Страница 14 из 20
Несколько сотрудников агентства сидели в холле у входа. Один из них, гражданский служащий Казуо Аримицу, выбежал на звук выстрела.
- Куда вы ему попали? - спросил он, увидев распростертого на земле Люшкова.
- Возможно, в грудь, - ответил растерянный Такеока. - Тогда он безнадежен, - сказал Аримицу, поднял револьвер и прикончил Люшкова вторым выстрелом в голову.
Капитан приказал завернуть труп в одеяло и отнести в подвал. Своим сотрудникам он приказал забыть о происшедшем.
В полночь 20 августа Такеока доложил Янагиде, что задание выполнено. Капитан предложил кремировать тело Люшкова. Для кремации требовалось свидетельство о смерти. Генерал позвонил в военный госпиталь и попросил, чтобы Такеоке без излишних вопросов выдали свидетельство о смерти одного из его подчиненных - сотрудника специального агентства. Около 5 часов утра, когда бумага была готова, тело Люшкова положили в гроб. За час до этого одна из кухарок утверждала, что слышала человеческие стоны, доносившиеся из подвала. Такеока изумился: "Я впервые слышу, чтобы человек не умер сразу же после двух пистолетных выстрелов в упор, один из которых - в голову". К вечеру 21-го труп был кремирован. В 2 часа дня 22-го урна с прахом была захоронена на одном из кладбищ Дайрена. А через два часа в городе высадились советские десантники.
В советском плену Такеоку допрашивали по поводу судьбы Люшкова. Капитан старался говорить поменьше, но только правду и отвечать только на те вопросы, которые ему задавали. Допрашивавшие знали, что перед ними - офицер разведки, возглавлявший специальное агентство в Дайрене. Примерно 26 ноября 1945 года Такеоку, которого к тому времени привезли в штаб Забайкальского фронта в Читу, впервые спросили о человеке по фамилии Малатов. Японский разведчик ответил, что такого не знает. Однако вскоре ему стало понятно, что смершевцам известно, что под этим псевдонимом скрывается Люшков, и что он в конце войны проживал в Дайрене в отеле "Огон" (с названием отеля, если верить Такеоке, русские ошиблись). И капитан решил расколоться, тем более что следователь точно наздал его, начальника специального агентства в Дайрене, его должность и служебные обязанности. Но для начала спросил, улыбаясь: "Если вы знаете так много, зачем вам надо меня допрашивать? Вы должны быть осведомлены о том, какая судьба постигла Люшкова. Мне нет нужды что-либо добавлять, не правда ли? " Советский офицер тоже улыбнулся: "Конечно, мы знаем все, но нам надо услышать эту историю непосредственно от вас. Расскажите нам ее без утайки".
Такеока поведал следователю о том, как ликвидировал Люшкова. Умолчал только о том, что добил его не он сам, а Аримицу. Следователь не поверил, что Такеока действительно застрелил перебежчика. Русские заподозрил и, что японская разведка помогла Генриху Самойловичу бежать. Капитана пытались подловить на деталях: просили описать мебель в резиденции Янагиды и во что был одет генерал вечером 20 августа. В конце допроса Такеоке показалось, что следователь ему поверил.
5 декабря 1945 года бывшего начальника Дайренского специального агентства доставил и в Москву. Здесь его допрашивал сам Абакумов. Он обвинил Такеоку в неискренности. Капитан спросил, что тот имеет в виду, - оказалось, что чекисты знают: добивал Люшкова кто-то другой. Выяснилось, что Аримицу тоже был допрошен и признался, что второй выстрел произвел именно он. Такеока стал оправдываться, что хотел только подчеркнуть: всю ответственность за убийство перебежчика взял на себя как старший начальник и потому не упоминал своего подчиненного. Он полагал: Москве важно знать, жив Люшков или мертв, а не то, выстрелили ли в него один или два раза. Абакумов раздраженно заметил: "Что важно, а что нет - решать Советскому правительству, а не вам".
Год Такеока провел в тюрьме на Лубянке. В августе 1946 года капитан был вызван свидетелем на процесс по делу бывшего атамана Забайкальского казачьего войска Григория Михайловича Семенова, которого судил военный трибунал. С атаманом начальник Дайренского спецагентства работал весь последний год войны. Семенов жил на даче под Дайреном и активно сотрудничал с японской разведкой. Он, например, участвовал в создании военных формирований белой эмиграции на случай советско-японской войны. Правда, когда война все-таки началась, эти проекты так и не был и реализованы из-за скоротечности боевых действий и явно безнадежного положения Японии.
На следующий день после скорого суда Семенова повесили.
Затем Такеока сидел два года в Лефортовской тюрьме. В июне 1948 года ему дали 25 лет тюрьмы за его профессиональную деятельность - шпионаж против Советского Союза. Такеоку перевели во Владимирскую тюрьму, где почему-то содержали отдельно от других японских пленных. Его не били, не пытали и даже, в отличие от других пленных японских офицеров, не заставляли работать. А ведь к офицерам разведки Квантунской армии в СССР относились особенно плохо. Так, лишь около 20 выпускников разведшколы в Накано, в том числе и Такеока, вернулись из советского плена, да и то в последней партии репатриированных. В феврале 1956-го, незадолго до отъезда из СССР, ему посчастливилось встретиться с полковником Асадой Сабуро, предшественником Ямашиты на посту начальника Харбинского специального агентства. Именно Асада был одним из инициаторов последней командировки Люшкова в Маньчжурию, однако еще до его прибытия был перемещен на другой пост. Теперь капитан рассказал полковнику, как ликвидировал Люшкова, и Асада одобрил его действия.
По возвращении в Японию Такеока молчал вплоть до 1979 года, когда уже после публикации книги Хиямы о несостоявшихся покушениях на Сталина поведал журналисту газеты "Сюкан асахи" Кавагати Нобокжи о том, как убил высокопоставленного советского перебежчика. Последний свою статью, основанную на беседах с Такеокой, озаглавил очень броско " Последние моменты жизни генерала Люшкова - главного героя плана убийства Сталина". Логика была проста: раз перебежчик был причастен к плану убийства Сталина - значит, был резон не допустить того, чтобы он попал в руки СМЕРШ.