Страница 8 из 16
На секунду он задумался, так не хотелось прочувствовать этот головокружительный аромат ещё раз, да ещё и на своей лестничной клетке, и он добавил:
– Только не ходите к её квартире. Там необычайно повышен электрический фон. Во-вторых, она не открывает никому. Вы ловите её тут у подъезда. Она гуляет с собакой каждые два часа. Прямо сейчас заступайте в караул и ловите.
Он открыл дверь подъезда. В след неслась трехголосая благодарность:
– Спасибо вам! Мы её не пропустим, уж поверьте! Дождёмся и уговорим.
– Кто бы сомневался, – подумал он и вошёл в лифт…
…Ну вот, дорогая, и весь рассказ.
Жена вытерла слезы и, продолжая заливисто смеяться, ответила:
– Ну как ты мог забыть и не рассказать. Ладно. Давай обедать.
Шёл двенадцатый день карантина…
День 13-й (09 апреля)
Настроения не было никакого. Всё хорошее и позитивное, что поддерживало все эти двенадцать дней, смыло утренними событиями, и мозг напитывался раздражением и поднявшейся откуда-то из глубины сознания злобой. Началось всё с того, что утром жена сказала, что плохо себя чувствует. Разболелась голова, появилась слабость. И она ушла спать. В голове сразу завертелись мысли. А вдруг это я приволок заразу из магазина, а вдруг она заболела. И на то, что ещё два месяца назад он бы не обратил никакого внимания – ну подумаешь, голова у жены заболела, – сейчас воспринималось совсем по-другому. Уже обычные сопли вызывают у людей панику, словно сейчас октябрь сорок первого и немцы под Москвой. Он раздражался ещё больше. Жена ушла отдыхать, и сразу же зазвонил телефон. Услышанное просто повергло в ужас. Он был немолод и давно понял, что нет предала человеческой тупости. Но всё равно не переставал удивляться. Закончив разговор по телефону, задумался. Мозг ещё раз прокрутил ситуацию…
Этот разговор был на третий день после первого выступления президента. Начинался карантин. К нему подошли арендаторы. Муж с женой, которые арендовали у него помещение и занимались интернет-торговлей. Они попросили оставить на территории машину, так как уезжали отдыхать в Испанию. Он помнил, с каким чувством смотрел на этих идиотов, уезжающих в заваленную трупами Испанию. «Серфинг! У нас серфинг!» – кричали они. Уже через неделю они писали во всех истаграмах и фейсбуках другое:
– Почему Путин нас не спасает? Страна нас бросила! SOS!!! Помогите!
И страна их спасла. Вывезла. У обоих был выявлен коронавирус. Их не стали помещать в клинику, ведь они так просили дать им возможность лечиться дома. И вот сегодня – спустя два дня – эта пара идиотов заявилась на работу.
– Чисто забрать свои вещи и ноутбук.
По поводу этого и был звонок охраны. Чоповцы спрашивали, что делать. А что тут было делать?! Конечно, лучше было бы сразу застрелить. Но у нас ведь гуманная страна. У нас не убивают дебилов. Пусть лучше помирают умные и сознательные. А дебилы – это ведь генофонд капитализма! Он позвонил в ФСБ и полицию. Идиотов забрали и отвезли в Коммунарку. Но решена ли проблема? Нет, конечно! Скольких они уже заразили за сегодня? Кто-нибудь знает это?
Никто не спорит, что, конечно, нужно было вывезти и спасти всех тех, кто работал или отдыхал за границей, не зная, что всё это случится. Тут нет вопросов. Но зачем вывозить вот таких дебилов?! А если и вывозить, то пункт доставки должен быть только один: Магадан. А дальше пешком в верховья Индигирки и Колымы. Шпалы класть для какой-нибудь узкоколейки. Иначе зачем стране эти деревянные?
Всё эти события погружали в самую муть злобы и негатива. Страшно становилось от собственного бессилия. От понимания того, что это страшнее войны. На войне есть враг. Осязаемый, конкретный. Его видно из окопа. А если и не видно, и он где – то в тылу, ты всё равно знаешь, как его вычислить, как обезвредить. И главное – ты понимаешь, что должен делать. Сейчас враг другой. Он вокруг тебя, всюду.
Может, уже и в тебе. И ты уже сам опасен для своих близких. И всё, что ты можешь, – это сидеть дома. Но сколько так мы все сможем сидеть? А если два месяца? А если три, то что мы будем есть? На что жить? Мысли просто душили его…
Включил телевизор. Уже не было никаких сил смотреть на весь этот паноптикум, но он включил. Через десять минут пальцы устали щёлкать пультом с программы на программу, нарезая круги по эфиру. Смотреть было нечего. По одному каналу крутили увлекательное на их взгляд шоу, где, собравшись в тесном кругу и явно выполняя просьбу президента о самоизоляции, вся попсовая тусовка с наслаждением обсуждала, выживет ли Надежда Бабкина, и, перебивая друг друга, смаковала, кого из них она успела заразить, а кого заразят другие. На пяти каналах (он специально подсчитал!) одновременно, выстроившись вокруг кривоногой ведущей, депутаты и политики всех мастей рассказывали всей стране, что очень важно сейчас оставаться дома и не передвигаться по Москве. При этом почему-то не объясняя, как они сами попали в студию. Может, телепортировались? И, главное, забывали объяснить, почему их самих не касается указ о самоизоляции. На другом канале, бодро вышагивая по заваленному труппами Бергамо и радостно улыбаясь, журналистка вещала зрителям о творящемся кошмаре, при этом даже не удосужившись самой надеть маску, перчатки и хотя бы постараться сделать скорбное выражение лица. Всё это раздражало и бесило. Было непонятно, почему, заставив людей сидеть дома, нельзя было заставить телевидение поменять программу и постараться нести людям хорошее. Крутить хорошие фильмы, устроить бесконечные музыкальные марафоны, поставить для детей старые советские мультики. И убрать из эфира эти ненавистные и лживые морды. Которые не умеют ничего, кроме как лизнуть задницу президента, при этом отказываясь выполнить хоть что-то из того, что этот самый президент приказал им сделать для народа. Да и когда бы они могли это сделать, если с утра до вечера, переходя из одной студии в другую, по двенадцать часов в сутки рассказывают, что и как будет делаться и какое будет всем нам счастье. Так делайте уже хоть что-нибудь, уроды! Начните хотя бы делать! Дебилы!
Он выключил телевизор. Но чернота уже полностью окутала сознание. Он посмотрел на часы. Было полпятого вечера. День катился к вечеру, не принеся сегодня ни капли хорошего и попутно выкрутив нервы до предела. Но тут открылась дверь, и вошла жена. Она улыбалась и выглядела посвежевшей и бодрой.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
– Хорошо. Ты знаешь, поспала, и голова прошла, и вообще всё как-то стало хорошо.
– Ну слава Богу. А я уж тут себя накрутил.
– Я слышала, ты куда-то звонил, кричал. Что случилось?
– Не бери в голову. Всё нормально. Так… текучка по работе. Давай пить чай!
– Давай. Поставь чайник.
Жена вышла, а он, воткнув кнопку электрочайника, открыл форточку и закурил.
– И чего это на меня сегодня нашло? Завел сам себя на ровном месте. Это всё эти дебилы… Ничего. Всё будет хорошо. А иначе и не может быть. А сейчас выпью чаю с медом… Или с коньяком? Или с медом? Нет, чай с медом и плюс бокал коньяка! Возьму какой-нибудь детектив, завалюсь на диван. И скажу Алисе, чтобы поставила шум моря… И всё будет хорошо. И маме обязательно вечером позвоню.
В кухню вошла жена:
– Милый, расскажи что-нибудь смешное! Люблю слушать, как ты рассказываешь.
– Да? Ну а что же рассказать? – он задумался на несколько секунд, улыбнулся и произнес: – Я тебе про Васю расскажу. Есть у меня такой рабочий. Дворник Вася. Я думаю, тебе понравится. Разливай чай. Достань мне, пожалуйста, бутылку коньяка и бокал. А я начинаю. Слушай. Вася – это тот ещё кадр…
И по мере наполнения воздуха чайными и коньячными парами, освещаясь заливистым смехом жены, в его голове таяло и исчезало всё тёмное и злое. Возвращались и раскладывались по полочкам юмор и сатира, сарказм и логика. Извилины пропитывались надеждой. Поднятая за день муть оседала на затворах. Конечно, она ещё не раз всплывёт, расшевелённая очередными идиотами, но сейчас она оседала. И обволакивало ощущение тепла и уюта.