Страница 27 из 29
Мать Анархия насобирала ягод калины, сделала настой.
-- Лежи неподвижно и пей, пока назад не полезет.
Три дня отпаивала страдалицу, пока той не полегчало. Заодно той же калиной избавила от колик в животе старого бомжа с острым колитом.
-- Не жри всякую гадость.
-- Так ведь что найдем, то и в рот тянем.
-- Овсянку покупай. На овсянке не разоришься.
И потянулись к ней болящие и страждущие аж из пригородных деревень:
-- Дай травки, знахарка! Животом маюсь.
-- Голова болит, аж раскалывается! Заговори боль, шептуха.
-- Отвадь пьяного беса от моего мужика, матушка святая страстотерпица!
И до того одолели со своими бредовыми приставаниями, что Матери Анархии пришлось на свалке макулатуры раскопать себе пару траволечебников с картинками, чтобы постичь секреты народной фитотерапии, о которой у нее, городской по рождению, было только смутное представление.
И пошло-поехало -- вербейник для заживления ран, а также в качестве противовоспалительного, поливитаминного, противосудорожного, желчегонного, антисептического и противоаллергического средства.
Теперь она знала, что настои багульника оказывают спазмолитическое, отхаркивающее, потогонное, мочегонное, дезинфицирующее, раздражающее, успокаивающее и наркотическое действие, расширяют сосуды и снижают кровяное давление.
Душица -- отхаркивающее средство при болезнях дыхательных путей.
От сердца -- настой боярышника, шиповника, калины, корней валерианы и цикория, а еще пустырника.
От язвы -- настой корневища аира.
От повышенного давления -- настои сушеницы, пустырника, валерианы, адониса и много чего такого прочего.
Глистогонное средство для детишек делала из чеснока, тыквенных семечек, да еще ставила клизмы из отвара полыни.
С годами пришли знания и опыт. Очищают печень чаще всего одуванчиком. Болезни почек и мочевого пузыря лечит лист толокнянки. Чай для укрепления нервов делают из шишек хмеля, зверобоя и цветков липы.
И если бы только одна фитотерапия. Однажды два дюжих деревенских мужика принесли на руках бесноватую -- едва удержали. Она плевалась, кусалась, царапалась и так сочно материлась, что бывалые матерщинники-бомжи только смущенно посмеивались и отводили глаза:
-- Во загибает, стерва!
Мать Анархия положила ей на лоб затертую бумажную иконку и свои костлявые пальцы, которые бесноватая пыталась укусить:
-- Не вынашивай в себе беса, тебе еще детей вынашивать!.. А ты, нечистый, выдь из нее и ступай, откуда пришел!
У больной приключилась истерика с фонтанирующей рвотой, от которой она задохнулась бы, если бы Мать Анархия не положила ее животом на свое костлявое колено, потом резко откинула навзничь. И так вот все-таки откачала бесноватую.
Мать Анархию стали сильней побаиваться, а затем и так бояться, что стали ею детей пугать.
<p>
* * *</p>
Все бы хорошо, да отыскался православный изувер из расстриг-семинаристов, который сколотил на брэнде "Мать Анархия -- целительница" не только деревянную часовенку с бумажными иконами, но и неплохой бизнес. Рекламными изданиями он не воспользовался, но через "калик перехожих", странников-бродяг, что кормятся по монастырям и храмам, запустил такую рекламу для Матери Анархии, что у часовенки рядом с ее помятым вагоном, всегда толпились с приношением суеверные почитатели чудес.
Поговаривали, что вся сила ее была в том, что у нее висела на гайтане иконка чудотворная, не гляди, что вся истертая, зато мироточит, почитай, каждый год. Вот эту-то то иконку чудотворную Мать Анархия прикладывала ко лбу всякого страждущего.
Но это были все еще лишь первые приступки к массивному фундаменту для устного памятника народной исцелительницы-заступницы, которая всю жизнь свою положила за здравие людское.
Славу целительницы она честно заработала трудом и учением, а вот слава заступницы народной пришла к ней неожиданно, как неожиданно появились бульдозеры для сноса бомжовских хибарок, которых понастроили тут уже изрядно. Только вместо громил на этот раз для боевого охранения бульдозера был придан настоящий спецназ в шлемах, бронежилетах, с щитами и дубинками.
Мать Анархия с походной палкой вышла на спецназ и только лишь глянула своим мертвящим взглядом на строй рыцарей в полицейских латах, не проронив ни слова. Великое стояние на свалке продолжалось всего пять минут. Потом спецназовцы лениво опустили щиты и дубинки, сняли шлемы и нестройной толпой побрели назад к своей машине.
-- Чудо!
-- Какое там чудо! Она их просто загипнотизировала.
Сколько ни кричал смуглый до черноты курчавый толстяк, очевидно, новый хозяин земельного участка за городом, омоновцы снялись и уехали восвояси. За ними потянулись назад и бульдозеры.
После этого случая за Матерью Анархией, стали заезжать какие-то леваки и "зеленые" активисты.
-- Не поеду, -- отказывалась бабка. -- Умерла я для вашего мира.
Активисты витиевато разглагольствовали перед ней об активной жизненной позиции, борьбе за права и свободы, но Мать Анархия была непреклонна.
-- И ваш мир умер для меня.