Склонность к дождю

— Нет.

— Сорок миллионов! — бабушка усмехнулась. — Я тут затосковала без новых ролей и думаю — эх, поменяюсь на квартиру в доме попроще, пусть мне антрепризный спектакль поставят! Знаешь, даже в соседнем доме квартиры дешевле. Наш-то, генеральский, престижный! Сунулась в документы, и вспомнила, что собственник-то — ты! Дед всё-таки молодец! Знал, кого лучше хозяйкой оставить. И знал, что с тобой мне будет безопасно. Ты же можешь меня выгнать, кстати! Я здесь так, на птичьих правах, милостью твоей прописана.

— Ну что ты, бабушка!

Елена Петровна, удовлетворённая, кивнула.

— И, надеюсь, жизнь моя не изменится никак!

— Не изменится.

Голос бабушки снова приобрел повелительные нотки, и обычная дистанция вернулась.

— Ко мне приходят гости: коллеги и друзья. Тебе, Софья, общаться с ними не нужно. При случайных столкновениях здоровайся, конечно, но не больше. Общение это тебе ни к чему, артисты эти начнут за тобой ухаживать, но не нужны они для семейной жизни. Кстати, тебе пора личную жизнь устраивать, ты правильно сделала, что от матери ушла, совсем она тебя заездила. Но личную жизнь в этой квартире не устраивай! Поищи состоятельного мужчину. Вообще, давай жить так, чтобы не мешать мне! Договорились?

— Договорились.

— Знаешь, мне предложили роль в новом спектакле! Будто помог кто-то, когда я вспомнила, что квартира-то твоя! Поэтому я буду погружена в образ. Со мной можешь даже не здороваться. Хорошо?

— Хорошо.

— Я сама буду начинать разговор.

— Хорошо… — Софье с трудом удавалось скрывать изумление.

— И ещё. Когда твоя мать заявится выяснять вопрос об этой квартире, ты, будь добра, не выходи из кабинета. Я сама с ней разберусь. И дверь ей не открывай, а ключей у неё нет. Ключи я тебе отдала, когда дед умер. Они, кстати, при тебе?

— Да. Я их не вынимаю из сумочки, как…

— Да, как я и просила. В общем, ничего ей не говори о квартире и документы эти убери. А налоги я оплачивала, там копейки! Всё. Договорились.

— Существуем автономно.

— Вот молодец дед! На правильного человека меня оставил!

Елена Петровна покинула кабинет.

А Софья осталась. Теперь это была её комната — абсолютный покой и свобода действий.

…Мать заявилась на следующий день после того, в который Софья забрала все свои вещи из той двухкомнатной квартиры. Софья из кабинета не вышла. Но слышала всё прекрасно, потому что дальше прихожей Елена Петровна дочь не пустила.

— Мам, надо решать вопрос с квартирой!

— Не желаю ничего слушать об этом!

— И я, и Вероника имеем право получить свои доли!

— Вам купили квартиру.

— И что? В итоге Софья получит в несколько раз больше, разве это справедливо?

— Ты что, думаешь, мне неделю жить осталось? Ошибаешься! Планирую ещё лет двадцать пожить! И вообще, я новую роль репетирую. Так что — пошла отсюда, не выбивай меня из колеи!

Дочь ушла. Но вернулась меньше, чем через неделю.

Елена Петровна перебила её сразу:

— Я так и знала, что ты не успокоишься. Поэтому придётся тебе сказать — квартира эта уже больше двух лет принадлежит Софье. Отец твой так решил и всё оформил!

— Я могу оспорить наследство!

— Это — не наследство! Это — приватизация. Мы отказались, сделали Софью единственной владелицей. Так! Софья ничего не знала. И вообще, твоё безобразное, отвратительное поведение вылилось в такое благо! Эта арктическая кровь подарила мне замечательную внучку. Хоть какая-то польза от твоего безнравственности.

— Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала, мама!!!

Дверь громко хлопнула. Было понятно, что мать Софьи ещё вернётся.

…Арктическая кровь. Получается, её родили неизвестно от кого из Санкт-Петербурга. И, судя по словам бабушки, мама с кем-то поступила очень плохо. А вдруг? Софья тут же вспомнила тётю Нину, с которой пробыла три недели. Жаль, что тётя перестала тогда писать… Софья же не забывала посылать поздравительные открытки, приписывая что-нибудь, рассказывая о своей жизни. Когда писала, возникало ощущение, что рассказывает о себе человеку, которому она не безразлична. Писала, даже не заполняя графы с обратным адресом. Писала для себя. Ведь тётя могла выйти замуж и ей стало не до родственников из Москвы. А тем более плюнувших в душу.

Возникла шальная мысль — а не съездить ли в Питер? Вот осмелиться и поехать?!

Но смелости этой надо было набраться. И Софья решила, что набираться будет, готовя тёте Нине подарки. Она задумала сделать для неё вышивку и несколько полотенец. Ведь именно тётя Нина научила Софью когда-то вышивать! Всё надо подготовить к поездке достойно.

А пока…

Пока Софья сменила работу.

Когда сменила, выяснилось, что представители сильного пола проявляют слабость, настолько она для них привлекательна. На ухаживания одного, наиболее симпатичного ей, она откликнулась. И всё вроде бы пошло хорошо — по крайней мере, она жила своей жизнью.

Даже с бабушкой наладилось кое-какое общение. А вообще, их совместное проживание Софья называла идеальной коммуналкой. Они жили в разном ритме и бывали дни, когда даже не виделись. Но порой разговаривали…

— Ты им не звонила? — бабушка имела ввиду семью дочери.

— Звонила. Вероника поздоровалась, но разговаривать не стала, позвала маму к телефону.

— И что она тебе выдала?

— Что если я извинюсь за своё безобразное эгоистичное поведение, то у меня будет семья. А если — нет… — Софья не стала повторять резкие слова матери.

— Понятно. Значит, ничего насчёт квартиры твоей не придумала. Пытается воздействовать.

— Только воздействовать не на что, — вздохнула Софья. — Я кроме радости, что ушла от них, ничего не испытываю. Когда ловлю себя на этом, становится грустно…

— Но ничего, Софья. Если жалеть не о чем, пусть мать твоя со временем всю эту грусть на себя возьмёт. А ты всё правильно сделала. И, надеюсь, личную жизнь наладишь! — бабушка улыбнулась. — Кстати, на премьеру приходи со своим мужчиной! А вот дочь свою я звать не собираюсь.

Софья была удивлена — о том, что у неё появился любимый человек, она бабушке не говорила.

— Он приходил к тебе несколько раз! Да, меня не было дома, но я, знаешь, на это нюх особый имею.

Софья покраснела.

— Да ладно тебе! — Елена Петровна улыбнулась. Всё правильно! А то так в девках засидишься! Лучше расскажи, где ты его в своём архиве откопала?

— Так я же работу сменила…

— А вот это — молодец!

Конечно, разговаривали они не часто. Но всё же бабушка из артистки, имеющей с Софьей родственные связи, превращалась в доброжелательную соседку.

…А потом случился этот день.

За неделю до этого пикового дня Софья случайно узнала, кем её считает мужчина, которому она доверила себя и свои чувства. Софья приняла решение об увольнении — благо, у неё появились достаточные сбережения, ведь, как оказалось, денег ей одной много не надо… Она приняла окончательное решение о поездке в Петербург, а тем более и вышивка, и полотенца были готовы в подарок тёте. Софья обновила резюме архивариуса и кинула на несколько сайтов для поисков работы — всё, замуруется в каком-нибудь архиве, хватит с неё мужского внимания!

Неделя до этого дня пролетела, но была мучительной. А потом…

Мама приехала днём. Несомненно, ей нужен был разговор с бабушкой наедине. Софья же, как обычно, сидела в своей комнате за закрытой дверью. И ей снова всё было прекрасно слышно.

— Мам, Софью я решила пока оставить в покое. Пусть на свободе немного поживёт. Мне знаешь, что в голову пришло?

— Что?

— В центре Питера квартиры недешёвые! А уж, если открывается вид на один из знаменитых храмов!?

В коридоре возникла тишина. А Софья повернулась к двери — у неё перехватило дыхание, будто её резко ударили.

— Мам, тебе что-нибудь известно о твоей старшей дочери?

— Мне нужно обещание, что Софью ты оставишь в покое.

— Что, перед смертью решила добрыми делами грехи замаливать?

— Если нет, мы поменяем квартиру и ты вообще ничего не получишь просто потому, что не найдёшь нас! А ведь ещё есть дача, а завещание я могу и отозвать!