Страница 4 из 107
– Это судьба дала мне этот дар, и ты здесь ни при чём, фато[1]. К тому же, как ты говорил, и в роду мамы пророки были. Хоть сама она и не умела предсказывать. Но мать её, княгиня Лаяна, да и легендарная пророчица Алагианна тоже… Быть может, вот в чём причина моих видений. Элинэль сгорела, как падающая звезда, и все видения её достались мне. Её и мои собственные – это слишком много!
– Ты всё ещё тоскуешь по ней? – тихо спросил князь.
– Нет, я не тоскую, хоть и вспоминаю о ней с печалью. Я помню её хуже, чем мне бы того хотелось. А вот ты, отец, всё так же страдаешь, хоть и минуло уже столько лет с тех пор, как она ушла. Я вижу, и это ранит моё сердце! Иногда я злюсь на неё. Зачем она ушла так рано? Почему оставила нас? Неужто ещё не могла побыть с нами? Мне кажется, что всё началось с неё, с мамы. Ушла Элинэль, а следом за ней и другие эльфы. Если уж сама Великая княгиня сдалась и сбежала за Море, что удержит остальных. И началось!
– Ты не понимаешь ещё ничего, данно[2]! Нельзя противостоять Зову Моря! – резко сказал Эктавиан.
– Ты всегда её оправдывал, – печально молвила Экталана, – но я не могу оправдать её. Разве она была единственной, кто познал тоску? Разве ты не страдал все эти годы от разлуки? Ты тоже знаешь, как призывно кричат чайки, как зовут волны, набегая на белый песок. Разве мало ты потерял за эти годы? Ты видел, как тает твой народ! Сколькие ушли вслед за нею, за Элинэль: Орен, Лиадран, твои родители, Нэя, Наяран, Риана, Агель, и многие-многие другие. Разве не желал ты уйти вслед за ними, но ты всё ещё здесь. Хотя ныне времена так темны, что много сил надо, чтобы не отчаяться.
– Мне был не нужен Благословенный Край, – ответил князь. – Ты – моё Море, Экталана! И я должен быть с тобой и моим народом!
– У неё тоже была я, и её народ, но она ушла! – возразила Экталана.
– Она не была сильной, как ты, – спокойно начал эльф. – Она не умела бороться с отчаянием, и велико было её разочарование. Рухнуло то, во что верила Элинэль. Она верила в единство эльфов и людей; верила, что никакое зло не коснётся нас больше после Великой Битвы и гибели чародея Катараса и Каргионы.
– Расскажи мне, отец, что случилось, почему мама ушла? – попросила примирительно княжна. – Я ещё мала была и не осознавала толком, что случилось. Я помню, её кто-то ранил… Но ты ведь её исцелил. Так почему же? Что стало причиной? Я никогда не спрашивала тебя об этом, отец. Знала, тебе горько вспоминать. Но теперь пришло время говорить начистоту.
– Ладно, – просто сказал Эктавиан и привалился к стволу дерева. – Тебе было тогда три года. Ещё сохранялся мир в Лейндейле, пришедший после Великой Битвы. Тогда, в годы ещё до твоего рождения, Элдинэ были желанными гостями и за пределами Элтлантиса. И ничто не предвещало грозу. Хотя сердце моё чувствовало, как хрупко и слабо это спокойствие, словно затишье перед бурей. Великий союз эльфов и людей, купленный ценой рек пролитой крови, ещё не был забит. Люди были частыми гостями Эльфийской Долины, а сам наш лес много больше, чем ныне. Элинэль любила гостей, любила родичей королевы Мары. О, моя прекрасная нежная Элинэль, как она любила свою подругу Дарьяну – правнучку Калахая Ринай, королеву Брелистона, и её мужа Глена. У них ещё был сын – Дарген Литей… Помнишь их?
– Смутно, – ответила княжна, – помню мальчишку… Он был совсем маленький и глупый. Я не знала, как с ним играть.
– На самом деле, он почти ровесник тебе, младше лишь на год, – усмехнулся Эктавиан, – просто эльфийские дети растут быстрее. Ему тогда было два года. Дарьяна и Глен ехали из Мангара и посетили Элтлантис. Они позвали Элинэль с собой погостить в Брелистоне, а заодно заехать в Ринайград, повидаться с Марой, Лиарином и Киралейном. Элинэль, разумеется, не смогла отказаться.
Я проводил их с лёгким сердцем. Дар пророчества во мне предательски молчал. Почему-то видения приходят, когда они меньше всего нужны… Они не успели уехать далеко. На Южном пути рядом с Малудушем на них напали западные разбойники. В то время правители не брали с собой больших отрядов для охраны – они не верили, будто что-то может угрожать им в собственных землях.
Прежде, чем солдаты опомнились от неожиданности и отразили атаку, госпожа Дарьяна и Глен были убиты, Элинэль очень серьёзно ранена, как и многие из стражей, по счастливой случайности уцелел лишь мальчик. Солдаты увезли мою госпожу в Ринайград. Там Эрсель и Лиарин исцелили её рану, но не душу.
Маленького Даргена, наследника Брелистона, королева Мара оставила у себя, в столице, воспитывая как сына.
Элинэль вскоре вернулась в Элтлантис, но это была уже совсем другая женщина, а не моя прекрасная, жизнерадостная жена. Я пытался исцелить её. Но душа её оставалась нема. Не только боль потери любимой подруги жгла её сердце – она привыкла к краткому веку смертных. Но в день, когда её пронзила человеческая стрела, она поняла, что мир, пришедший после войны с Каран Геланом, великий и прочный мир, единство двух рас – не более, чем иллюзия!
Элинэль осознала, что, по большому счету, мы не победили в той войне, не сумели искоренить зло, ибо оно живо в душах людей, и бороться с ним бесполезно. И все жертвы, принесённые той гибельной войне, напрасны, даже жизнь её отца. Разочарование постигло её, великое разочарование…
И она уже не смогла преодолеть тоску, тоску по лучшему миру, где нет места злу и разрушению, её манил Благословенный Край. И даже глядя на тебя, она уже не улыбалось прежней горделивой и ласковой улыбкой. Мир померк для неё. И она ушла, хоть ей тоже было больно расставаться с тобой и со мной. Я не смог её остановить.