Месть Самурая

Оплеуха заставила Валерию умолкнуть. Ахнув, она провела языком по губам и ощутила вкус крови.

– Мама! – раздался голосок дочери. – Папа! Что вы делаете? Как только вам не стыдно!

Первым нашелся Валерий.

– Мы шутим, Вика, – сказал он хрипло. – Балуемся. Иди к себе и ложись спать. У нас все хорошо.

Дочка повернулась к Валерии:

– Мама?

Та заставила себя улыбнуться:

– Не волнуйся, Викуся. Все хорошо, правда. Спи.

– Вы все врете! Оба! Видеть вас не хочу!

Девочка выбежала из спальни, хлопнув дверью. Валерий сверкнул глазами на Валерию и сказал:

– Видишь, что ты натворила? Убить тебя мало! Не смей больше травмировать ребенка.

– Я? Я травмирую?

– Ну не я же. – Валерий лег и натянул одеяло на голову. – Отвяжись от меня. Завтра поговорим. Спать хочу.

– Спи, спи, – процедила Валерия.

И добавила мысленно:

«Вечным сном».

Что было, конечно, перебором.

Глава пятая

Предостережения и угрозы

Все знают, что такое похмелье и каким тяжелым оно бывает, но у всех оно проходит по-разному. Одни страдают от головных болей, другие мучаются животом, третьи испытывают необъяснимую тревогу или даже панический страх. Бывают такие, кому мерещатся всякие гадости, а иных тянет поскорее опохмелиться, чтобы вырваться из суровой действительности в мир праздничной эйфории.

Валерий Русанов в этом плане был счастливым человеком. Перебрав, он мог испытывать небольшое давление в висках или сухость в горле, но не более того. Его не мутило, не лихорадило, ничего подобного. Пробудившись, он подправил бороду на слегка подпухшем лице, принял контрастный душ и сел завтракать.

Валерия и Вика уже сидели за столом, он пожелал им доброго утра и приятного аппетита, после чего принялся чистить верхушку яйца всмятку.

– Каша где? – спросил он, не глядя на Валерию.

Он придал голосу некоторую грубость, давая понять, что ни в чем не раскаивается и не собирается каяться. Семейные отношения ничем не отличаются от деловых. Тот, кто показывает слабину, вынужден уступать. Свою волю навязывает сильный. Действуй решительно и добивайся своего любой ценой. Никого не жалей, потому что тебя никто не пожалеет.

– Каша в кастрюле, – ответила Валерия после довольно длительной паузы, которая понадобилась ей для выражения недовольства.

– Можешь накладывать, пусть остывает.

Он придвинул к ней тарелку. Она вскинула голову.

– Сам наложишь. Я тебе не прислуга.

Виктория внимательно посмотрела на мать и перестала жевать.

– Иными словами, – произнес Валерий размеренно, – ты отказываешься от исполнения своих супружеских обязанностей?

– Отказываюсь, – подтвердила Валерия. – Тебе объяснить почему?

Оба посмотрели на притихшую дочь.

– Не надо, – сказал он. – Лучше я тебе кое-что объясню. Вам обоим. Чтобы не осталось недопонимания. Внесу ясность.

– Вноси, – кивнула она.

Валерий обратился не к ней, а к дочери.

– Вика, – начал он, – мама на меня сердится, как видишь. А вот я на нее – нет. Однако это не означает, что твой папа будет сносить обиды молча. – Он перевел взгляд на Валерию. – У меня достаточно денег, чтобы нанять адвоката, лучшего. И достаточно воли, чтобы расстаться с той, которая меня не любит, не ценит и не уважает. Как думаешь, кому из нас будет доверено воспитание дочери, если дело дойдет до суда? Кто заберет дом, машины, имущество, сбережения? Ты чем-то недовольна, Валя? Что ж, флаг тебе в руки. Начинай войну. Только не думаю, что ты ее выиграешь. Ты и сама это знаешь. Останешься у разбитого корыта. Без дочери и без гроша за душой.

– Папа! – не выдержала Виктория. – Мама! Вы что, разводиться надумали?

Губы Валерия сложились в тонкую улыбку.

– Нет, доченька. Мама еще немного подуется и перестанет. Правда, Валюша?

– Я тебе не Валюша, сколько раз говорить! – вскипела Валерия.

Это был единственный способ дать выход гневу, сжигавшему ее изнутри. Она не собиралась терять дочь и оставаться с голым задом и без крыши над головой. Однако и мириться с изменами мужа она не собиралась тоже. Ей требовалось время, чтобы выбрать правильную линию поведения. В настоящий момент этой линии не было. Валерии нужна была пауза, и она ее взяла, сердито набросав кашу в тарелку мужа.

– Спасибо, – поблагодарил он со смиренным видом, как будто только что не угрожал пустить ее по миру.

– Вы помирились? – обрадовалась Вика.

– Мы и не ссорились. – Валерий погладил ее по голове. – Обычное недоразумение. Теперь все позади. Доедай скорее и собирайся. Сегодня я отвезу тебя в школу.

– Ты? Ура!

Валерия почувствовала себя преданной, униженной и раздавленной. Отметив это про себя, Валерий с удовольствием съел кашу и покинул кухню победителем.

По дороге он болтал с Викторией о всякой всячине и обстоятельно отвечал на все ее вопросы. Этим утром ему было особенно приятно играть роль мудрого, доброго и всезнающего отца. Вика была оживлена и посвятила его в некоторые свои девичьи секреты.

Высадив ее напротив школы, он все еще улыбался, когда на переднее сиденье самовольно уселся незнакомый молодой человек, да еще к тому же открыл заднюю дверь для своего товарища.

– В чем дело? – возмутился Валерий по инерции.

Это был лишний и абсолютно бессмысленный вопрос. Он понял, в чем дело, как только получил локтем под ребра, когда попытался вытолкать устроившегося рядом незнакомца. На смену негодованию пришел липкий, обессиливающий страх. Дело было в карточном долге, достигшем уже четверти миллиона долларов. Сумма выросла почти наполовину несколько дней назад, когда Валерий Русанов попытался отыграться. Тогда не получилось, но он успокаивал себя тем, что казино подпольное, а значит, владельцу невыгодно светиться, привлекая к себе внимание.

– Карену нужны его деньги, – пояснил молодой человек, расположившийся рядом.

– Он говорил, что кредит неограничен, – возразил Валерий.

– Теперь ограничен, – сказал сидящий сзади. – Лафа кончилась. Платить пора.

– У меня нет таких денег!

– Кого гнетет чужое горе? Карен дает тебе три дня. Если за это время не заплатишь, мы заберем твою жену и дочь. Дальше продолжать?

Валерий выглянул в окно, ища фигурку Виктории, но она уже смешалась с другими школьниками у входа.

– Я сегодня заеду и переговорю с Кареном, – пообещал он.

Сидящий сзади отвесил ему подзатыльник.

– Кто ты такой, чтобы возражать, а? Карен не хочет с тобой говорить, он хочет бабки получить.

Парень на переднем сиденье протянул Валерию мобильник и предложил:

– Послушай, что тебе женушка твоя скажет. Может, тогда посговорчивее станешь.

Похолодевший с головы до ног, Валерий услышал в телефоне голос, принадлежавший Валерии.

– У нас гости. Я их не знаю, и они мне не нравятся. Сделай так, чтобы они убрались.

Она пыталась бодриться, но это у нее плохо получалось.

– Успокойся, – сказал ей он. – Я все улажу.

Его голос тоже дрожал, но уже не только от испуга. Страх сменился яростью и желанием отомстить тем, кто довел его до такого состояния.

– Пусть мою жену отпустят, – потребовал он, отведя мобильник от уха. – Она здесь ни при чем.

– Радуйся, что девчонку не взяли, – сказали ему.

Валерия услышала эту реплику.

– Если что-нибудь случится… – закричала она. – Если что-нибудь случится с нашей дочерью…

– Успокойся, – повторил Валерий. – Ничего ни с кем не случится.

– Правильно мыслишь, – одобрительно кивнул молодой человек, забирая телефон. – Я так понял, что ты собираешься расплатиться.

– Собираюсь, – буркнул Валерий.

– Когда и где?

– Пусть Карен позвонит. Я ему все скажу. И деньги отдам тоже ему. Лично.

Парни пытались что-то возражать, но Валерий был непреклонен. Решение было принято, отступать было некуда. Поняв, что сдвинуть его с занятой позиции не удастся, вымогатели отступились.

Глава шестая

Страх и ненависть

Оставшись дома одна, Валерия взглянула на часы и решила сделать быструю уборку. Лучше опоздать на работу минут на двадцать, чем наводить порядок вечером, по возвращении домой.