Зеленая тетрадь

Господи, ну а кто же ещё-то? Я кивнула в ответ, хотя вряд ли она могла меня видеть. Сбросила порядком измучившие за день туфли на каблуках и, не без труда нагнувшись, помассировала ступни. Сегодня пришлось как следует побегать по офису – такое ощущение, что Змеюка специально поставила своей целью вымотать меня, чтобы я не выдержала и сама написала заявление об уходе.

– Что-то ответа не слышу, – проворчала моя любящая мать, выходя в прихожую.

– Я устала, не хочется говорить, – вздохнула я.

– И от чего же ты так устала? Весь день, что на работе, что дома, за компьютером сидишь да кофе с конфетами и пирожными гоняешь, – послышалось в ответ. – Посмотри, как тебя разнесло! Скоро в дверях будешь застревать!

– Слушай, ну хватит уже, сколько можно…

В надежде, что на этом разговор прекратится, я направилась в большую комнату, служившую одновременно и гостиной, и моей спальней. Но мать явно не собиралась оставлять меня в покое и двинулась следом. Стояла рядом, наблюдая, как я переодеваюсь, и комментировала:

– Ох, Катька, Катька! Ну как так можно?! Сорока ещё нет, а какой живот наела. И чего ж удивляться, что такую толстуху никто замуж не берёт!

Что-то сегодня мать особенно быстро завелась. Видимо, подготовилась заранее. Делать-то ей нечего, сидит дома, телевизор смотрит и ждёт моего прихода, подбирает слова, чтобы вылить всё на меня, когда я наконец притащусь с работы. Раньше я сильно обижалась на неё за этот вечный бубнёж, но потом почитала в интернете статьи о её болезни, и всё стало на свои места. Оказывается, плохая работа эндокринной системы всегда влияет на психику, и здесь ничего не поделаешь. А у матери с молодости проблемы с щитовидкой, она чуть ли не с двадцати лет сидит на искусственных гормонах. Неудивительно, что отец сбежал ещё до моего рождения и навсегда вычеркнул из своей жизни её, а заодно и меня. И хоть я и злилась на отца, которого не видела даже на фото, потому что мать уничтожила все снимки, но в чём-то его понимала – не иначе мужику доставалось не меньше, чем мне.

Подруга Ирка Звонарёва уже давно уговаривала меня съехать от матери и снимать квартиру, но как её снимешь – с моей-то нищенской зарплатой! Так уж вышло, что и с профессией мне в жизни не повезло так же, как и с внешностью. Мать, всю жизнь проработавшая бухгалтером, настаивала, чтобы и я получила экономическое образование, и мне пришлось подчиниться, хотя никогда не считала математику своей стихией. В школе отметки у меня были неважные, так что о поступлении на бюджет нечего было и думать. Впрочем, мать это предвидела и много лет откладывала деньги мне на учёбу, из-за чего нам приходилось отказывать себе во всём остальном. Кто ж знал, что это проклятое экономическое образование в итоге никому не сдастся! Мы выбрали коммерческий вуз с громким названием «международный университет», казавшийся солидным заведением, поскольку его реклама в то время висела на всех столбах и даже шла по телевизору. Поступить оказалось на удивление легко, и то, что учили в универе, мягко говоря, неважно, меня, признаюсь, тогда не насторожило, а даже радовало – не нужно было напрягаться. Тем больнее стало разочарование: по окончании оказалось, что мой диплом бесполезен и нигде не котируется, как и другие, якобы международные, дипломы многих «университетов» и «академий» с пафосными названиями. Не прошло и нескольких лет после моего выпуска, как все эти вузы исчезли, не пройдя аккредитацию, так же быстро, как и появились, и признаваться в том, что ты окончила один из них, стало даже неловко. Так что ни о какой карьере экономиста для меня не могло быть и речи. Помыкавшись в поисках работы больше года, я наконец устроилась, секретарём в одно из подразделений фирмы, занимавшейся производством кондитерских изделий, где и проработала четырнадцать лет, аккурат до сегодняшнего дня. Раньше, если не считать маленькой зарплаты и дороги через всю Москву, отнимающей каждый день два с лишком часа моей и так не слишком радужной жизни, всё остальное там раньше было ещё более или менее терпимо. Но именно было раньше – до смены руководства и появления Змеюки Подколодовны…

– Катерина, ты что, оглохла? – вывел меня из задумчивости голос матери.

– Извини, – встрепенулась я. – Что ты говоришь?

– Есть, говорю, хочешь?

– Хочу.

– Ну, конечно, когда ты отказывалась… – пробормотала мать, удаляясь на кухню. А я, отвернувшись, вытерла тыльной стороной ладони выступившие от обиды слёзы. Ещё не хватало, чтобы меня попрекали куском в собственном доме! Пусть оклад у меня и небольшой, но на продукты я всё-таки зарабатываю. И даже на кофе остаётся, пусть и не столько, сколько хотелось бы.

– Что ты там застряла? – снова послышался голос матери. – Ужинать мы в следующем веке будем?

Я высморкалась, натянула футболку и потащилась на кухню.

На ужин, конечно же, опять была рыба на пару и тушёные овощи. А так хотелось после сегодняшнего мерзкого дня на работе побаловать себя чем-нибудь вкусненьким, хотя бы жареной картошкой или курицей… Ладно, ничего, перетерплю, не привыкать. И подожду до завтра. Завтра суббота, мы с Иркой ещё на той неделе договорились погулять в парке Горького, а вечером поужинаем в каком-нибудь кафе. И там я уж точно не буду давиться этой безвкусной преснятиной.

– В поликлинику, конечно, опять не сходила? – поинтересовалась мать, складывая в раковину опустевшие тарелки. – Тебе давно уже пора щитовидку проверить.

Опять двадцать пять.

– Слушай, ну сколько можно? Я же её только год назад проверяла.

– Всё равно проверь.

– Да нет никакой необходимости делать это так часто! – Не удержавшись, я повысила голос. – Ты прекрасно знаешь, что твоя болезнь не генетическая, по наследству не передаётся.

И мысленно добавила: «В отличие от невезения». Да, приходится признать горькую правду – не только я у мамы неудачница.

– Знаю, но провериться всё равно не помешает. – Мать упрямо стояла на своём.

– Ладно, – буркнула я, иначе этот разговор мог растянуться на весь вечер, и подошла к кофемашине, кредит за которую выплатила только в прошлом году. Мать, разумеется, не могла оставить это без комментариев.

– Ну вот, опять наглотаешься этого своего кофе на ночь и до утра в этом своём дурацком интернете просидишь, – завела она свою шарманку, но у меня уже не было сил реагировать. Меня ждало свидание с нежным и романтичным кофе флет уайт – единственный доступный мне уже много лет вариант свиданий.

Утро субботы выдалось солнечным, как, собственно, и должно быть в апреле. Отличная погода, предвкушение встречи с подругой и особенно удавшиеся матери сырники с малиновым вареньем на завтрак подняли настроение на уровень «жизнь не так уж и плоха». Как же жаль, что подобные светлые моменты случаются столь редко…

– Ты, надеюсь, не на весь день? – осведомилась мать, наблюдая, как я поправляю юбку у зеркала в коридоре.

– Как получится. Мы хотели ещё в кафе посидеть.

– Ну вот… А я-то собралась на ужин драников нажарить, ты же любишь. – Похоже, она чувствовала себя виноватой, что вчера весь вечер выносила мне мозг, и хотела таким образом подлизаться.

– Ничего страшного, нажаришь завтра, – отрезала я и, чтобы смягчить жёсткость своих слов, добавила: – Я тебе помогу, картошку почищу.

Мать в ответ вдохнула так, точно я уходила не на прогулку, а по меньшей мере на войну, и поинтересовалась:

– Ты опять с Иркой, что ли?

– А с кем же ещё?

– Ну иди, иди, – милостиво разрешила она. – Может, наконец-то познакомишься с кем-нибудь. Ирка эта твоя мужиков как перчатки меняет, хоть бы пример с неё брала, что ли…

Что у матери всегда получается лучше всего, так это свести любой разговор к моей личной жизни, вернее, к её полному отсутствию. Талант просто. Вот и сейчас, пока я причёсывалась и красилась, она стояла рядом и бубнила:

– А то ведь так всю жизнь и просидишь одна… Тебе уже под сорок, когда замуж-то выходить? В пятьдесят, что ли, когда рожать уже поздно будет?