Страница 2 из 6
— А откуда машина у вас взялась? — уловил я несоответствие в рассказе Нечипорюка.
— Угнали, — почти шёпотом произнёс сотник, кося глазом на спину генерала, — На стройке приглядели. Десяток мешков с цементом в кузов кинули, чтобы вроде бруствера соорудить. Парни с винтовками за ними залегли, я девицу в кабину, а сам за руль. Казну, мне вверенную, до копейки сохранили и тоже с собой привезли.
— Тут ты молодцом. Вот только скажи мне, Пётр Васильевич, с чего это ты, серьёзный мужик, из-за незнакомой девицы на такие приключения сподобился? Кто она такая?
— Не в ней дело, — мотнул головой Нечипорюк, — Чжан этот… Тут как-бы сказать-то правильно? Я же в казаки ещё безусым юнцом ушёл. Так что офицера издали вижу, как ты его не обряди. По походке, ухваткам, взгляду, а тут ещё десятники его перед ним так тянулись, что любому с понятием сразу ясно, что полковником он был, никак не меньше. А раз полковник ради неё погиб, да ещё свой отряд положил, значит стоила она того.
— Возможно, вполне возможно, — побарабанил я пальцами по столу, — Только как ты мне с ней общаться прикажешь, если я даже не представляю, на каком языке они там у себя в Маньчжурии разговаривают?
— Так балакает девка по-русски! Как стало понятно, что от погони мы оторвались, она в кустики попросилась.
— Что ещё говорила?
— Да какое там говорила… — махнул рукой сотник, — Вернулась, и тут же заснула, даже дверь не закрыв. Так и спит до сих пор, как убитая, словно трое суток перед этим не спавши. И даже тряска зубодробительная ей нипочём.
— Разбудить-то сможешь? — спросил я, взглянув на часы.
До встречи с флотскими сорок минут осталось. Может успею разобраться, что за подарок нам маньчжуры подкинули.
— Попробую, — поднялся с места Нечипорюк.
— И парней своих прихвати. Распоряжусь, чтобы их покормили, — крикнул я вдогонку.
Война войной, а сытно поесть — для солдата наипервейшее дело.
Нечипорюк привёл девочку за руку. Зарёванную, с опухшим лицом и размазанной по щекам дорожной пылью. Одета она была не понять, как. Из-под слишком большой для неё куртки, наподобие солдатской, выглядывал подол длинного серого платья и какие-то штаны странного покроя, сшитые чуть ли не из мешковины.
— Присаживайся, красавица. Кушать хочешь? — с жалостью посмотрел я на девчонку, выглядящую по меньшей мере неуместно среди дорогой обстановки губернского особняка.
— Спасибо. Хочу, — довольно чисто произнесла девочка и робко присела на краешек стула.
— Сейчас попросим, чтобы нам что-нибудь принесли, а ты скажи пока, как тебя зовут?
— Ляо Мин, — ещё ниже опустила девчушка голову, и горько добавила, — Просто Ляо Мин.
— Чем же ты так китайцам досадила, что они такую погоню организовали?
— Киданьского посланника убила, — шмыгнув носом, ответила юная убийца.
— И чем он тебе не угодил?
— Поймал меня внезапно, и потребовал, чтобы я ему гостеприимство оказала.
— У вас за это убивают?
— Меня же в селении чжурчжэней спрятали, — подняв голову от стола, недобро посмотрела на меня наша гостья, но заметив, что я затряс головой, показывая, что не понимаю, вздохнула и продолжила, — У них по обычаям принято под гостей жён, сестёр или дочерей подкладывать. Там, где я жила, некоторые девочки с десяти — одиннадцати лет гостей начинают обслуживать, а когда в четырнадцать лет они замуж выходят, то кидань тоже может её выбрать, и тогда муж к соседям ночевать уходит. А про того киданя, которого я убила, больно уж среди девушек слухи плохие ходили. Он за пятнадцатью деревнями смотрел, и везде свои руки распускал. Шаловливые они у него были. Так и норовил их засунуть, куда не надо. Напоит девку опиумной настойкой, маслом руки смажет и шалит. Девушки, после его визита, дня по три отлеживались, а самые мелкие, которых он слишком сильно порвал, иногда умирали. Все про это знали, но отказывать ему боялись ещё больше, надеясь, что у них всё обойдётся.
— Ничего себе, обычаи, — только и смог я сказать.
— А скажи-ка мне, «просто Ляо Мин», как тебя раньше звали? Полным именем? — как-то необычно мягко и очень тепло спросил Алябьев, с любопытством слушающий нашу беседу.
— Когда как. Или Ваше Высочество, или принцесса Ляо Мин, — с вызовом вскинула девчонка голову, расправляя плечи и переставая горбиться.
— Опс-с… Неожиданно, — прищурился я, тут же сообразив, кому надо поручить заботу о нашей гостье.
Конечно же Аю. Очень уж схожая у них судьба. Аю, пережившая своё изгнание и даже попавшая в положение государственной рабыни, лучше меня знает, что и как нужно сказать этой девочке, потерявший всякую надежду и не понимающую сейчас, как и зачем ей жить дальше.
— А Чжан, он тебе кем приходился? — спросил Алябьев, не меняя тона, словно он и не слышал про титулы девчушки.
— Он командовал одним из отрядов охраны у моего отца. Когда китайцы на нас войной пошли, его осколками снаряда в первый же день ранило. У них было много пушек, а у нас мало. Когда Чжан на ноги встал, война уже закончилась, и мы её проиграли. Чжан меня нашёл и спрятал, и по дороге место мне показал, где скрыться можно, если крайняя необходимость придёт. Когда я киданя убила, то вскочила на его коня, и сумела скрыться, а через неделю там и Чжан появился. Только мы тогда не подозревали, что китайцы пытками сумели разговорить семью, которая меня укрывала, и собрали большой отряд, сумевший нас обнаружить.
— Ты очень хорошо говоришь по-русски. Кто тебя научил? — поинтересовался я, и немного отвлёкся, отдавая служанке распоряжение о том, что нам требуется.
— Нина. Жена третьего советника моего отца. Она нянчилась со мной больше, чем моя мать, той всегда было некогда. Умерла мама, когда мне десять лет исполнилось. А у Нины муж любил Маньчжурию объезжать. Неделю дома побудет, и снова в поездку на месяц. Ох, и ругала Нина его, особенно, когда узнала, что у него с другим важным чиновником соревнование уже который год идёт. Поспорили они, кто больше невинных девочек у чжурчжэней за месяц испортит. До того заигрались, что мой отец их обоих с постов снял. Перерос спор в то увлечение, когда они про службу начали забывать. Советника отец в ссылку отправил, а Нину со мной оставил и порой сам с ней советовался и, как я сейчас понимаю, иногда у неё оставался на ночь. Так и погибла моя вторая мама во дворце, когда китайцы пришли.
Тем временем появились служанки и начали накрывать стол, в основном, лёгкими закусками.
Нашей гостье предложили проводить её, чтобы она смогла помыть руки, на что она с радостью согласилась.
Полоскалась девчушка долго, минут пятнадцать.
Мы, тем временем, успели дважды опробовать австралийский коньяк. На троих. Как у нас принято.
— Амброзия! Божественно, — отозвался Алябьев, покатав первый глоток из бокала на языке.
— Добра горилка! — присоединился к нему Нечипорюк, замахнувший весь бокал залпом, прислушиваясь к ощущениям своего могучего организма.
— Я начинаю понимать моряков, — согласился я с ними, — Если разобраться, то Австралия не так уж и далеко.
Наблюдая за вернувшейся к столу Ляо, я понял, что девушка умеет себя вести. Ест правильно, и осторожничает, постоянно ожидая вопрос с нашей стороны, на который ей придётся отвечать.
— Ляо, ты конечно извини, что я задаю тебе этот вопрос во время еды, но как ты убила киданя? В моём представлении, он вряд ли был простым чиновником. Наверняка же успел повоевать, — оценил я реакцию девочки на ожидаемый вопрос.
Она спокойно отложила в сторону вилку и нож, едва только услышав, что к ней обращаются.