный. Залип бы на ней, чувствовал. А там и до глупостей недалеко… От одного знания, что она пришла, тело онемело, а сердце ожило. В голове загудело от дурацких мыслей.

На заднем крыльце курили две томные девицы. Перекинулись парой фраз, пока дымили. Промерзнув, вернулись вместе в подвал.

— Закревич уже полчаса Кузю окучивает, — выбил новым сообщением из строя Карп.

По фигу! Он не собирался реагировать. Ему до нее не должно быть никакого дела.

"Бл*дь…"

— Она… одна?

— Ну, я же говорю, с Закревичем.

— Сука, Карп… Аля, Руся? Где?

— Не вижу их.

В груди что-то колом встало.

— Она с ним… Она с ним охотно общается? Или он… пристает?

— Ну да, охотно, — в очередной раз стрельнув взглядом через зал, ответил Макс. — Улыбается, что-то рассказывает…

— Выйдем.

— Ну, куда опять? Холод собачий.

Поплелся следом, конечно. На крыльце уставился на Града.

— Там, внутри, мне показалось… — не решился закончить.

Вслух произносить побоялся. Лепить в одно предложение Града, девчонку и что-то вроде слова "нравится" язык не поворачивался. Хотя чувствовал, что-то такое между ними было.

Серега усмехнулся и сделал глубокую затяжку. Чуть закидывая голову, медленно выдохнул дым. Обратно усмехнулся.

— Тебе показалось.

Карп поежился, засовывая руки в карманы джинсов. Холод такой стоял, что ему и курить не хотелось.

— Как знаешь, — отозвался тихо.

Серегу от нее таращило в тот вечер, после парка. Карп отчетливо запомнил выплеснутое пьяным Градским признание: "Кузя — сахарная плюшка. Кузю трогать нельзя. Видеть ее не хочу. Сучка".

И не смотрел. Макс отметил, что сама Кузнецова в их сторону частенько поглядывает. Серега же данное себе слово держал.

[1] ППА- прерванный половой акт.

Глава 7

Приземлило ударом тока…

© Макс Корж "Эндорфин"

Начались настоящие игры в прятки. Теперь и она избегала смотреть в его сторону. Никаких вечеринок у Карпа. Из сто двенадцатой в двести пятую — по отдаленному лестничному пролету. Приятным бонусом послужил буфет: по пути забегала за кофе. С новым ритмом жизни и приходом первых суровых холодов он ей стал необходим.

Прошло два месяца учебы, а Доминика по-прежнему не имела представления, что с ней происходит. Почему банальная адаптация настолько затянулась? Нет, со стороны создавалось впечатление, что она заняла свое место в обществе. Вот только саму Нику не покидало ощущение, что она — это вовсе не она.

Из-за орущей в помещении музыки телефонный звонок удалось принять только благодаря виброрежиму.

— Ника, ну, ты где? Видела, который час? — сходу зарядила Аля.

— Я с ребятами в клубе, — хоть и кричала в динамик наушников, сама слабо слышала собственный голос.

Свернув в длинный коридор, отыскала глазами табличку дамской уборной.

— Кто тебя туда впустил? Они там совсем оборзели? Никаких законов не соблюдают?

Огляделась. Не обнаружила ни души. Даже дверцы всех кабинок оказались распахнутыми, что редкость для подобного рода заведений.

— Обыкновенно впустили. Паспорт даже не спрашивали. Наверное, я выгляжу достаточно взрослой, — придирчиво проинспектировала свое отражение в зеркале.

Короткое темно-синее платье с квадратным декольте сидело практически идеально. Бедра, конечно, выделялись, но сейчас она бы их широкими не назвала. И ноги, обтянутые тончайшим темным капроном, лично ей очень нравились.

Сжав руками талию, Ника с довольным видом состроила своему отражению забавную рожицу.

— Алло? Алло?

— Все еще тут.

— Ты как в общежитие попадешь, взрослая? Отбой меньше чем через час! Что ты вытворяешь?

— Не волнуйся, Аля. Я с ребятами, — повторила, взбивая рукой волосы. Тронула пальцем темное пятно отбившейся под нижним веком туши. — Катюха со мной, Ромыч, Костик, Антоха, Кукушка… И я не пью!

— Ника, мне все равно не нравится эта затея…

— А когда тебе что нравится? — остановила увещевания сестры. — Мы выиграли кубок Южной Лиги. Можно мне порадоваться?

— Слишком часто ты стала радоваться вне дома.

— Такая жизнь, мамаша. Дети вырастают.

Отключив телефон, замерла перед зеркалом. Пожалела, что последние слова прозвучали слишком грубо.

Неожиданно стало невыразимо трудно давить внутри себя эмоции.