Страница 8 из 20
Песенка Блюхера была спета. На Главном военном совете в конце августа его сняли с должности, 22 октября арестовали, а 9 ноября маршал погиб. По официальней версии – от «закупорки легочных артерий тромбом», по неофициальной и, как кажется, более близкой к истине – от жестоких побоев. Маршала обвиняли в связях с правотроцкистской организацией, то есть с Бухариным, Рыковым, Ягодой и их соратниками, осужденными и расстрелянными по ложному обвинению еще в марте 1938-го, а также в шпионаже в пользу Японии. В первой вине Василия Константиновича побоями заставили признаться, во второй – не успели: умер.
Любопытно, что хасанских событий не пережил и их формальный виновник – начальник инженерной службы Посьетского погранотряда Василий Веневитин. 8 августа 1938 года его по ошибке застрелил красноармеец-часовой из-за неразберихи с паролями: то ли Веневитин назвал старый пароль, то ли солдату забыли сообщить новый. Так ли уж случайна была эта смерть? Не постарались ли люди Фриновского убрать нежелательного свидетеля, который мог когда-нибудь рассказать о том, кто приказал ему стрелять в японских жандармов?
Можно не сомневаться, что если бы Люшков ко времени хасанских событий находился в Москве, работая в центральном аппарате НКВД, то после ареста Блюхера наверняка последовал бы за ним. Генриха Самойловича элементарно могли обвинить или в соучастии в заговоре, или в потере бдительности. Так что сбежал он очень вовремя.
Ну, а арест Блюхера, его причины Люшков, находясь в Токио, предугадал очень точно:
«Группа изменников находилась в штабе Дальневосточной армии и включала таких близких Блюхеру людей, как Ян Покус, Гулин, Васнецов, Кропачев и др. Они пытались вовлечь Блюхера в политически опасные разговоры. Блюхер без нашего разрешения показывал им признания арестованных заговорщиков. После своего ареста Гулин говорил мне, что после отзыва Покуса в Москву Блюхер, выпивая вместе с ним, Гулиным, ругал НКВД за проводимые аресты, а также ругал Ворошилова, Лазаря Кагановича и др. Блюхер признался Гулину, что до устранения Рыкова он был связан с ним и часто получал от того письма, чго «правые хотят видеть его, Блюхера, во главе Красной Армии». Я считаю, что эго довольно показательный факт для выяснения истинных чувств Блюхера… Вообще, Блюхер очень любит власть. Его не удовлетворяет уже та роль, которую он играет на Дальнем Востоке, он хочет большего. Он считает себя выше Ворошилова. Политически сомнительно, что он удовлетворен общей ситуацией, хотя и весьма осторожен. В армии он более популярен, чем Ворошилов. Блюхеру не нравятся военные комиссары и военные советы, которые ограничивают его право отдавать приказы».
На XVI11 съезде партии в марте 1939 года Сталин коснулся хасанских боев: «О чем говорят, например, события у озера Хасан, как не отом, что очищение советских организаций от шпионов, убийц, вредителей является вернейшим средством их укрепления? «Тут Иосиф Виссарионович использовал старую свою формулировку с новой целью. Он-то рассчитывал, что, быстро разгромив японцев на Заозерной и Безымянной, Красная Армия продемонстрирует всему миру, что репрессии 1937—1938 годов не ослабили, а укрепили ее мощь. Получилось же все совершенно наоборот. В мире догадывались, чтосоветские вооруженные силы совсем не так могучи и непобедимы, как это представляет советская пропаганда. Внутри страны, конечно, газеты и радио смогли представить поражение у Хасана победой, но Сталину, разумеется, пришлось умолчать на съезде о том, что после «успешного разгрома японских захватчиков» командующий Дальневосточной армией был арестован – и забит досмерти на следствии. Процесс «укрепления» Красной Армии путем репрессий продолжился вплоть до начала Великой Отечественной войны.
Чем же занялся Люшков на чужбине? Прежде всего, естественно, раскрыл японцам все советские тайны, какие только знал. И не только те, что были связаны с убийством Кирова и политическими процессами и чистками 1930-х годов. Люшков записал в дневнике, какая группировка Красной Армии располагается на Дальнем Востоке:
«Авантюристическая внешняя политика Сталина оказывает влияние и на советско-японские отношения. Внутри страны ведется пропагандистская кампания, ставящая целью убедить народ в подготовке Японией нападения на СССР. Сталин оказывает Чан-Кайши военную помощь, рассчитывая по мере увязания Японии в войне с Китаем на их взаимное истощение, чтобы потом обрушить на обе страны удар силами Дальневосточной армии и Тихоокеанского флота. На Дальнем Востоке сосредоточена армия примерно в 270 тысяч человек (20 дивизий). Если к ним прибавить забайкальскую армию и войска НКВД, то к востоку от Байкала сосредоточено 400 тысяч человек и около 2 тысяч самолетов. Более 90 больших и малых подводных лодок базируются в портах Владивостока и Находки. Очевидная цель Сталина – постепенно подчинить своему влиянию слабеющий Китай… Масштабные репрессии коснулись командного состава Красной Армии. Арестовано много командармов, комкоров, комдивов и комбригов. Подобно тому как аресты среди гражданских лиц способствовали возникновению чувства психологической подавленности среди населения, аресты в армии негативно повлияли на ее моральное состояние, дисциплину и уровень боеготовности. Однако чистки для Сталина – не только средство устранения «политически неблагонадежных», но и способ создания послушной армии. А это – важное звено подготовки к войне».
Впрочем, в отношении военной мощи СССР на Дальнем Востоке японское Военное министерство рассматривало Люшкова лишь в качестве вторичного информатора. Здесь японцы больше полагались на артиллерийского майора Фронтямара Францевича, перебежавшего двумя неделями раньше Генриха Самойловича, 29 мая 1938 года, с территории Монголии. Для побега Франце-вич, офицер штаба 36-й мотопехотной дивизии, воспользовался автомобилем. Майор был все-таки военным специалистом и мог дать сведения о тактике, вооружении и организационной структуре Дальневосточной армии – по главным вопросам, о которых Люшков имел лишь самое общее представление.
Зато для японцев важными были данные Люшкова о работе разведки НКВД. Он утверждал: