Страница 52 из 107
- Слушай, ты! – Лигерэль внезапно обернулась, она повысила голос и стиснула зубы, чтобы не раскричаться громче. – Ты можешь не шуметь так, будто тут отряд конных рыцарей скачет? Если не умеешь ходить тихо, сидел бы внизу, а ещё лучше в своём шатре! Или в людской столице! От тебя одни неприятности!
Упрёк на счёт несоблюдения тишины был справедлив, но Литей больше не собирался молчать:
- Меня тоже твоё присутствие не радует, но я помалкиваю! Чего ты ко мне цепляешься? Сама в своих неприятностях виновата! Я на тебя с мечом не кидался!
- Да, иди ты! Умник! – в сердцах воскликнула Лигерэль. - Сегодня я тебя ещё до вечера дотерплю, но впредь будь добр, держись от меня подальше и попроси Великого князя нас больше в один дозор не ставить! Тебя он послушает. Понял, ты – тупой, неуклюжий динэ?
- Сама проси, змея! – не остался в долгу Литей. – … Стой, Лигерэль!
Но она уже шагнула туда, куда шагать не следовало.
Конечно, Сальяда была ловкой и шустрой, и очень осторожной, но не теперь, когда её вновь обуял гнев. Камни с грохотом посыпались вниз, Лигерэль беспомощно взмахнула руками, пытаясь сохранить равновесие и, вскрикнув коротко, сорвалась вниз. У Литея дыхание перехватило. Может, мысленно он и готов был порвать эту стервозную эльфийку на тысячу маленьких соколиц, но нет, всё-таки он не желал ей зла. Дарген подбежал к краю, упал на живот, свесился вниз и, наконец, увидел Лигерэль. Она была жива и упала не очень страшно, по крайней мере, ей ещё можно было лететь и лететь, а пока она цеплялась, как паучок, за чуть заметный выступ на скале. Изодранные в кровь пальцы норовили соскользнуть.
- Эй, держись, Соколица! А ещё лучше, взлетай! Я сейчас что-нибудь придумаю! – крикнул Литей, сам удивился, что даже голос не дрогнул, хотя руки дрожали от волнения.
Нужно что-то делать, причём срочно, ведь через миг она может сдаться, разжать онемевшие от боли пальцы, и тогда уже никакая эльфийская магия не поможет и с камней не соскребёт. Литей, напряжённый до предела, внимательно оглядел склон: если пройти чуть левее, потом перепрыгнуть через щель и вернуться вот сюда, немного назад, можно будет дотянуться до неё. Наверное…
Парень действовал незамедлительно, не оставляя себе времени на раздумья и сомнения. Осторожно, чтобы и самому не сорваться, он прокрался по скале, опустился на одно колено, протянул руку – не достал (ещё на длину ладони надо придвинуться, а дальше никак!).
- Лигерэль! Попробуй достать меня! – взмолился он. Потом хмыкнул невесело: - У тебя это обычно хорошо получается!
Она цеплялась одной рукой за камень, потянулась другой, застонала от боли и бессильной ярости на саму себя:
- Не могу! Никак не могу!
- Ну, давай! Ты же сильная, ты ловкая! Чуть-чуть подтянись! Не лишай меня удовольствия поругаться с тобой ещё раз!
Лигерэль стиснула зубы (может, ей придал сил последний аргумент Литея?), взвыла, подтянулась так, что вены на руках вздулись, зашаркала ногами по скале и изловчилась- таки ухватиться за Литея. Теперь уже он выдернул её легко, без усилия. Схватил крепко и, придерживая обессилевшую, еле державшуюся на ногах девушку, выволок наверх. И только когда они отползли достаточно далеко от края, позволил себе сесть на землю и расслабиться. Лигерэль стирала кровь с разбитых ладоней и пыталась изо всех сил изобразить, что ей было нисколько не страшно. Он вдруг рассмеялся весело, легко и вовсе беззлобно, глядя на неё.
Сальяда поднялась:
- Благодарю, конечно! Но, если ты думаешь, что я теперь перед тобой извиняться буду и прощения просить, то зря не надейся!
Она возвращалась к привычному облику Лигерэли – высокая, сильная, дерзкая, гордая. И Орлёнок из Даргкара поспешил встать на ноги, чтобы не взирать на неё снизу вверх.
- Идём! – велела Соколица.
Но тут же, вскрикнув, пошатнулась и упала, как подкошенная – из её ноги чуть повыше колена торчало оперение стрелы. Рука Сальяды молниеносно дёрнулась к луку, но слегка шепелявый голос за спиной Литея холодно предостерёг:
- Нет, нет, нет! Даже не пытайся это сделать! Одно движение и тебе конец, цыпочка!
Дарген медленно обернулся, очень медленно, чтобы случайно не спровоцировать врага. Прямо за его спиной стоял высокий, обвешанный с головы до ног оружием, словно торговец на ярмарке, воин лет сорока. В том, что это был воин, а не крестьянин или охотник, сомневаться не приходилось. В руках у него был заряженный арбалет, метивший в застывшую, стоя на коленях, эльфийку, но при желании его ложе могло упереться в грудь Литею. Ещё один – бородатый, широкоплечий, но приземистый мужичок – отбросил прочь лук и вынул из ножен тяжёлый, двуручный рыцарский меч, подошёл ближе и встал между Литеем и Сальядой. Литей отметил про себя, что оружие его не слишком годилось для пешего воина, но тяга к двуручникам была присуща многим знакомым Литея – это была дань моде и попытка показать себя героем, силачом, словом порисоваться, привлечь внимание. Впрочем, не стоило опускать и возможность того, что незнакомец ещё недавно восседал на лошади, а рубить с седла таким мечом было куда удобнее, чем коротким и лёгким клинком. Расстояние между Литеем и бородачом было небольшим, а в спину дышал арбалетчик.